Днем все собрались в палатке Никсы и склонились над картой.
Местные карты восхищали Сашу еще в приложениях к уставу. Начерченные тонким перышком, с мелкими тщательно прорисованными деталями и схемами, подобными эпюрам в начертательной геометрии.
От военного советника Лёши, который грузил его свободной тактикой, Саша знал, что в обсуждение сражения военными специалистами лучше не встревать, чтобы не показаться полным кретином. А всякий неспециалист по определению полный кретин, даже если где-то когда-то читал про малые и большие клещи, любимые Вермахтом и почитаемые в Академии имени Фрунзе.
Лёша, конечно, был известный Свистун де Трепло, но это было похоже на правду, ибо Саша точно знал, что все ровно также с юриспруденцией.
Так что он приготовился слушать и внимать.
Вроде, зарница, как зарница, думал Саша. Ему так и не удалось поучаствовать в ней в пионерлагере, но был премного наслышан. Мечта всех старших отрядов. Легенды рассказывали. В прошлом году была зарница, в прошлой смене, в соседнем лагере. И все никак.
Потом став взрослым, Саша узнал, что зарницу проводили в рамках так называемого «патриотического воспитания», что вызывало у Саши стойкий рвотный рефлекс. Но тогда тринадцатилетним шкетом он вполне разделял народные чувства.
Ну, ролевая игра, и ролевая игра в конце концов.
Если без советской пропаганды — совсем хорошо. Конечно «За, веру, царя и отечество» звучит не так прекрасно, как «За вашу и нашу свободу», но уж гораздо лучше, чем «Служу Советскому Союзу».
Но пока господа генералы обсуждали топографическую съемку местности, маршировку и обучение стрельбе.
Терпимо было только последнее. Первого Саша не знал, а второе ненавидел.
В результате с топографической съемкой оказалось не так плохо, ибо рядом был Никса. Получалось коряво, что Саша компенсировал хорошей памятью и наблюдательностью.
Со стрельбой сложнее. Саша думал, что с удовольствием вспомнит молодость. Всегда с трудом проходил мимо тира. А как-то показывал класс на десятилетии дочери на игровом автомате в каком-то ТЦ, выбив почти максимум из возможных виртуальных целей. Ну, что там нужно для «пальбы»? Хорошее зрение да выдержка. У него почти до 50-ти была единица.
Новое молодое тело тоже обещало не подвести. Прежний хозяин не особенно любил читать, так что с глазами было все в порядке. Близорукости скорее следовало ожидать от Никсы.
При воспоминании о дочери сердце защемило. Она, словно, осталась где-то на другой планете: ни в телеграме не напишешь, ни фотками не обменяешься. Вот, Анюта, наш Фермерский дворец, вот Никса, а это Гогель и Зиновьев. Вот это серебряное утро и рано пожелтевшая листва… И осенние хризантемы.
Как у вас там, в будущем? Какие новости? Мир?
Стрельбы начались в три пополудни.
Гогель выдал ему тяжелое, как у Никсы, ружье и патронную сумку: черную с двуглавым орлом. И показал, как закрепить на поясе.
Сумка содержала свернутые в цилиндры бумажки, которые Саша опознал, как емкости с расфасованным порохом, и коробочку с мелкими штуками, до боли напоминавшими пульки для пневматики, но желтыми. Латунь?
Погода была вполне: солнышко и нет ветра. Голубое небо, воздух пахнет соснами.
У леса, метрах в тридцати: собранные из досок мишени. Высотой под два метра и шириной метра в полтора. На них разноцветные круги, обозначающие голову, грудь, пояс, колени и ноги человека.
Никса, слава богу, тут.
— И как это заряжать? — поинтересовался Саша.
— Проверил нет ли пули? — спросил брат.
Саша посмотрел с недоумением.
Никса вздохнул и отобрал винтовку.
Повернул дулом вверх. Вытащил шомпол из-под ствола. Поставил оружие прикладом на землю и запустил шомпол в дуло.
— Саш, совсем не помнишь?
— Не-ет.
— Надо сначала проверить, что винтовка не заряжена. Видишь, метка на шомполе? До нее проходит, значит все нормально.
Никса извлек шомпол обратно на свет божий.
— Давай патрон!
— Патрон?
— О, господи! А что у тебя в патронной сумке?
