— Мне кажется, или он и вправду стал еще лучше говорить? — спросила Вики-Мэй.
— Тебе не кажется. Кстати, кто первый начал поить его пивом?
Она пожала плечами и напомнила:
— Ты же еще вчера озвучил эту идею. А я всего лишь ее реализовала.
— Пиво называемое портер вполне вкусный напиток, — добавил леонидянин.
— Рад, что вам понравилось, — сказал Антон, — может быть, пойдем в дом и займемся ответами на вопросы, которые вы сформулировали?
— С многим удовольствием, — ответил Оэшфн и, как будто одним движением, перетек из сидячего положения в идущее по направлению к дому.
…
Они устроились в странной гостиной с овальным окном. Вики-Мэй разлеглась на широком диване, Антон уселся в кресло и забросил ноги на журнальный столик, а Оэшфн облюбовал маленький круглы пуфик, будто специально предназначенный для таких сравнительно некрупных существ.
Как оказалось, крепкий черный кофе тоже пришелся леонидянину по вкусу. Некоторое время он молча дегустировал напиток, а затем сообщил:
— Я произвел вывод. Вы отличаетесь от других землян, которые наблюдались здесь раньше. Вопрос. Вы есть другой подвид, тренировка, профессия?
— Возможно, у нас другой опыт, — сказала Вики-Мэй.
— Опыт? — переспросил Оэшфн, — эксперимент? Вы изменились после эксперимента?
— Опыт в смысле то, что мы делали и наблюдали длительный период времени. Возможно, мы от этого изменились.
— Длительный эксперимент, — заключил леонидянин, — какая была цель? Сделать вас такими, какие вы есть сейчас?
Антон повернулся к Вики-Мэй.
— Как объяснить ему, что жизненный опыт — это не научный эксперимент?
— А ты сам понимаешь разницу? — поинтересовалась она.
— Понимаю. Жизненный опыт — это то, что наблюдается в силу случайных проб, ошибок, а также случайных стечений обстоятельств. Его не планируют.
— Да что ты говоришь? Не планируют? Как же. Человек, во-первых, сам хочет чего-то получить от жизни. Во-вторых, другие тоже чего-то хотят от него получить. План есть, и не один. Планов столько, сколько людей, знающих о твоем существовании прямо или косвенно. Включая и тебя самого, разумеется, поскольку ты о своем существовании тоже знаешь. Кстати, а ты уверен, что это наше отличие не является, например, этапом эксперимента Бромберга? Или какой-нибудь спец. операции КОМКОНА-2? Вспомни, как и почему мы сюда попали.
— Я понял, — сказал Оэшфн, — длительный эксперимент. Объект один, экспериментаторов несколько. Интересы в конфликте. Обмен информацией ограничен. Объект знает, что идет эксперимент. Не знает, кто экспериментаторы и какие цели. Задача объекта — максимум жизненного ресурса. Методы решения — не ограничены.
— Толково сказано, — заметил Антон, — скольких землян вы наблюдали, Оэшфн?
— Двадцать девять — до вас. Четыре — первый визит. Пять — второй визит. Девять в один период времени — исследователи. Одиннадцать в разные периоды времени — представители. Другие эксперименты. Результат не удачный.
— Неудачный? — переспросила Вики-Мэй, — в чем это выразилось?
— Дезадаптация. Неспособность реагировать на окружающий мир.
— Как видишь, Антон, я была права, — констатировала она, — предыдущие ссыльные элементарно спятили. Интересно, сколько времени для этого требуется… Оэшфн, хотите еще кофе?
— Да, Вкии. С удовольствием, — ответил леонидянин, — а что вы спросили о времени, которое требуется?
— Я имела в виду, через сколько времени у землян происходит эта… дезадаптация.
— Наблюдения показали интервал от 1000 до 2500 астрономических дней, — ответил он, — зависит от разных факторов. Один — медленнее, два — быстрее.
— Один — медленнее, два — быстрее? — переспросил Антон, — пара сходит с ума… в смысле, дезадаптируется… быстрее, чем одиночка?
