Сидя на скамейке в тихом сквере, подполковник слушал диктофонную запись вчерашней беседы с доктором Тулинцевым. Они встретились вечером в ресторане. Сначала, как водится, говорили от пустяках. Роскошно поужинали, крепко выпили. Наконец, у Тулинцева развязался язык. Доброумов нажал несколько раз кнопку перемотки. Наконец, он услышал в наушниках первую содержательную реплику Бориса: "Вы там, в своем НИИ пытаетесь…". С этого момента он слушал напряженно, боясь проронить хоть слово:
"— …Вы там, в своем НИИ пытаетесь, пытаетесь получить доступ к сети.
— Да. Она управляет машинами.
— Никита, а как ты себе представляешь эти машины? Каковы, по-твоему, их размеры?
— Ну, я думаю, эти машины очень малы. Я исхожу из названия проекта: "Нанотех-Анпасс". Приставка "нано-"означает "одна миллиардная доля". Может быть даже, эти машины размером с бактерию…
— Похвально, дружище! — хотя голос Бориса временами был невнятен, опьянение мало сказывалось на логике изложения — Твоя догадка верна. Задачей нашей лаборатории было создание машин величиной с бактерию. Но они были похожи на нее не только размерами.
— Чем же еще?
— Способностью к размножению. Каждая такая бактерия могла создавать свои копии, захватывая для этого сырье из окружающей среды. "Новорожденные" машины сразу же подключалась к сети.
— О! Интересно… Вы что, изучили бактерии для того, чтобы создать их техническое подобие? И зачем это понадобилось? Что делают эти бактерии? Какова функция всей сети? Впрочем, догадываюсь. Она предназначена для обороны, не так ли?
Тулинцев замялся. Собеседники долго молчали.
— Знаешь, Никита, хочу поговорить с тобой откровенно — произнес, наконец ученый — Я бы никогда не заговорил с тобой на эту тему, будь ты, как все ваши…
— В смысле — как все сотрудники Конторы?
— Угу. Нет в тебе ни патриотического фанатизма… Нет религиозного ханжества… Нет вот этого… чувства элитарности. Все ваши мнят себя сверхчеловеками, высоко стоящими над простыми смертными. При этом частенько бывают замешаны в грязных историях. А ты… Сколько тебя помню, оставался честным. Прогрессивно мыслишь, атеист, лишен ксенофобии. Формально ты один из них. Как всякий интеллигент, я должен бы тебя бояться и ненавидеть. Но… Когда мы беседуем, у меня ощущение будто я разговариваю с коллегой. Даже с единомышленником. Ни один из ваших не сказал бы того, о чем говорил ты. Я ведь помню твои реплики о скатывании к средневековью, о нищете народа, о безобразном положении с правами человека… Даже о нынешней войне ты отзывался без казенного воодушевления.
— Ну, если требуется установить контакт с нужным человеком, можно всякое сказать — по тону Доброумова чувствовалось, что он улыбается.
— Клевещешь на себя — живо откликнулся Тулинцев — Я обратил внимание не только на смысл слов. Я замечал, как ты это говорил. Неподдельны эти интонации, выражение глаз и мимики. Нужно быть великим актером, чтобы такое сыграть. И вот именно потому, что доверяю тебе — хочу поделиться кое-какими соображениями.
— Хм… Я весь внимание.
— Я убежден, что в деле Алексея Левшова ты исходишь из ложных предпосылок. Очень возможно, что тебе о нем наплели лишнего. Догадываюсь, что тебе сказали.
— Что же, по-твоему?
— Твои начальники представили дело так, будто Алексей Левшов — политический шантажист, "ужасист" и преступник. А его изобретение представили как новый вид оружия. Если это так, тебя просто водят за нос. Я знал Левшова, и с уверенностью могу сказать — это абсолютный пацифист, противник насилия. Любого насилия: государственного, революционного. Какого бы то ни было.
— Но почему же… Хм… Зачем же он похитил центр управления сетью "Нанотех"? Почему его обвиняли в политическом шантаже? Да, ты прав, меня уверили что он преступник. Но какого черта ему понадобилась сеть микромашин, если это не оружие?
— Сеть может служить и оружием, но использовать ее в этих целях — все равно, что забивать гвозди микроскопом. Это самое неэффективное из всего, что можно придумать. Ты не задумывался, почему генсек Антропов вывел нашу лабораторию из-под контроля министерства обороны и службы безопасности?
— Я для себя объяснял это тем, что микромашины были оружием принципиально новым. Хотя и в этом случае решение Антропова непонятно.
— Антропов лично встречался с Левшовым. После этого лаборатория и получила независимый статус. То что она разрабатывала — не было оружием.
— А чем же оно было? Ткацким станком, что ли?
— В том числе — серьезно ответил Борис — Ткацким станком. Прокатным станом. Лекарством. Средством транспорта. Линией связи. Обобщенно говоря, сеть "Нанотех" — это новейшее глобальное средство производства, позволяющее создавать любые нужные вещи, в любой момент и в любых количествах.
Воцарилось долгое молчание.
— Хм… В смысле: как это в любых? И как вообще все это работает? То, что ты описываешь — это волшебная палочка, а не промышленное новшество. В любых количествах ничего в мире производиться не может, хотя бы по причине ограниченности ресурсов.
— Сеть берет ресурсы и энергию прямо из воздуха. Достаточно ввести в сеть информацию о каком-либо изделии, и миниатюрные машины построят нужную вещь из атомов.
— По команде из сети?
— Да. Также, как принтер по команде печатает документ на листе бумаги. А когда необходимость в этой вещи пропадает, сеть отпускает эти атомы обратно, в природую среду. Как видишь, технология очень проста. Никаких предприятий, заводов. Никаких отходов.
— Извини… Это отдает волшебными сказками.
— Всемирная компьютерная сеть тоже казалась сказкой, а сейчас это реальность. Юрий Антропов потому и вывел нашу лабораторию из подчинения минобороны, что изобретение "Нанотеха" дало бы Савейскому Союзу решающие преимущества в экономике. В мирной борьбе с Объединенными Штатами. Использование такой сети в военных целях было бы страшнее атомного удара. Но зачем война, если с помощью "Нанотеха" мы вполне мирно, экономически, вытеснили бы армариканцев с мирового рынка? И не только в этом дело. Изобретение сети "Нанотех" изменило бы всю раскладку сил — так же как изобретение колеса, обработки железа или парового двигателя. Представь себе, что произойдет с капиталистическим рынком, если каждый товар можно производить в неограниченных количествах? Это крах мировой финансовой системы, это остановка и вытеснение традиционной промышленности, это переход к совершенно новым производительным силам! Вдумайся: зачем покупать лекарства, если живущие внутри тебя искусственные бактерии способны производить антибиотики, разрушать раковые опухоли? Зачем выращивать пшеницу, если хлеб соткется из атомов на твоем столе? Зачем мебельная промышленность, если кровать появляется в указанном тобою месте, когда ты хочешь лечь — а утром исчезает по мановению руки? В такой экономике не нужны деньги, излишним становится обмен. Это крах капитализма. Это переход к новым, коммунистическим производительным силам. И к новым отношениям, на них основанным. "
