– Наверху ликование, – заявил Бронт Донето. – Прамане думают, что с помощью Лотаря им удастся переломить ход войны.
– Где его держат? – спросил Элс, который успел досконально изучить все дэвские карты Аль-Хазена.
– Он не в городе. Прамане все еще отступают, отбиваясь от Братства.
– Тогда у нас все гораздо лучше, чем я думал, – обрадовался Горт. – Все их внимание будет приковано к парнишке, и думать они будут лишь о том, как бы половчее им воспользоваться во славу господа.
Даже Донето, казалось, поразило рвение Пинкуса.
– Ну что, все на руку нам? – ухмыльнулся тот. – Но я ведь прав? Принципат, нам позарез требуется выбраться отсюда. Когда ваши ребята нашли этот сток, они сказали, что отсюда есть лаз на поверхность.
Из водостока выскользнул посеревший Зально. Свеча погасла, и ему, по всей видимости, совсем не понравилось ползать в темноте.
– Лаз тянется еще футов на сто вверх, – прохрипел он, – заворачивает влево и дальше мимо больших цистерн для воды. В них есть лестницы. Потом можно выбраться в тупик, им заканчивается внизу под холмом одна длинная улица. По-моему, она идет прямо через центр города.
– Мы туда пролезем? – поинтересовался Горт.
– Я пролез, – отозвался Зально, оглядывая остальных. – Но некоторым не помешает сначала хорошенько намылиться. В то отверстие стекает вся вода с улицы, там около десяти дюймов в высоту и три фута в ширину.
– Ни слова больше, – прервал его Горт. – Я все понял. В цистерны сможем забраться?
– Да, командир.
– Прекрасно. Вперед.
Спустя еще четверть часа Элс выглядывал на улицу из дверной щели «водоемного здания номер пять» (так значилось на картах, которые он выучил наизусть). Сгущались сумерки. Казалось, в Аль-Хазене нет ни души. По мостовой пробежала крыса.
– Господин, подвиньтесь! – проворчал кто-то сзади.
Внутри было тесно – здесь никогда не собиралось много народу, обычно люди лишь приходили за водой и сразу уходили.
Элс выскользнул за дверь следом за Гортом.
– Пинкус, ты знаешь, где мы? Нам просто сказочно везет.
Отряд укрылся в небольшом строении, в котором раньше располагались дэвские ювелиры, писцы и ростовщики.
– Ты просто отлично поработал, Пинкус.
– Но все лавры ты заберешь себе?
– Немного заберу.
– Ну, ты ж у нас начальник, Пайп.
– Что ты собирался делать дальше?
– Я? – ухмыльнулся Горт. – Честно?
– Да.
– Я думал, кто-нибудь, кто за мной увяжется, – ты, к примеру, или еще какой хмырь из коллегии – к этому моменту уже заграбастает бразды правления.
– Клянусь яйцами Эйса, Пинкус, земля никогда еще не рождала такого жалкого и циничного мерзавца, как ты.
– Но я прав?
– Да. Принципат, что там происходит? Сможем мы умыкнуть Лотаря и сделать ноги, заслужив неземную любовь Граальского императора?
– Да. И нет. И да и нет.
– Девушки не любят нерешительных парней, – усмехнулся Горт.
Донето бросил на Горта уничижающий взгляд, словно собираясь свежевать его живьем.
– Если я не прав, беру свои слова назад.
– Мы занимаем выгодное положение, – сказал принципат Элсу. – Они обязательно повезут пленников по этой улице – во дворец. Налетим, схватим Лотаря и кинемся наутек. Я устрою несколько ловушек, чтобы задержать погоню, а мы тем временем доберемся до нашего резерва.
– Весьма соблазнительно, – кивнул Горт.
Элс нахмурился: он по-прежнему разрывался между Элсом Тейджем и Пайпером Хектом.
– Вы узнали, удалось ли Братству их потрепать?
– Нет. Садись и жди. Молча.
Шло время, Элс задремал. Кто-то потряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел Брота Донето и Горта.
– Прамане отбились от братьев, – тихо пояснил принципат. – И пленники все еще у них. Скоро они будут здесь. Теперь уже ликования поменьше: воинов сильно изранили. Как и следовало ожидать, ведь им пришлось иметь дело с рыцарями, собственноручно отобранными Грейдом Дрокером.
– Скольких нам нужно вызволить? – спросил Пинкус.
Донето промолчал.
– Сколько человек было в имперском отряде? – спросил Элс.
Вроде бы тогда мимо давильни проехало около двадцати всадников.
Донето снова промолчал.
– Ваша милость, это что – тайна?
– Не знаю, – отрезал принципат. – Там должно быть семеро пленников. Все ранены.
Понятное дело, браунскнехты не сдались бы без боя.
– Ну, хоть что-то, – обрадовался Элс. – Что еще вы можете сообщить? Вскоре предстоит сражение, и от ваших сведений зависит наша жизнь.
