— Марс пока далек от Земного совершенства. Разве только вино здесь роскошь?
— Не только. Но это тот вклад, который можем внести мы, агротехники. Остальным будут заниматься другие специалисты – и, я уверена, однажды добьются успеха!
— А что, отличная мысль. Из нее можно сделать еще одну прекрасную зарисовку. Я сниму сюжет с тобой в главной роли.
— Правда? Я так рада!
Максим сердито фыркнул за штурвалом. Такое приятное течение разговора вновь свернуло не в то русло.
По возвращении Вика повела Сергея знакомить с городом. Оба исчезли даже прежде, чем Максим успел дописать рапорт о перегретом двигателе.
Вечером жена щебетала и строила планы на завтрашний день, а Максим все больше мрачнел. И почему его так раздражает этот журналист?
— Давай завтра останемся дома.
— Дома? — темные брови жены изумленно приподнялись. — Зачем?
— Мы давно не бывали вдвоем. Она засмеялась.
— Мы уже год вдвоем. К тому же непрерывно будем вдвоем еще четыре года – и на работе, и дома. А завтра я хочу посмотреть то, чего никогда не видела.
— И сняться в телепередаче?
— Почему бы нет?
— Это в тебе говорит тщеславие. Вика вспыхнула.
— Ну, знаешь… Я прежде не замечала в тебе такого.
— Чего?
— Самовлюбленности, — она резко захлопнула за собой дверь.
Он всю ночь ворочался на своей половине кровати, мучаясь раскаянием. А когда решился попросить прощения, оказалось, что уже утро, и Вика умчалась на встречу с репортером. Снова появилась злость. Хотелось бы знать, они поехали вдвоем? Или еще кто-то?
Оставаться дома не имело смысла. Максим спустился в ангар, взял другой вездеход. 28-го не видно – наверное, в ремонте.
Работа, как всегда, увлекла, хотя в ней не было ничего особенного. Взятие проб грунта на разной глубине, экспресс-анализ, внесение данных в планшет, который постепенно, точка за точкой, вычерчивал карту равнины. Дел много, необходимо обработать площадь около пятидесяти тысяч гектаров. Далеко не каждый участок вообще пригоден для земледелия, по крайней мере, на начальных этапах. Но к тому времени, как карта будет составлена, на марсианские небеса выплывут десятки зеркальных спутников, прогревающих атмосферу, и можно будет готовить мертвые земли к встрече с первыми живыми организмами.
Как ни хотелось оставаться в привычном плавном течении мыслей, из глубины сознания настойчиво возникали противные булавочные уколы. Не давали покоя попытки представить, чем сейчас заняты Вика с Сергеем.
Почему-то вспомнилось, как делал ей предложение. Может, если бы не Марс, еще нескоро решился. А в тот день, когда узнал положительный ответ на свой запрос, был так переполнен эмоциями, что отважился крикнуть с порога: «Едем вместе! Выходи за меня!»
Теперь появилась мерзкая мыслишка: а что, если она согласилась ради Марса? У семейных пар всегда преимущество при колонизации: по мнению психологов, они проще адаптируются к новизне обстановки…
Темное это чувство – ревность. Каждый жест кажется подозрительным, в каждом слове ищешь намек. И затягивает все больше, как в трясину. Как в запутанный, безвыходный лабиринт.
Двенадцать маленьких солнц катились к закату, когда запищал зуммер срочного вызова. Максим нажал кнопку.
— Внимание всем, находящимся в окрестностях Тихова. Около шести часов назад состоялся последний сеанс связи с вездеходом, бортовой номер ТИ-28. Последний час транспорт на вызовы не отвечает. Сигнальный маяк не работает. Координаты с последнего сеанса связи…
— Как ТИ-28? — изумился Максим. Набрал номер ангара. — Саныч, в чем дело? Я тебе вчера оставлял рапорт о неисправности 28-го. Почему он сегодня оказался в рейсе?
— В самом деле? — смущенный голос. — А, да, есть запись в журнале. Не заметил. Но компьютер при проверке показывал норму.
— Ну ты, блин… раззява. Кто там хоть поехал?
— Да картографы, Прокопенко с Гизеевым. Слушай, еще твоя жена с журналистом и оператором, новенькими, не помню, как их. Сердце стукнуло и замерло. Максим вдавил педаль газа в пол.
Мысли бестолково метались. «Надо было ей ехать… Обязательно настоять на своем». «Отлуплю. Привяжу дома к табурету». «Дурак ревнивый… Отпустил одну…»
— Вижу ТИ-28, - раздалось из коммуникатора, — что-то не так. Дверь открыта, вокруг никого. Да двери вовсе нет! Валяется метрах в двадцати. Сейчас посмотрю поближе. Внутри все перевернулось. Руки судорожно сжались на штурвале.
Координаты привели на край Лабиринта Ночи, километрах в пятнадцати от Храма.
Подъехал в сумерках. Земля уже покрылась ночным инеем, но видно было хорошо. Слишком хорошо.
Вездеход выгорел изнутри – это понятно даже не заглядывая в черный провал на месте бывшей двери. Сама машина цела; мелкие обломки валяются только со стороны дыры.
— Послушай, не ходи туда, — встретил кто-то на полпути. Максим смотрел на человека и не узнавал, хотя, наверное, видел каждый день. — Мы сами все сделаем.
— Похоже, сдетонировали запасы кислорода, — раздалось из черного проема. — Сколько раз просили: меняешь баллон – закрути кран в старом. Нет, все на авось. Обычно утечка значения не имеет, но если двигатель и впрямь был неисправен, искрил… Сперва рванули остатки в пустом, потом, видно, зацепило полные. Что он там болтает? Максим не понимал.
Говоривший выбрался наружу, безуспешно пытаясь отереть пот с лица, закрытого маской. Увидел Максима, запнулся. Потом сказал совсем другим тоном:
— Прости, парень. Живых там не осталось.
Эта фраза проникла в оглушенный мозг, но не вызвала ожидаемого горя. Нет. Это невозможно.
— Держись, — кто-то положил руку на плечо. Максим не заметил. Стоял на том же месте, тупо глядя в черноту. Нет, так нельзя. Ты можешь собраться. Единственный выход – не допускать осознания. Того, на что они все намекают, быть не может. Просто не может. Значит, надо думать.
Итак, с самого начала. Что здесь делал вездеход? Вроде бы ничего интересного вокруг нет. Максим сделал несколько шагов, обходя страшный остов по широкой дуге.
С высоты обрыва хорошо просматривался Храм Ночи на фоне головокружительной глубины каньонов. Теперь ясно: Сергей снимал панораму Лабиринта.
Но если так – значит, пассажиры должны находиться снаружи в момент взрыва?
Тогда объясняется и сорванная дверь: она была открыта. Иначе, скорее всего, вылетели бы стекла иллюминаторов.
И ни один не захватил ручного передатчика? Как всегда, об опасности никто не думает, пока беда не случается.
Но где же искать? Прошло семь часов, может немного меньше. На такое время кислорода в маске не хватит. В обгоревшей машине нет ничего, но уходить от нее глупо. Вокруг – мертвые равнины и скалы. До города пешком не добраться, а вероятность помощи все-таки выше на месте аварии.
