– Благодарю за молчание. Второй вариант – продолжить путь к цели. Думаю, после слов Дженни, голосование излишне. Мы продолжим наше движение к будущему. – Крис замолчал, крепко сжав спинку стула. – Мне кажется, эмоции редко отражают истину.
– Что ты этим хочешь сказать, – резко отозвалась Дженни.
– Только то, что необдуманное, эмоциональное решение – плохой ориентир для дальнего похода.
– Ты трус! Если бы не Онри, то мы уже летели бы в обратном направлении! – Дженни встала с места, она не стеснялась в выборе слов, чувствуя молчаливую поддержку Шона.
– Возможно, и летели, но Онри был бы жив.
– Трус, трус! Как ты можешь командовать кораблём, когда готов развернуть его вспять каждую минуту?
– Это не совсем так. Первый вариант предложил не я, а Макар, который считает, что риск дальнейшего путешествия слишком высок.
– Я подтверждаю слова командира, – ответил Макар, поддержав Криса.
– Извини, Крис, я подумала, что это был твой выбор? – Дженни села на место.
– Ничего страшного не случилось. Главное, что решение принято – наш полёт продолжается. Думаю, сейчас, нам всем надо отдохнуть. До достижения звездолётом крейсерской скорости, когда можно будет опробовать «Нультоны», ещё пару дней. Объявим их выходными.
– Крис, мы забыли о Туне? Где она, что с ней?
– Успокойтесь, Анни, с ней всё будет хорошо. Скоро мы сможем поговорить и с ней, только не стоит торопить её с ответами. Она сама решит, что сообщить экипажу, а о чём умолчать. Помните, она – вдова и будущая мать, о чём она имеет право умолчать, пока скорбит о муже.
В биологической лаборатории Дженни Феррис, расположившейся прямо в оранжерее, тихо приоткрылась небольшая дверца одного из многочисленных небольших шкафчиков, в которых хранились всевозможные принадлежности для обработки почвы и растений.
В узком проёме между дверцами показалась узкая, словно детская ладонь, с небольшими, изящными пальцами. Неуверенными, словно сонными движениями женская рука коснулась створки двери, пытаясь придержать её за край.
Неожиданно, пальцы, что несколько секунд назад слегка придерживали дверцу, вдруг, стали цепляться за её край, и тонкая, женская рука заскользила вниз. Из темноты раскрывающегося шкафчика, старательно, но тщетно цепляясь за край дверцы и пытаясь удержаться от падения, появилась Туна.
От недостатка воздуха она ощутила резкое головокружение. Затёкшие от тесноты шкафчика, её руки и ноги отказывались слушаться. Будучи медиком, Туна, отчётливо, сознавала, что теряет сознание. Чтобы избежать случайной травмы, в случае неконтролируемого падения, она из последних сил цеплялась за край дверцы, пытаясь аккуратно сползти на узкую полоску искусственного покрытия, отделяющего край шкафчика от растительного покрова ближайшего газона.
Сквозь пелену забытья она поняла, что находится в безопасности, на мягком покрытии одной из многочисленных дорожек оранжереи, лёжа на левом боку и плотно поджав ноги к груди и обхватив их руками, как в далёком детстве.
Прошло несколько минут прежде, чем она пошевелилась и попыталась подняться на колени. Ей это удалось. Девушка решила встать на ноги, но ей что-то помешало это сделать. Казалось, что-то или кто-то удерживает её левую ногу за щиколотку.
Осторожно присев на правый бок, она сразу поняла, в чём причина. Резинка носка на левой ноге зацепилась за что-то острое в шкафу и, при падении Туны, нить практически распустила верхнюю часть носка и натянулась, ограничивая её свободу.
Взяв в руки тонкую прядь, удерживающую её, Туна слега потянула её, надеясь легко оборвать. К её удивлению, нить растянулась, но не поддалась на разрыв. Сама не давая себе отчёт, для чего она это делает, девушка сняла зацепившийся носок и, распуская виток за витком, направилась к выходу из оранжереи.
– Я, как Тесей, разматывающий нить Ариадны.
Она нервно рассмеялась подобному сравнению, непроизвольно, прикрыв лицо руками, чтобы не разрыдаться. В это время, тонкая нить от её носка зацепилась за соединение пластиковых бортиков грядки и оборвалась.
Туна не сразу заметила слабину оборванной нити, продолжая аккуратно распускать пряжу носка. Поймав себя на мысли, что что-то изменилось в её процессе, она потянула нить к себе и обнаружила обрыв.
– Как там сказал русский академик на Конгрессе? Я же всегда это помнила! – возмутилась она вслух. – Онри, даже, повторил эту фразу по моей просьбе. Вспомнила! «Главное, чтобы не оборвалась нить Ариадны, и звездолёт смог вернуться домой с победой». Да. Главное, чтобы нить не оборвалась… – повторила она.
Из её глаз сами полились слёзы, и она опустилась на зелёный газон. Стоны рыдания вырвались из её груди, а сжатые кулаки забили по мягкой подушке травы, вырывая клочья и разбрасывая их в стороны.
– Нить! Главное, не оборвать нить! Но как же быть, если она сама рвётся? Сама!..
Девушка взглянула на полураспущенный носок и отбросила его в сторону.
– Не стоит входить в лабиринт, если не веришь в прочность нити. Нет, не так! Если постоянно проверяешь эту нить на прочность! Вот в чём проблема – мы сами проверяем свою судьбу на прочность, бросаясь словами и обещаниями, исполнение которых не зависит от нашей воли.
Туна посмотрела на повреждённый ею газон и ей стало стыдно перед Дженни, которая, столько сил вложила в его выращивание. Аккуратно собрав вырванные с корнем пучки травы, она принялась укладывать их на прежнее место, присыпая землёй и стараясь скрыть следы повреждений.
Совершенно неожиданно, она вспомнила Криса и Грэма, создавших себе проблему, поставив на кон собственные штаны. Следующим на очереди был Онри.
– Господи, почему, почему ты принимаешь брошенный тебе, человеком, вызов?! Делая это, ты не оставляешь оступившемуся ни единого шанса. Где же твоя терпимость и любовь к ближнему? Ты сам учишь нас снисхождению, но не прощаешь простым смертным ничего!
Туна вспомнила рассказ Онри о том, как, на Конгрессе, он твёрдо заверил русского академика, что с такими астронавигаторами, как Лия, они не позволят нити Ариадны оборваться. Что ещё хуже, он поклялся перед ней, что отдаст свою жизнь ради её безопасности.
– Онри! Мой милый, любимый Онри! Зачем, зачем ты произнёс эти страшные клятвы?! Бог, я проклинаю тебя за его убийство! Да – убийство!
Выкрикнув последние слова, она сама услышала их и поняла, что напрасно обвинила бога в смерти своего любимого мужа.
– Я ошибалась. Кажется, я поняла…
Слёзы заливали лицо, но она не обращала на них внимания. Ей необходимо было понять, разъяснить для себя, чтобы не сойти от горя с ума, почему его нет рядом, почему он погиб. Впервые, с того страшного момента, она готова была ответить на этот страшный вопрос.
