– Не ясно, кого с кем стравливать, – жестко бросил хеттский царь.
Легкий налет надменности быстро улетучился. К чему показная надменность, когда есть реальное превосходство. Рамзес снисходительно улыбнулся.
Его личная агентесса великолепно осведомляла его о противоречиях в стане врага.
– Это тебе не ясно, брат. А мне ясно. Стравливать надо Элладу с Троадой.
Хетт оживился.
– А ты прав, брат. Прав. Но что же ты молчал об этом раньше? Это же решение. Получается очень интересная картина. Троада, верящая в олимпийских богов по сути часть Эллады. Мы перекрываем торговлю Эллады с югом.
Тогда Троада становится главным посредником в снабжении Эллады зерном и рабами. Впрочем, она и так основной поставщик рабов в Элладу. А теперь будет и основным поставщиком зерна.
Все доходы Эллада будет оставлять в Трое. Те выжмут из эллинов все, что те смогут дать. Своего жадные троянцы не упустят. А деться эллинам будет некуда.
Далее. Троада находится в двойственном положении. Она с одной стороны часть Эллады, верит в тех же богов, так же устроена, населена тем же народцем. Но она не за морем. Она уязвима с нашей стороны и зависит от нас. Находясь в Азии, она является частью нашего мира.
Так что она наш ударный отряд и в торговой войне с Элладой и в войне настоящей.
Вроде все складывается очень хорошо для нас. Не находишь?
– Нахожу, брат, нахожу, – улыбнулся Рамзес.
Но хеттский царь вдруг нахмурился.
– Что опять не так, брат?
– Рамзес, все у нас получается слишком гладко. Так не бывает. Где-то должна быть некая неучтенная нами опасность. Где? Мы должны это предусмотреть.
– Опять ты за свое, брат. Что не предусмотрим, узнаем по ходу дела. Или у тебя нет своих глаз и ушей в стане врагов?
– Знаешь, Рамзес, судя по твоей уверенности, у тебя-то они есть. Где-то у трона их царя?
– У них не царь, а бог.
– Так у тебя есть свой человек на Олимпе?!
– Дорогой брат на такие вопросы не отвечают.
Надменный дурак, – подумал хеттский царь, – да ты своим хвастовством уже наполовину выдал своего осведомителя.
Но вслух Суппилулимас этого, разумеется, не сказал, а вместо этого задумчиво произнес.
– И все же. Если наш план не удастся. Что тогда?
С Рамзеса слетела вся спесь и надменность. Он вдруг воочию представил, чем будет его обглоданная страна с изнуренным народом, если он перестанет быть непризнанным владыкой всего восточного мира, хранителем храмов богов, в которых пока верят и этот хетт, и все другие более мелкие «царственные братья».
– Тогда весь наш мир рухнет. И не думай, брат, что кто-то из нас, его владык, уцелеет. Исключений не будет. Не надейся.
Глава 2. Агентесса императора
Афродита была одной из немногих богинь Олимпа, кто обладал сильными ведовскими способностями.
Она сохранила умение летать, и редко, но регулярно, посещала ведовские сборы. Эта ладная умница понимала гораздо больше, чем демонстрировала на людях.
Основа ведовского миропонимания это понимание любви. Олимп, ставший, вопреки первоначальному замыслу, не постоянным сбором волхвов, а заурядным царским двором, все больше отходил от этого понимания.
Да и какая может быть любовь, когда вокруг корысть и чувство собственности. Собственности не только на приношения из храмов, но и на людей.
Из практики рабовладения, столь чуждой северным волхвам, родилось и все эти «семейные» понятия. Теперь вот Гера, не просто богиня, а жена Зевса.
Сам царь Олимпа может спать со всеми царскими, и не только царскими женами и дочерьми, а вот Гере это как-то неприлично.
И придумали же в оправдание такого «Что положено Зевсу, не положено быку». Как будто Гера это бык, то есть корова.
Впрочем, еще немного и точно станет коровой. Много пьет и все труднее удерживается в приемлемой форме.
Ладно, Аид с ней, с этой бывшей рабыней. Сама выбрала себе такую участь.
А Афродита? Не сама ли выбрала себе эту участь?
Тоже сама. Поначалу хотелось просто продлить праздник ведовских сборов. А ведь Зевс обещал тогда только это. Просто продлить праздник.
Но праздник не может быть вечным. За все надо платить.
И вот тебе ведовской праздник. Все более тяжелые одежды. Все более строгие отношения. Вместо вечного праздника, вместо ночей любви, когда все обнажены и телом и душой, все открыты друг другу, закрытость, зависть, корысть, и бесконечные правила.
Окончательно праздник завершился, когда ведовское сборище разбилось на парочки. Зевс и Гера. Афродита и Гефест.
Тьфу ты, подумать и то противно. Как все чинно, ханжески. Поначалу Афродита просто пожалела хромого, искалеченного собственной матерью, неплохого мастера.
Но потом его постоянные притязания на нее, как на вещь, стали раздражать.
В отличие от него, она настоящая ведунья. Которая может быть бессмертной. Захотелось любви. Ведь любовь это необходимая часть в достижении бессмертия.
Или не любви, а мести? Наверное, и то, и это. И она стала изменять мужу с его братом, красавчиком Аресом.
На ложе он был неплох. Однако, это было не главное. Ведунья Афродита могла любого заставить на ложе творить чудеса. Их связь с течением времени становилась для нее все больше не проявлением любви, а проявлением вызова и мести.
И тут, Гефест подстроил им большущую подлость. Он подловил их свидание с Аресом на собственном семейном ложе, и ловко набросил на них тонкую металлическую сеть, которую быстро прикрепил к постели.
И как успел все, подлец хромой!
Афродита никогда не забудет, как проснулась от прикосновения металла к телу, как хотела вырваться, как расталкивала эту тупую дубину, красавчика Ареса.
Не успела.
В спальню вошли все главные боги Олимпа.
Они плотоядно рассматривали ее, лежащую голой под этой сеткой.
Впервые она почувствовала стыд за свое обнаженное тело.
Это надо же! Она, ведунья, привыкшая целыми ночами танцевать голой на ведовских сборах, покраснела до слез. Она стеснялась своего чудного голого тела. И перед кем?! Перед теми, кто все еще называл себя ведунами!
А потом эти «ведуны» стали торговаться. Гефест требовал от Ареса, чтобы тот вернул свадебные дары.
Арес же оказался не только дураком, но и жадиной. Платить не хотел. Тогда заплатить Гефесту долг Ареса предложил Посейдон. Но с условием, что Афродита станет его женой.
Ее покупали как рабыню! А пока они торговались, она лежала голой под этой гефестовой сеткой. Как на невольничьем рынке.
Что вы сделали, злобные дураки?! – хотелось закричать ей. – И это вечный праздник?! И это ведовской сбор круглый год?!
Это злоба и интриги царского двора, двора обычных смертных царьков. А еще это невольничий рынок с этими чинными семейными парочками, где каждый и раб и рабовладелец одновременно.
