– Ну, как, легче? – спросил он. – Только не ври. Не ври! Мне надо знать, сколько волховской силы у меня осталось.
Она полуобернулась назад, схватила его руку и поцеловала в ладонь, прижав ее к своему лицу.
– Легче, правда, легче. Ты все еще колдун, мой родной. Не беспокойся. Конечно, не такой, как Веда. Но ведь ты и никогда не был таким сильным в ведовстве, как она.
Вопреки всем ожиданиям, Яру в доме Зева начали вдруг донимать многие недуги. Казалось, до этих пор она крепилась, а тут вдруг все горести прошлых месяцев враз проявились в виде недомоганий.
Зев в изнеможении, не присел, а просто рухнул на скамейку у ее кресла, откинув голову к ней на колени.
– А теперь я тебе поколдую, родимый. Можно?
– Конечно.
Она стала водить руками над его головой. И столько любви, благодарности и страстной нежности было в ее сердце, что рукам казалось передался этот душевный огонь. В кончиках пальцев стало ощущаться легкое покалывание. И она вдруг поняла, что в этот момент по отношению к Зеву ее колдовство действительно сильно.
Она мельком взглянула на него. И увидела подтверждение своей уверенности. Морщины на его лице на глазах разглаживались. Полуприкрытые глаза бодро распахнулись, устало откинутая голова энергично выпрямилась.
Гордость от сознания собственной силы заполнили ее. И дрожь восторга пронзила все ее тело, начинаясь от кончиков пальцев и распространяясь по рукам куда-то под сердце.
Зев вскинулся, повернулся к ней и прижал ее ладони к своим губам.
– Колдунья, ты моя колдунья! Где и когда ты научилась такому волховству?
Он знал, что получил то, в чем ему отказали на Лысой горе. Он снова был бодр, энергичен и ощутимо помолодел.
Но, взглянув на нее, он понял, что заметно посвежела и она. Щеки разрумянились, глаза блестели. Голова была гордо откинута назад. Перед ним снова была уверенная в себе дочь старшины рода.
Исчезла только дурная взбалмашенность избалованной мужским вниманием молодайки.
Ночью они любили друг друга долго, страстно и неистово. Небо уже начинало сереть, когда они в изнеможении прекратили ласкать друг друга. Она лежала у него на руке.
– О чем задумался, волхв-громовержец?
– О нас с тобой, о наших родовичах, о здешнем народце. Да мало ли о чем еще.
– Так сразу и обо всем? – тихо рассмеялась она.
– А почему нет? Я же волхв, который может охватить мыслью весь мир.
Знаешь, я был прав, когда говорил тебе, что Судьба послала тебя, чтобы спасти меня. Мне ведь отказали в помощи на Лысой горе. А вот ты дала мне то, что я мог бы получить на ведовском сборе.
– Как это, отказали? Расскажи.
И он рассказал ей о событиях на Лысой горе и о своей идее собрать волхвов в одно место. И о том, как и почему это отвергли Вольфганг, Тамирис и Сварог.
– Ну, скажи, разве я не прав? Разве ты не сильная ведунья? Разве сегодня ты это не продемонстрировала? Но почему ты должна быть исключена из общества волхвов только потому, что не можешь летать? Почему эта мелочь, Рыська учится у самой Веды, а ты обречена быть на вторых ролях? Чем ты хуже нее?
При упоминании Рыськи, легкая досада кольнула Яру. Она недовольно повернулась к Зеву. Но, наверное, слишком резко. Ибо почему-то вдруг засвербел один из рубцов на бедре. Надо же, сколько кувыркались в любовной игре, и ничего. А тут повернулась только, и засвербел.
Она вдруг вспомнила накатывающиеся волны обжигающей боли, свист розги и злорадные выкрики Соломона.
– Зев, но кормить нас на этой новой Лысой горе будут рабы.
– Рабов туда и близко не подпустят.
– Я не о том. Нам будут приносить то, что сделали рабы, которых будут продавать, изнурять непосильной работой, пороть…
– Забудь, я сказал! – досадливо бросил он.
– Не, знаю. Может и забуду. Но от этого ничего не изменится. Нам будут приносить то, что сделали рабы.
– А разве эти чернявые горбоносые уроды, потомки людоедов, годятся на что-то иное? Разве они в душе от рождения не рабы? Рабы или рабовладельцы, что, впрочем, одно и то же.
– Это их дела. Но зачем нам брать их грязные подношения? Не утратим ли мы от этого нашу колдовскую силу? Но тогда мы не поможем друг другу, даже собравшись вместе.
– Ты не права. Мы же с тобой смогли помочь друг другу? Только вдвоем. А если нас будет больше? Мы снова будем уверены в своем бессмертии. И не будем зависеть от умения летать.
– Мы будем зависеть от нечистых подношений.
– Знаешь, твое упрямство просто раздражает!
– Ну, так выпори меня, мой господин. Я же твоя рабыня, купленная на невольничьем рынке.
– Яра! Зачем ты так? Это нечестно.
Он вдруг как-то разом сник. И она испугалась, что результаты ее колдовства вдруг исчезнут. И перед ней вновь окажется усталый циничный вельможа, волхв, теряющий бессмертие.
– Прости, родимый, прости, – она страстно и нежно покрыла поцелуями его лицо и грудь. – Ну, прости глупую лосиху. Я же не ахти какая ведунья. Наверное, чего-то не понимаю. Это ты у нас один из самых сильных волхвов.
– Был. Был одним из самых сильных. Ладно, давай спать.
Они сидели во внутреннем дворике хором Зева у небольшого декоративного бассейна. На мраморном столе стояла ваза с фруктами.
Яра рассеянно отщипывала ягоды от виноградной кисти. Зев тоже сидел молча, задумавшись.
Вошла служанка.
– Тебя спрашивают, мой господин.
– Кто?
– Он назвался Аполлоном.
– Купала! Зови немедленно.
– Зев, почему Купала? Ведь назвали не совсем это имя?
– Яра, они не могут правильно произносить наши имена. Я, например, для них Зевс. А ты будешь Герой. Ну, а Купалу им легче всего переделать в Копполо, или Аполло, или Аполлона.
– Странно, значит тот купец, что завлек меня сюда, тоже не Харон?
– Да, он из этих, египетских или ханаанских. Скорее всего, Арон. Но переделался на эллинский лад Хароном.
– И он вез меня в страну мертвых. Вернее в страну, где я была бы живым мертвецом.
– Если бы ты дослушала меня вчера, то мы бы с тобой дошли до того, что этим потомкам людоедов нужны страшные сказки. И коли нам доведется придумывать для них эти сказки, давай сделаем твоего подлого купца Арона перевозчиком в страну мертвых Хароном.
– Я не совсем понимаю тебя, но давай. Этот добряк действительно был для меня перевозчиком в страну мертвых. А Соломон уже встречал меня в этой стране, как ее полноправный хозяин.
– А теперь хозяевами станем мы. Ты только не пытайся понять то, чего не сможешь, и слушайся меня.
– Слушаюсь, мой господин.
– Опять?!
– Ха, Яра! Кого я вижу в этой берлоге у Зева! Здрава будь, сестрица!
Купала излучал уверенность и веселье. Он легким шагом как будто не вошел, а влетел во внутренний дворик хором Зева.