– Лотаря сопровождало девятнадцать всадников, – скривившись, ответил Донето, которому страшно не хотелось сообщать ничего и никому. – Двое слуг, двое священников, двое членов Братства Войны, десять браунскнехтов, кто остальные – загадка. Хотя мы видели их в Племенце.
– Конечно же, Феррис Ренфрау, главный шпион императора. Он крутился под ногами, когда мы готовились.
– Да. Думаю, среди пленников его нет.
Элс подумал, что захватившие Лотаря ша-луг достойны уважения.
– Вам известно еще что-нибудь? Что может пригодиться нам прямо сейчас? – громко спросил Элс, не пытаясь скрыть нетерпение в голосе. – Помните, в случае чего погибнете вместе с нами.
– Они выслали своих лучших людей, – сказал Донето, – чтобы прикрыть отступление отряда. У них Лотарь, священник, который особенно не сопротивлялся, двое полумертвых братьев и несколько браунскнехтов, тоже едва живых. Их не убили только потому, что хотят допросить. Расскажите-ка мне про тот дом – двухэтажный, на той стороне улицы. Я никого там не чувствую.
– Там и не должно быть никого, – подтвердил Элс. – Раньше там был храм и меняльная лавка дейншокинов.
– Хект, ты знаешь все дома в этом городе?
– Только те, про которые рассказывали беженцы.
– Думаю, кому-то надо отправиться туда, а остальные пока побудут здесь. Одни ударят из храма и отвлекут внимание праман, а другие тем временем выскочат отсюда и отобьют Лотаря. Враги не ожидают нападения, думают, что здесь они в безопасности. Будем действовать быстро.
Элсу идея совсем не понравилась, но он не обладал властью Грейда Дрокера и не мог велеть принципату заткнуться и не мешаться под ногами.
– Пинкус, лучше предупреди резерв – пусть будут наготове.
– Пайп, они уже знают. Это их работа.
– Можете точно определить, что в том доме никого нет? – спросил Элс у принципата. – Дейншокины оставили его уже давно, а в городе холодно и идет снег, кто-то мог там укрыться.
– Иди и проверь, – пожал плечами Донето. – Если живой вернешься, значит я прав.
Элс последовал этому совету. В крайнем случае он мог сойти за дринджерийца и скрыться.
Дейншокинский храм не пустовал: там расквартировались солдаты, но сейчас их не было. Элс только-только собирался позвать своих, но в этот самый момент на улице появились окруженные праманами пленники.
– Пинкус, – прошептал Тейдж, – очень надеюсь, что тебе хватит ума с этим справиться.
Конечно же хватит. Следовало волноваться о том, не станет ли мешать принципат Донето.
Прамане ни о чем не подозревали. Да и чего им было бояться – в самом сердце кальзирской твердыни, когда победа, казалось, так близка? Они ехали довольно быстро, нарушив строй и перекидываясь мрачными шутками, какими обмениваются обычно те, кому только что довелось заглянуть в глаза смерти. Впереди скакало около дюжины люсидийцев в характерных шлемах, их истрепанные одежды когда-то явно знавали лучшие дни и носили отличительные знаки кавалерии Индалы аль-Суля Халаладина. Следом тащились пленники, окруженные воинами мафти аль-Арая эль-Арака, а замыкали кавалькаду восьмеро или девятеро ша-луг.
Прямо перед люсидийцами на мостовой взметнулось вверх что-то темное. От накатившей волны зловония Элса чуть не вывернуло. И тут же с той стороны улицы ударил Горт. Кальзирцы и люсидийцы запаниковали. Ша-луг вели себя спокойнее, но Элс все равно устыдился их нерешительности.
Пинкусу без труда удалось отбить пленников.
Многие прамане укрылись в храме, где прятался Элс.
Между отрядом Горта и врагами выросла еще одна зловонная тень.
Элсу бежать было некуда, поэтому он спрятался в темном углу за кучей мусора и поломанного оружия, прикрыл лицо каким-то тряпьем и постарался дышать потише.
Он так давно не слышал родного языка, что не сразу понял, о чем говорят солдаты.
В каких-то пятнадцати футах расхаживало двадцать разгневанных воинов. Кто-то сквернословил, кто-то в отчаянии швырял что-то о стену, кто-то призывал немедленно ударить по врагу, пусть даже совершенно непонятно, что это за враг, пусть даже все они чудовищно измотаны и едва стоят на ногах.
Элс увидел, как промелькнула чья-то рука: вот она схватила изорванное седло, бросила его на пол. На седло рухнул мужчина. Дышал он с трудом. Его одолевало отчаяние, под которым тлел гнев. Этого солдата только что использовали; возможно, даже предали.
Среди воинов были и люсидийцы, и кальзирцы, и ша-луг. Спустя несколько минут они поспешили обратно на улицу. Но мужчина так и остался сидеть на своем седле, лишь что-то нечленораздельно пробурчал в ответ на выкрики товарищей.
