Когда он проснулся, Хомяк варил кофе на спиртовке. Судя по его виду, спать он так и не ложился, все время проторчал в сети. Глаза красные, волосы взъерошенные…
Голова после вчерашнего у Гусева почти не болела, да и в целом он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Сходил за угол, чтобы облегчиться, а когда вернулся, Хомяк уже разлил кофе по вчерашним граненым стаканом и сделал нехитрые бутерброды из остатков немного подсохшего хлеба и твердого, почти как камень, сыра.
Гусев сожрал бутерброд, выпил полстакана кофе и закурил. До конца охоты оставалось меньше трех часов, а их тайное убежище так никто и не обнаружил.
Интересно, как там сейчас Макс. Все так же переживает за свою ставку, и даже позвонить ему некуда?
— Знаешь, — сказал Хомяк. — Я тут нашел одну странную вещь.
— Например?
— Да этот твой вчерашний родственник, который не родственник, — сказал Хомяк. — Любопытно мне стало, да и делать было нечего. В общем, я решил проверить вашу степень родства, мало ли там что… Взломал больничную сеть, нашел его медицинскую карту. И твою карту тоже нашел, извини. В общем, я не медик, конечно, и вообще не специалист, но судя по тому, что я видел, он тебе не родственник.
— Ну и вот.
— Он — это ты, — сказал Хомяк.
— Э… — сказал Гусев. — То есть?
— У вас строение ДНК одинаковое, — сказал Хомяк. — Я специальной программой сравнивал. Совпадение сто процентов, даже у самых близких родственников такого не бывает.
— И что это значит?
— Либо информацию в сети кто-то подправил, правда, с неизвестными мне целями, либо он твой клон.
— Клонирование людей, вроде бы, запретили, — сказал Гусев. — Его еще при мне запретили. Или уже можно?
— Нет, все еще нельзя, я проверял, — сказал Хомяк. — То есть, по частям-то можно, конечно, почку там отрастить или сердце, а целиком — нельзя. Но ты ж понимаешь, что официальные запреты — это дело такое… Наркотиками вон тоже торговать нельзя, однако ж торгуют.
— Бред, — сказал Гусев. — Кому бы понадобилось меня клонировать? Да и зачем?
— А я знаю? Я что вижу, то и говорю.
— Ты меня точно не паришь?
— Вот, результаты сохранились, можешь сам посмотреть.
Гусев посмотрел. Он тоже в этом не разбирался, но медицинская программа, сравнивающая анализы ДНК его и Лавинского, действительно выдала абсолютное совпадение по всем параметрам. Случайностью тут ничего не объяснишь, строение ДНК — штука такая же уникальная, как и отпечатки пальцев, так что Хомяк прав. Или данные подделаны, или их с Лавинским на самом деле сотворили из одного материала.
— Но и это еще не все, — сказал Хомяк и вывел новое изображение на экран.
Березкин Борис Ефимович, тридцать два года, не женат, коммерческий директор мебельной фабрики. В прошлом тоже воспитанник детдома. И у него тоже было гусевское лицо.
— Запустил поиск по медицинским базам данных, — пояснил Хомяк. — Тоже стопроцентное совпадение. И не говори мне, что так не бывает. Я сам знаю, что так не бывает, однако ж вот оно.
Допустим, медицинские карты кто-то подделал, пусть и с непонятными целями. Но лицо, лицо-то зачем подделывать?
И все же, в версию с клонами Гусеву верить не хотелось. Это вообще ни в какие ворота не лезло.
— Ты мне можешь все эти данные на флешку какую-нибудь скинуть? — спросил Гусев. — Я потом на досуге поизучаю.
— Зачем флешку? Я тебе просто в телефон все закачаю.
— А, ну да, — Гусев передал Хомяку присланный Максом смартфон и тупо следил, как тот перебрасывает данные.
— Какие-то странности вокруг тебя творятся, приятель, — сказал Хомяк.
— Это да. Но я все равно не понимаю, зачем кому-то понадобилось меня клонировать.
— Может, ты истинный ариец или что-то вроде того?
— Вряд ли.
— Или генотип у тебя очень хороший. Ты, часом, не гений какой-нибудь?
— Вроде бы, нет, — сказал Гусев. — По крайней мере, я за собой ничего подобного не замечал. А если бы был гением, о, наверное, заметил бы.
— Многие ли гении знают о том, что они гении? — задался философским вопросом Хомяк.
— Понятия не имею. Я их не слишком много встречал.
— Существует ли что-то, что ты умеешь делать лучше всех?
— Нет, — сказал Гусев. — Я — вполне обычный человек. Да и клоны мои, если они клоны, тоже не музыканты и не ученые, как видишь. И даже не писатели.
— Ну, тогда я не знаю, — сказал Хомяк. — Вот тебе факты, сам с ними разбирайся.
— Ты меня на поверхность-то выведешь?
— А не рановато тебе на поверхность? — спросил Хомяк, посмотрев на часы.
— Ну, так не прямо сейчас, а попозже.
— Выведу, — сказал Хомяк. — Мне все равно сегодня на работу идти.
— Как тебя найти-то потом? Дорогу сюда я уж точно не вспомню. Телефон есть?
— Только рабочий, — сказал Хомяк и продиктовал номер. — Я с восьми вечера дежурю, через день. Возникнет такое желание, звони, посидим, водки выпьем. Ты-то вроде человек нормальный, в отличие от…
— Мне вообще крупно повезло, что я тебя встретил, — сказал Гусев.
— Это да, — согласился Хомяк. — Мне тоже повезло. Больно любопытная у тебя история, попробую побольше раскопать.
— Любопытство — отличительная черта хакеров?
— Да разве ж это хак был? — удивился Хомяк. — Там защита игрушечная, ее любой школьник обойдет. В смысле, нормальный, конечно, школьник, а не среднестатистический, который на уроке информатики предпочитает в игрушки играть или девок голых в интернете рассматривать.
— Я бы не обошел.
— А что, в твое время уже информатику преподавали?
— Нет, мы еще при помощи камешков все считали, — сказал Гусев. — Ну, уже после того, как мамонта дубинами забьем.
Так, за приятными разговорами, они провели еще два часа, когда Хомяк внезапно приложил палец к губам и погасил свет.
— Шаги, — сказал он. — Идет кто-то.
Гусев прислушался, но ничего нового на фоне журчащей вдалеке воды так и не услышал. Однако, мнению профессионала стоило довериться и Гусев вытащил пистолет. Немного поколебавшись, предложил трофейный ТТ Хомяку, но тот отказался.
— Стрелок из меня тот еще, — прошептал он в ответ. — Тут ты от меня помощи не жди.
— Сколько их?
— Двое, может больше, — сказал Хомяк. — Идут справа, метров пятьсот осталось.
— Уйти успеем?
— Думаю, да.
Хомяк упаковал ноутбук в непромокаемый чехол и сунул его на прежнее место, нахлобучил на голову каску, налобный фонарик зажигать не стал. Они выдвинулись, преодолели двадцать метров до развилки, повернули налево, стараясь издавать как можно меньше шума.
