- Нет. Я долгое время провел без новостей.
- Наследника старого барона на охоте ударило молнией. Совсем мальчик еще, оружия в руки не бравший, - смотрел с холма, как мужчины настигают загнанного оленя. Остался жив, но в себя не приходил. День за днем шли, а он так и лежал. Отец скрыл это от церковников - ведь в подобных случаях положен строгий надзор. Тело неразумное - лакомый сосуд для погани, тем более в пограничье: не зря там младенцев беречь приходится, - а ведь во взрослого тьма охотнее забирается. Так и вышло в Мальроке - опоганился поначалу наследник, а за ним и все семейство. Барон умом тронулся - не получалось больше детей иметь, вот и принял тьму, еще и братьев своих младших туда же затянул, и челядь. Кто противился - тех под нож пустили, демам ворота отворили. С ними уже сообща за округу взялись, - вот тогда все и всплыло, когда крестьяне побежали. Соседи, хватая их на своей земле, россказням простолюдинов не верили - назад беглых возвращали. Да только с концами: своих людей тоже теряли, которые к Мальроку уходили. Хоть там и пограничье, но положение у замка удачно для тьмы - уединенная долина в стороне от дорог. Вот и смогли долго в тайне темные дела сохранять. Когда король спохватился и послал маршала с армией, угодили солдаты в западню - мглы пережидать не стали, нахрапом пошли. Вот и встретили их перерожденные Мальрока с демами и помощью из погани. И получил Кенгуд Восьмой новую войну, как будто непрекращающейся битвы на границе ему мало было. Гнойник такой давить надо сразу, иначе получит погань новый край, и край удобно расположенный - на две стороны можно набеги делать. А как давить, если сил не хватает, особенно после такого поражения? А просто: начать дробить силы погани, ударяя там, где этого не ждут. Мы - один из таких ударов. Слабый удар, но хоть какое-то беспокойство для перерожденных. Теряются они, не понимая, где за них всерьез взялись, а где обманывают. Там укол, в другом месте укол - и набирается прореха, которой поганым уже не заткнуть. Кровью платить приходится великой за такое, не говоря уже о тратах казны, но если не заплатить, то втрое больше потом потеряется. Почему нас до сих пор не задавили? Да некогда ей на нас отвлекаться - Кенгуд не позволяет, щипая их в сотне мест сразу. Понимаете?
- Понимаю: лучшая защита - это нападение.
- Хорошие слова, надо запомнить. На смерть нас послали - никто ведь не отправит в сердце погани армию при маршале, если на границе такая беда приключилась.
- И что - сэр Флорис этого не понимал?
- Он бакаец - они на войне умом тронутые все. Или не задумывался, или… Он невероятно своеобразный человек был, хотя и хороший.
- Не думаю, что король будет сильно огорчен вашим возвращением. Вы достаточно долго продержались, и при этом больших сил на себя так и не отвлекли. Толку в выжидании практически нет - так зачем оставаться на смерть? Наш уход, возможно, гораздо эффективнее окажется, чем все это многомесячное ожидание подмоги.
- Могли бы погань до бешенства довести - отмолить здешнюю землю, да только паствы не хватает. А бакайцы без священника не способны ни на что. Предлагал сэру Флорису по зиме смириться и перейти в нашу веру, чтобы вместе отмаливать, да он уперся - все ждал церковников при маршале.
Отмаливать? Это что еще за суеверия? Первый раз вижу, чтобы оккупированные земли молитвами освобождали. С серьезным видом говорит, хотя поди пойми этих сектантов…
- Я так понимаю, вы по-прежнему боитесь королевского гнева?
- Боюсь… Боюсь, что самим придется держать ответ. Вы приказываете, чтобы мы быстро собрались и не стали в дороге обузой? Я могу попробовать, но мне будет легче, если все будут знать, что вы сами замолвите о нас слово перед Кенгудом Восьмым.
- Что именно вы хотите получить от короля?
- Ничего того, с чем ему жалко расстаться. Землю где-нибудь в приграничье - скудную и никому не нужную. Хорошо бы бакайцев туда же - хоть и варвары, но ужиться с ними можно, а без защиты трудно нам. Только не надо нас опять на смерть бросать: два раза за одну вину не казнят. Вот чего хотим.
- Хорошо, я попробую уговорить короля.
Ага, так он меня и послушает…
- Он мудрый правитель и справедлив к тем, кто пострадал за королевство. Нас почти в два раза меньше уже стало - мы заплатили кровью. Отдых заслужен; и ни светский, ни церковный суд не должен нас осуждать за то, что мы сделали или не сделали.
- Да понял я, понял. Сколько вам надо времени, чтобы собраться?
- Все собрано. Прикажете если, то к полудню выступим.
- Удивительно - Арисат говорил, что вам на это и недели не хватит.
- Он умен для варвара, но до нас ему неблизко…
- А почему же вы из деревень людей не увели? Столько людей погубили…
- Зачем? Пока есть хоть какие-то жители в деревнях, они разоряют их и храма не трогают. Спрячем всех здесь - к утру пепелище останется. Мы не бакайцы - не выстоим. Вот и кормим погань кусочками, чтобы сохранить самое ценное.
- Жестоко…
- Мир вообще с нами неласков… Что ж, главное мы обсудили - пора бы и пообедать, а то мне уже неудобно перед гостем. Обещаю, что вам понравятся все блюда, - это хоть немного компенсирует долгое ожидание.
Так и знал, что этот тощий еретик не даст пожрать, пока всего важного не обговорим. Спасибо, что не пытается в свою веру обратить, - так есть охота, что могу согласиться.
- Верю: ваши люди, похоже, во всем мастера.
- Лучшие мастера, - епископ указал на мои ноги. - Сапог, гляжу, у вас нет еще?
- Завтра будут.
- Наш сапожник снимет мерку, и завтра у вас будут боевые сапоги от иридиан.
- Зачем мне две пары?
- Как оденете, то снимать не захотите, и будут бакайские без дела пылиться - сами убедитесь. А вот и обед!
Еда здесь, кстати, оказалась на порядок разнообразнее, чем в Талле.
И вкуснее.
Милейшие люди - не понимаю, почему бакайцы с ними общего языка не нашли. Или предрассудки мешают?
* * *"Продолжение отчета добровольца номер девять. День шестой. Сегодня обедал у местных мормонов. Или адвентистов - не знаю, как правильно перевести на русский. Пирог с осетриной. Тушеная зайчатина. Фаршированные куропатки. Рыбный и овощной салаты. Вареные в укропе крабы. Черная икра. Ложками. С хлебом черным и белым. Плакал, вспоминая товарища Сухова и Петруху. Криптона не дали. Подумываю о смене веры - может, со своим поделятся. Если кормить будут так же, согласен даже на обрезание".
На чемоданах
Почти все жители Талля демонстративно занимались подготовкой к пешему драпу из этих благодатных мест. Даже ночью, при свете факелов и костров, чинили старые телеги и сколачивали новые. При этом все, за исключением меня, Арисата, и, наверное, Зеленого, считали, что делают это лишь ради дезинформации врага. Пойдем-то по морю - струги и плоты готовили в тайне, чтобы никто из погани не заметил; занимались этим только днем - не слишком демонстративно и не забывая про маскировку.