Саша открыл сумку и уставился на бумажки.
— Правильно, правильно! — обнадежил брат. — Давай сюда!
— Они бумажные, — констатировал Саша.
— Бумажные, конечно. А какие же еще?
— Металлические.
— Где-то я о таких слышал, — проговорил Никса. — Только видеть не приходилось. С бумажным понимаешь, что делать?
— В дуло вставлять… наверное.
— Не совсем, — сказал Николай.
Поднес патрон ко рту и откусил от него кусочек.
— Порох сам засыплешь?
Порох ожидаемо оказался внутри патрона.
— А куда? — спросил Саша.
— Саш! Ну, в дуло же!
И засыпал порох в дуло.
— Боже мой! — воскликнул Саша. — Она что с дула заряжается?
— Конечно. А как еще?
— С казны.
— У нас пока такие.
— Ты, вроде, сказал «винтовка»…
Для Саши было неким откровением, что винтовки могут заряжаться с дула.
— Бумажку выбрасываем? — спросил Саша.
— Бумажку не выбрасываем, — вздохнул Никса. — Это пыж. И внутри пуля.
— Дай посмотреть, — попросил Саша.
Никса вытряс ее на ладонь.
Пуля была занятная. Действительно с нарезкой и глубокой выемкой с задней части, как у бутылки хорошего вина.
Свинец был чем-то смазан.
— Пуля Минье, — прокомментировал Никса. — Дедушка ее усовершенствовал. Его вариант гораздо лучше, но его пока не приняли на вооружение. Пока испытания, пока что…
— Я не ослышался? Ты хочешь сказать, что не смогли внедрить царское изобретение? За три года!
— Больше, — усмехнулся Никса. — Именно так у нас все и запущено.
Перспективы велосипеда показались Саше совсем туманными.
Брат завернул пулю обратно в прокусанную бумагу, которую смял и загнал в дуло.
Пуля была уже канала ствола и вошла в дуло свободно. Никса дослал ее шомполом.
— Видишь отметка? — спросил он. — Вот до этой отметки. Иначе между порохом и пулей будет зазор, и ствол может разорвать.
И дожал дальше с видимым усилием.
— Никса, а как же нарезка? Как пуля туда входит?
— Очень просто. От давления во время выстрела пуля расширяется и потом идет по нарезке.
Николай вынул шомпол и загнал его обратно под ствол.
— Курок взводить умеешь? — поинтересовался он.
— Ну, ей Богу! — возмутился Саша. — Естественно!
— Ладно, — с сомнением сказал Никса.
И вручил винтовку Саше.
Саша взвел курок, поднял ружье к плечу и прицелился.
— Погоди! — остановил Никса. — Ты кое-что забыл.
— Что?
Глава 10
— Капсюль, — сказал Никса.
Саша всегда думал, что капсюль — это задняя часть патрона.
Николай вздохнул.
— Давай обратно! У тебя должна быть коробка с капсюлями в патронной сумке.
— Желтые такие? — догадался Саша.
— Угу!
— Посмотрю я на тебя, как ты мне будешь теорему Коши доказывать! — буркнул Саша.
— Ничего справлюсь, — самоуверенно заявил Никса.
Саша вынул коробочку с фитюльками, похожими на пули для пневматики. Открыл. Достал миниатюрную желтую штуку.
— Давай! — сказал брат.
И подставил ладонь.
Миниатюрный «наперсток» лег на нее и вспыхнул на солнце.
Никса надел деталь на ту самую маленькую трубочку под курком, назначение которой оставалось для Саши загадкой.
— Это капсюль, — сказал брат. — Без него не выстрелит. А надевают его на брандтрубку.
И вернул Саше ружье.
— Целить умеешь?
— Естественно, — сказал Саша. — Не учи ученого.
Никса с сомнением покачал головой.
— Куда стрелять? — поинтересовался Саша. — В голову?
— В грудь для начала. Хотя бы.
Саша поднял ружье. Штык упорно тянул ствол к земле, мешая прицеливаться.
Пришлось взять выше и только тогда стрелять.
Пошли к мишени.
— Я думал, что будет хуже, — заметил Никса.
— Куда уж! — вздохнул Саша.
Вместо груди пуля попала нарисованному человеку над головой.
— Очень высоко взял, — сказал брат.
