— Вокруг отца Илариона происходят удивительные вещи. Но при этом вы, Антон Алексеевич, считаете его взгляды весьма несовершенными…
— Петенька, милый вы мой, да ведь это же совсем разные вещи! Сколько было святых чудотворцев, которые ошибались в ряде своих суждений! Прозревать невидимое, исцелять от болезней, воскрешать мёртвых — эти дары даются Богом по вере, за любовь к ближним, за усиленную молитву, за изнурение тела. А дар рассуждения — совсем другой, редкостный дар. Возьми хоть святителя Филарета, прозванного «Московским Златоустом»: видимых чудес он фактически не творил, но даром рассуждения обладал в непревзойдённой степени, и его дар приносил не меньшие, а даже бо́льшие плоды, чем дары чудотворения. Митрополит Филарет оказал чудесное влияние на души трёх российских императоров, многих видных церковных и светских деятелей своей эпохи. Все знают о его поэтической переписке с Пушкиным, коренным образом повлиявшей на мировоззрение величайшего русского поэта. Как мудро рассуждает он о христианском браке, о расколе, о церковном пении, об иностранных исповеданиях, о православных Церквях Востока. Если бы у нашего президента советчиком по духовным вопросам был кто-нибудь вроде Филарета, а не зазнавшийся архимандритик… Ну вот, тоже начал осуждать, прости Господи!
— То есть дар рассуждения важнее дара чудотворения?
— Не всё, Петенька, так однозначно. Вообще-то хорошо, когда эти два дара развиваются параллельно, но это, к сожалению, случается редко. Мы с вами вышли на серьёзнейшую тему: что считать чудом? почему возможны и для чего существуют чудеса? какие бывают виды чудес? И я с удовольствием поговорю с вами об этом при следующей встрече, а сейчас я должен бежать в операционную!
Вместо благословения отец Антоний троекратно расцеловал Петра и галопом выбежал из кабинета.
* * *
Пётр отправился к своей супруге, которую три дня не видел. Да, весёлый у них получался медовый месяц — без постели, но зато с монастырской молитвой и «пейнтболом»!
Света ещё не вернулась с работы. Её рабочий график сбился, и непонятно было, когда у неё следующий выходной.
Иваненко позвонил в штаб и сообщил отцу Илариону, что на один пробный выезд с «командой охотников» отец Антоний вроде как согласился. Начальник штаба весьма обрадовался и обещал немедленно заняться организационными вопросами. Изготовление кадильных дымовых шашек и закупку водяного оружия он собирался поручить майору или Мыслетворцеву. Петру повелел сидеть дома и ждать дальнейших распоряжений.
* * *
На следующее утро Иваненко с трудом разлепил веки. Всё происходящее с ним могло быть только сном, не дурным, а захватывающим, но всё-таки сном. Сон это или не сон, надо продолжать действовать, и в процессе действования обрести себя.
Светы уже не было дома — она отправилась на работу вырабатывать отгулы. Скоро они понадобятся.
Вчера вечером раздался телефонный звонок. Супруга с удивлением позвала Петра к телефону, и он услышал в трубке голос своего школьного приятеля, с которым не разговаривал наяву двадцать три года.
— Я всё проверил, — сказал Вова Курляндский. — Тормоз ты, Петька, но таки молодец. Кукушкин на днях выписывается из клиники. Может быть, мне удастся уговорить его поехать со мной в Москву — в терапевтических целях.
— Как ты узнал этот номер телефона?
— А, у нас свои каналы!
— У кого у вас?
— Вот только не надо, будто ты не в курсе! Оболванился ты в своей милиции! Отгадай загадку: какая самая крутая община в мире?
— Масонская ложа?
Вова долго смеялся, а потом сказал:
— Даю тебе вторую попытку. Только думай быстрей, знаешь цену минуты разговора между нашими странами?
У Петра отвисла челюсть от осенившей его догадки.
— А такие общины, правда, есть?
— Определённо. Горой друг за друга стоим, на смерть готовы идти. Только вот не надо про это говорить ни с кем — в нашем с тобой народе такие вещи очень не принято афишировать. Неудобно может получиться.
— Вова, расскажи, пожалуйста, как ты меня видел тогда, у Голгофы?
— Очень нехорошо видел — до мозга костей пробрало. Впрочем, я знал, что у вас в Москве заварушка и что нечто подобное может произойти… Всё, закругляемся. Если всё прокатит, позвоню из Шереметьева и скажу, в какой гостинице мы собираемся остановиться. Я ведь на самом деле пекусь о здоровье моего пациента! До встречи!
И Курляндский повесил трубку, не дождавшись ответного прощания.
Теперь Пётр заново переживал в памяти этот вчерашний разговор и анализировал ситуацию. Почему он тогда в видении попросил Вову приехать в Москву вместе с Кукушкиным? Майор говорил, будто Кукушкин считает, что на каком-то из уровней бытия познакомил Голубинниковых с пришельцами. Ну да, всё сходится: дело в квартире. Квартира, где проживали Алексей и Ольга, принадлежит Семёну Израилевичу. Видимо, по каким-то космическим законам пришельцы не могли заявиться туда просто так, без разрешения хозяина, или не знали, где эта квартира находится. Под словом «познакомить» стукачи подразумевают понятие «сдать». Кукушкин сдал Голубинниковых пришельцам, и это привело известно к чему. Теперь его мучает совесть, и Семён Израилевич отсиживается по клиникам. Неужели он думает таким образом уберечься от новых контактов с интервентами?
И вот ещё вопрос: заинтересована Вовина община в помощи Обществу по борьбе с пришельцами или Вова хочет помочь по старой дружбе, от себя? И вообще, хочет ли Курляндский помочь? В любом случае община знает, куда и зачем Вова собирается отправиться, и неплохо бы сообщить об этом отцу Илариону при случае…
Да, весёлые дела творятся нынче в мире! Почему всё так изменилось за последнее столетие? Неужели это плоды научно-технической революции? Или все эти изменения предваряют грядущий конец света? Серьёзнейшие изменения произошли в сознании людей. Образ мышления и восприятие человека двадцать первого века радикально отличаются от образа мышления и восприятия жителя девятнадцатого. Человечество находится на каком-то сломе эпох. Рельсы раздваиваются или растраиваются. Куда нас понесёт? К разрушенному мосту? Или к вечной жизни? Или замкнёт по круговой?
Позавтракав, Пётр взял с полки книгу Николая Сербского и углубился в чтение.
Все сработали оперативно. Уже третьего ноября они предприняли свою атаку.
Ночь на третье отец Иларион простоял на молитве и узнал из самых высоких источников, где весь день будет обретаться Старший Посол. Утром пришелец должен был заявиться в гости к скульптуру Вахтангу Корезадзе. Административное здание, отданное Корезадзе благодарными за вклад в искусство властями и переделанное им в жилой особняк, располагалось в центре Москвы. Скульптор слыл православным человеком, а ОБ требовался помощник, вхожий в самые высокие кабинеты.