— Да, Аонтн. Быстрее. Не более 1200 астрономических дней.
— Ну, что ж, — заметила Вики-Мэй, наливая леонидянину кофе, — тысяча дней — это уже неплохо. Можно сказать, у нас еще прорва времени до слетания с катушек. Попробуем провести его весело и интересно.
— Слетания с катушек? — переспросил Оэшфн.
— Дезадаптации, — уточнила Вики-Мэй.
Леонидянин отпил глоток кофе и создал на своем лице выражение, видимо призванную продемонстрировать людям глубокое недоумение.
— Если человек весело и интересно проводить время то какая причина дезадаптации?
— Но вы сами сказали, не более 1200 дней, — напомнил Антон.
— Понимание не верно, — пояснил Оэшфн, — я говорил о наблюдениях, о том, что было. С теми, которые раньше. Не о том, что должно происходить в вашем будущем. Вы отличаетесь. У них была причина дезадаптации. У вас такая причина отсутствует. Обобщение неадекватно.
Вики-Мэй вздохнула и почесала в затылке.
— Простите, Оэшфн, но мы, наверное, тупые. А можно подробнее об этом?
— Можно. Но объяснение будет длительно по времени.
— Чего-чего, а времени у нас теперь хватает, — сказала Вики-Мэй, — у нас его даже больше, чем кофе.
…
Объяснение было более, чем длительным и закончились лишь на закате.
— Вот ни фига же себе, — задумчиво произнес Антон, провожая глазами удаляющуюся фигурку леонидянина, — интересно, кто-нибудь кроме нас это знает? Я имею в виду, из людей?
— А кто-нибудь это хочет знать? — спросила Вики-Мэй, и сама же ответила, — по-моему, никто. Это к вопросу о «дезадаптации», как выражается дружище Оэшфн.
— Кстати, — добавил Антон, — еще не факт, что мы правильно поняли все его объяснения.
— Все мы правильно поняли, — уверенно сказала она, — можешь не сомневаться. Он же раз десять повторил. Так сказать, для землян и прочих космических имбецилов. То есть, может, мы поняли не все, но уж то, что поняли, поняли правильно. Кроме того, это же достаточно очевидно. Я имею в виду, выглядит очевидным, после того, как тебе объяснили.
— И что по-твоему выглядит таким уж очевидным? — поинтересовался Антон.
Вики-Мэй поудобнее устроилась в кресле.
— Перейдем к разбору полетов, ОК? Начнем, выражаясь философски, с вопроса о предназначении. Помнишь, ты как-то раз произнес выдающуюся речь о том, как люди любят выделываться. В смысле «человек — мера всех вещей, звучит гордо и вообще человек — пуп вселенной». И вывод у тебя был такой, что человек выделывается на пустом месте, не имея к тому никаких оснований. Поскольку он — просто разновидность высокоорганизованной космической фауны — и не более. Но, оказывается, это выделывание — не причина человечаских глупостей, а лишь следствие глупости более глобальной. Эта глупость называется «миф о предназначении и жертве». Якобы каждый человек и человечество в целом имеет некое Высшее Предназначение, ради которого следует идти на всяческие Жертвы. Причем любое достижение оценивается не столько своей реальной полезностью, сколько жертвами, которые человечество ради него принесло. Вроде бы, если что-то полезное досталось малой кровью — так оно и ценности особой не представляет и наоборот, если вокруг чего то пролиты моря крови, то оно очень ценное, даже если от него и вовсе нет никакой пользы. Как будто главный смысл заключается не в результатах, а в издержках. Получается, что человечество стремится не столько к достижениям, сколько к жертвам. Самое смешное, что, декларируя наличие предназначения, человечество не может ответить внятно на два главных вопроса: в чем состоит это предназначение и на кой черт оно нужно человеку, да и человечеству в целом. Просто где-то в подсознании, а может — в коллективном бессознательном, в архетипических образах, сидит идея некой Огромной Награды, которой можно сподобится за свою дурацкую жертвенность.
