— А вон те в углу что-то жрут. Или они с собой притащили?
— Не мое дело. У меня сейчас только выпивка.
— Так не пойдет. Давай ты лучше откроешь кухню пораньше. Не за бесплатно, естественно.
— И кто там будет готовить? Твоя девка?
За «девку» ты мне ответишь, подумал Анакин, а вслух сказал:
— Сейчас поглядим.
Скайуокер обогнул стойку, шагнул в кухню и сделал вид, что разглядывает интерьер. Гибрид в возмущении бросился за ним. Это было ошибкой. На кухне было темно, и хозяин кантины весьма удивился, когда его неожиданно схватили за отростки и впечатали носом в плиту. На его счастье, в холодную.
Выразив свое мнение о происходящем нецензурной бранью, гибрид затрепыхался:
— Охренел совсем, ты что делаешь? Ты кантиной не ошибся?
— А ты не ошибся клиентом? — спросил Анакин, развернув бармена мордой к себе.
— На республиканскую армию мне положить, — честно признался гибрид.
— А мне на твое заведение, понятно? И на тебя тоже. Короче, позвони в какой-нибудь ресторан и скажи, чтобы сюда принесли приличную еду. Счет я оплачу. Есть другой вариант — моя девушка приготовит омлет из этих вот твоих отростков, и мы втроем им поужинаем. Ну как?
— Никак. Давай двести кредитов авансом.
— Идет.
Анакин выудил деньги из бумажника и добавил:
— Да, и кофе нам подашь на стол.
— Я все слышала, — многозначительно сообщила Падме, когда Скайуокер подвинул себе стул. — И думаю, не только я.
Он огляделся по сторонам. Тогрутианка, прижавшись к одному забраку, ласково перебирала пальцами рожки. Балозар, до этого хлебавший лум за стойкой, вообще уснул.
— Да их это вроде как не очень интересует.
— Хотите сказать, что разборки здесь в норме?
— Это что ли разборки? Хозяин в накладе не остался, чего возмущаться?
В этот момент к их столику подошел гибрид с подносом. Чинно расставив на столе чашки и подтреснутую сахарницу, он пожелал приятного аппетита и сообщил, что ужин будет через двадцать минут.
— Спасибо, — сказала Падме и затем, переведя взгляд на Анакина, спросила:
— А вы здесь уже были?
— Был, — признался Скайуокер. — Девять лет назад я здесь украл бумажник.
Падме перестала помешивать кофе.
— Ого. А у вас, оказывается, много профессий.
— Да, я долго искал свое призвание.
— Что было в бумажнике?
— Деньги и документы.
— Пригодилось?
— Очень. Поймали с поличным.
— И что?
— Пришлось поставить крест на профессии карманника и переквалифицироваться в защитника отечества, как вы вчера меня назвали.
— И поэтому вы не в Ордене?
— Я сбежал из Храма в тринадцать лет.
— Достало?
— Не то слово, — он покачал головой и широко улыбнулся.
— Надо же, — Падме, видимо, искренне удивилась. — А мне казалось, что после Набу джедаи должны были вас боготворить.
— Быть объектом религиозного культа крайне скучно.
— Правда? Надо попробовать. Хотя, — она чуть скривила рот. — Пожалуй, вы правы. И что, вас не нашли?
— Нашли. Но не те, кто искали.
— Полиция? Служба безопасности Республики?
Анакин лукаво улыбнулся.
— Понятно, вы обещали никому ни о чем не рассказывать.
— Мне придумали легенду о беспризорном прошлом. Дописали два года к возрасту. Я попал в обычную военную школу на Кариде. Окончил, поступил в высшее военное училище.
— И стали офицером флота?
— Десантных войск. Во флоте я оказался уже потом. Так получилось.
— Это военная тайна?
— Нет, просто долгая история.
— Рассказывайте.
— Запросто. Только сначала я хотел вам сказать спасибо. Вы прислали Панаку с деньгами, чтобы выкупить мою мать.
— Не надо. Тогда это было очень легко сделать. Ваша мама так и живет на Татуине?
— Пока да.
— Угу…
Падме допила кофе.
— А здорово вы вчера поддели Органу.
— Вы его хорошо знаете?
— Сформулируем так: он что-то вроде моего лучшего друга, — Падме ехидно улыбнулась.
— Так это он присылает вам букеты цветов?
— Ну до чего ж вы любопытный…
— Я угадал, да?
— Допустим… Кстати, Бэйл ваш коллега. В смысле, он окончил какое-то элитное военное училище на Альдераане. Большой пацифист.
— Значит, он окончил неправильное военное училище.
— Альдераану выгодна такая позиция. И не только ему одному.
— Как же тут у вас все в столице… — Анакин замялся, пытаясь выразить свое впечатление цензурным словом.
— Ненормально?
— Я только сейчас понял, что большинству хочется мира с сепаратистами на любых условиях.
— Большинству не большинству, но… В общем, такая позиция тоже есть. Наверно, вы мало читаете новости.
— Как-то все времени не хватает.
— Скажем так: война здесь никому не нужна.
— Но она уже идет.
— Война далеко. Столице ничего не грозит. Даже, если сепаратисты убьют экономику и поставят Республику на колени. Корускант будет хорошо жить при любом правительстве. Скажу даже больше: предположим, что сепаратисты вообще захватят власть. Маловероятно, конечно. Но что от этого изменится? Это те же самые наши бывшие союзники, сенаторы и олигархи.
— Понятно, — сказал Анакин, а сам опять посмотрел на тогрутианку. Второй забрак только что притащил ей стаканчик виски, и девица перелезла к нему на колени. Поймав на себе взгляд Скайуокера, тогрутианка подмигнула и улыбнулась ему.
На какой-то момент мир изменился. Исчезли Храм, Сенат, дворцы и небоскребы. Вся планета сжалась до размеров кабака, а прилепившийся к ней город воплотился в этой тогрутианской шлюхе. И не было великого исполина, выстрадавшего тысячелетия архаичных республик и древних забытых войн — столица смотрела на него лицом веселой разукрашенной девки, отдававшей себя любому за грошовую выпивку. А потом Корускант вновь стал самим собой. Надел наряд из небоскребов, освятился Храмом и благословил себя надменностью Сената. Украсился радугой и омылся безоблачным небом. И теперь великолепная столица галактического народовластия могла снова продавать себя. Вместе с потрохами всех своих ярусов. Вместе с Республикой и конституцией.
Любому. Подойди и возьми. Может, и платить не надо…
— Все кончится перемирием, и мы снова падем в тысячелетний застой, — продолжила Падме. — Вернемся в славную эпоху компромиссов и всеобщего равнодушия. Представьте себе: за тысячу лет в Республике ничего не изменилось. Вам не кажется, что это немного, ммм, жутко? Говорят, стабильность… А теперь война. Как будто кто-то вскрыл эту болотную язву. И, естественно, война беспокоит только тех, кого она коснулась непосредственно. Или кто потерял на ней деньги. Но ведь кто-то и прилично заработал, правда? Типа того же Фирцини.
