— И это кажется вам наилучшим вариантом?
— Мне это кажется лучшим вариантом по сравнению с перспективой оказаться разбитым самому. А вам нет?
— Увы, подобный подход кажется мне чересчур примитивным для нашей высокой культуры, — заключил Органа.
— А что останется от вашей высокой культуры после бомбежек?
— Даже в дни отчаяния у нас остается гуманизм. Миролюбие. Стремление творить и созидать.
— Значит, вы никогда не видели руин.
— Альдераану действительно везло, — Органа картинно развел руками в стороны. — Наше королевство всегда делало выбор в пользу своих подданных. В пользу мира и согласия. Я продолжаю курс, взятый моими предками сотни лет назад. Берегу свою планету.
— Я восхищен. Берегите дальше.
Органа удивленно поднял брови, и Анакин счел своим долгом объясниться:
— Мало ли что с ней может случиться. На войне как на войне.
Пожилого твилекка передернуло. Да и самого Бэйла, видимо, этот аргумент сразил. Органа уже приготовился к ответному выпаду, но неожиданно к нему прихромал член Совета Безопасности. Тот самый, что раздавал награды.
Анакин понял, что разговор окончен. Кивнул Финксу.
— Это сколько надо было выпить, — пошутил тот.
— Нисколько. Пошли отсюда.
— Думаешь, уже всё?
— Почти. Некоторые уже расходятся. Не вижу смысла тут торчать дальше.
— Тогда я пообщаюсь с комполка напоследок.
— Давай.
* * *
Когда-то давно все было совсем по-другому. Серьезно. Важно. Напыщенно. По-настоящему.
В детстве. Не зря говорят, что детство — другая жизнь. А теперь детство ушло, кстати, а куда оно уходит? Растворяется во взрослом мире… масок?
Мир масок был в целости и сохранности.
Был ли он настоящим? Или настоящее — это всего лишь то, во что ты веришь? А во что ты веришь сейчас?
Она снова смотрела на мир масок сквозь пустой бокал, и ей казалось, что где-то внутри нее живет хрустальная девочка с трещиной, и сейчас главное — не показать эту трещину, иначе маскам будет так легко разбить хрустальную девочку…
… А впрочем, прием как прием.
Все видно, все наяву, и все видно не так, как наяву. Как обычно.
Ну вот разве что какой-то молодой офицерик рискнул поспорить с Бэйлом и надо же, сумел уязвить его высочество принца. Ай-яй-яй, принц терпеть не может, когда Альдераан склоняют в нелестных выражениях. Какая прелесть… Возможно, от рядовых зрителей этого спектакля Органа и смог скрыть почти все эмоции, но только не от нее. За десять лет знакомства с принцем она научилась читать его, словно книжку. Нет, это действительно было мило. Бэйла порой надо ставить на место. Иначе он в самом деле начинает верить в святое предназначение альдераанской династии.
Великолепный нейтралитет.
Пока мир выгоден — мы его храним. Заводы, производящие оружие, не в счет. Альдераанцы веками торговали милосердием и великолепно наживались на этом. Гуманитарная помощь маленьким мирам — в обмен на безоговорочную поддержку в Сенате. Миротворческие миссии и протекция — с заключением удобных торговых договоров.
В общем-то, так делают все. Но почему-то только короли Альдераана сумели поставить миротворчество на поток.
А вслух поются оды дипломатам самой мирной из всех планет.
Скучно…
Она вдруг поймала себя на том, что так и держит в руке пустой бокал. И внезапно ей безудержно захотелось его разбить. Пусть даже вместе с бокалом разобьется хрустальная девочка, что спрятана внутри. Да, правильно. Грохнуть его об пол, и пусть миллион осколков озарят салютом этот зал, перед тем, как на веки вечные упокоиться на мраморных плитах и стать никому не интересной пылью.
…Когда ты стоишь на вершине горы или на балконе верхнего этажа корускантского небоскреба, тебе нестерпимо хочется разбежаться и сигануть вниз со всей дури, и пусть будет что будет, но у тебя будет эта секунда полета… А бокал? Ну что, бокал. Твое окно в мир разобьется, как обычное стекло.
Она вытянула вперед руку. Разжала пальцы, и…
… И ничего не произошло.
Бокал остался в ладони, обтянутой белой перчаткой. Ситх-знает-что-такое.
Падме подняла глаза. Увидела того самого, раздражавшего Бэйла офицера. Да-да, тот самый тип в темно-синем парадном мундире. Высокий, широкоплечий, с коротко подстриженными светлыми волосами.
Двадцать три, максимум двадцать пять… сколько лет этому парню?
Офицер бросил короткий взгляд на прикрепленный к платью журналистский бейдж. Поставил оставшийся в живых бокал на соседний стол. Еще раз прочитал надпись на бейдже. И с интересом уставился на нее.
Прошла минута.
Этот его интерес начинал действовать на нервы. Падме вопросительно посмотрела на него. Офицер продолжал молчать. Но не потому, что стеснялся. Нет, этот тип нарочно ждал, чтобы она заговорила с ним первой.
Ну, хорошо.
— У вас ко мне какое-то дело?
— Нет.
— Превосходно. У меня к вам тоже нет ровным счетом никаких дел.
— Отличный повод познакомиться.
— Не уверена.
— Тогда я просто постою и посмотрю, как вы бьете бокалы.
— Есть такая древняя поговорка, что бесплатный цирк уже уехал, а…
— …а клоуны до сих пор не разбежались, — переврал поговорку офицер.
И сделал он это нарочно. Падме почувствовала, как к вискам вместе с выпитым вином приливает раздражение.
— Послушайте, вы, защитник отечества, — зашипела она.
— Защитника отечества зовут Анакин Скайуокер.
— Да хоть ситхом лысым!
Назвавшийся Скайуокером парень рассмеялся.
— Как пожелаете.
Падме замолчала. Не потому, что ей расхотелось отвечать. Дежурная колкость никак не приходила в голову, а в ушах до сих пор звучал смех.
Выкипело. Остыла.
Да, и пора было вспомнить о манерах. Что-нибудь такое спросить и на скучно-вежливой ноте завершить разговор.
— За что вы получили награду?
— За Локримию.
— О. Мои поздравления, — сказала Падме, попутно высматривая выход из зала. — Говорят, блестящая операция.
— Я знаю.
Мальчишка рисуется, подумала она. Или действительно не стесняется называть себе цену. В любом случае, это не важно. А что вообще важно?
— Забавно, — вдруг вырвалось у нее.
— А что забавного?
— Когда-то очень давно я знала вашего тезку.
— И я на него, естественно, не похож.
— Вы? Не знаю. Мы тогда оба были детьми. Романтиками.
— Дети вырастают, а романтики становятся реалистами и прагматиками.
— Уж не философ ли вы?
— Я мог им стать, но от философии на войне очень уж мало пользы.
— И вы сделали другой выбор?
