Всплыло воспоминание о Кистене — смеющиеся синие глаза — и сердце у меня сжалось. Полгода прошло, но каждое напоминание о нем было еще резким и болезненным. А откуда взялась мысль о детях, я вообще понятия не имела. С Кистеном у нас бы их и быть не могло, разве что я вернулась бы к древней традиции одалживать на ночь брата или мужа подруги — практика, появившаяся задолго до Поворота, когда быть ведьмой или колдуном означало смертный приговор. Но даже этой надежды уже не было.
Мы с Дженксом встретились взглядами, и легкая золотистая пыльца умиления поплыла от него, когда он посмотрел на Маталину. А его красавица-жена отлично сегодня выглядела. Она все это лето была в добром здравии, но я знала, что с наступлением холодов Дженкс следит за ней, как ястреб. С виду Маталине нельзя было дать больше восемнадцати, но у пикси срок жизни всего двадцать лет, и у меня сердце болезненно сжималось при мысли, что скоро мы будем такими глазами смотреть и на Дженкса. Безопасность территории и достаточное питание могут продлить жизнь пикси, но чуда не творят. Мы надеялись, что избавление от зимней спячки пойдет им на пользу, но хорошая жизнь, ивовая кора и споры папоротника могут сделать не больше, чем могут.
Отвернувшись прежде, чем Дженкс увидел горе в моем взгляде, я уперлась руками в бока и уставилась на загроможденный стол.
— Пардон, — сказала я, повысив голос и просовывая руки среди носящихся в воздухе дочерей Маталины. Они так быстро трещали, что казалось, будто говорят они на другом языке. — Дайте-ка я уберу с дороги вот эти журналы.
— Спасибо, миз Морган! — радостно завопила одна из них, взлетая, и я осторожно вытащила из-под нее стопку журналов «Современное колдовство для современных девушек». Я их не читаю, но не смогла прогнать девочку, которая принесла их к моему порогу. Сейчас я застыла со стопкой журналов в руках, не зная, выбросить их и пи положить возле кровати, чтобы почитать при случае. В конце концов я их бросила на вращающийся стул — потом разберусь.
Взвилась, трепеща, черная бумага, и Дженкс взлетел к балкам с бумажным нетопырем на длинной нитке. Запах резинового клея мешался с острым ароматом стоящего на малом огне чили в медленноварке, которую Айви купила на дворовой распродаже. Дженкс приклеил нитку к балке и тут же нырнул за другим нетопырем.
Вихрь шелка и четырехголосная гармония заставили меня снова повернуться к столу, уже пустому — его уголки и ящики представляли для пикси рай, сделанный из дуба.
— Все готово, Маталина? — спросила я, и маленькая женщина улыбнулась, держа в руке метелку из пушинок одуванчика.
— Это чудесно, — ответила она, сливая крылышки в исчезающий вращающийся круг. — Ты так великодушна, Рэйчел, — я же знаю, сколько от нас беспокойства.
— Я люблю, когда вы у нас, — ответила я, зная, что чаепития пикси у меня в ящике со специями начнутся еще до конца недели. — От вас обстановка куда живее.
— Скорее шумнее, — сказала она, вздыхая и глядя на газеты, которые Айви расстелила для защиты паркетного пола от последствий бурной деятельности.
Пикси в нашей церкви — это та еще докука, но я на все готова, чтобы отсрочить неизбежное еще на год. Если бы существовали для этой цели чары — хоть земные, хоть линейные, — я бы пустила их в ход, не думая, законные они или нет. Но их не существует. Я проверяла, не раз. Хреновый у пикси срок жизни.
Я грустно улыбнулась, глядя на Маталину и ее дочерей, занятых обустройством жилья, а потом, опустив крышку стола вниз так, что остался ставший уже традиционным дюйм, я взяла планшет и поискала взглядом, куда бы мне сесть. На планшете был закреплен растущий список способов обнаружить вызов демона. На полях — краткий список тех, кто мог желать моей смерти. Но есть куда более безопасные способы убийства, чем послать демона, и я была уверена, что к имени вызывающего Ала меня приведет первый список, а не второй. Истощив местные ресурсы, буду искать за пределами штата.
Свет был включен полностью, работало отопление, отгоняя тень прохлады в воздухе, и осенний вечер превратился в летний полдень. Святилище нашей церкви уже не было святилищем в строгом смысле слова: скамьи и алтарь убрали еще до того, как я сюда переехала, и остался просторный зал с узкими витражными окнами, тянущимися от высоты колена под самый погодок. Мой стол стоял на низком алтарном возвышении впереди, справа от места, где раньше был алтарь.
Ближе к темной прихожей стоял кабинетный рояль Айви, на котором играли редко, а впереди напротив моего стола — свежеобставленный уголок, где можно было беседовать с возможными клиентами, не таская их через всю церковь в наши личные комнаты. Айви поставила на журнальный столик тарелку с крекерами, сыром и маринованной селедочкой, но мой взгляд привлек прежде всего бильярд. Когда-то он принадлежал Кистену, и поэтому я на него и смотрела.
Айви и Дженкс подарили мне его на день рождения. Больше ничего от Кистена Айви не взяла, кроме пепла и воспоминаний. Я думаю, она отдала мне стол как безмолвное свидетельство, что Кистен много значил для нас обеих. Он был моим бойфрендом, но до того они с Айви были задушевными друзьями и даже жили вместе, и только они оба могли понять, какой ад устроил для каждого из них их мастер-вампир Пискари — так он любил их. По-своему.
Все радикально переменилось за три месяца с тех пор, как бывшая любовница Айви, Стриж, убила Пискари и оказалась в тюрьме по обвинению в противоправных действиях, повлекших за собой смерть потерпевшего. Но вместо ожидаемой войны за передел, когда вампиры второго уровня дрались бы за власть, явился мастер-вампир из другого штата — с такой харизмой, что никто не решился бросить ему вызов. Я с тех пор узнала, что привнесение свежей крови — обычная практика, и что в хартии Цинциннати есть глава о том, что делать при внезапном кризисе власти в городе.
А что было необычным — это что новый мастер принял на работу всех до единого смещенных вампиров Пискари, а не привел свою камарилью. Это проявление заботы о кадрах резко прервало полосу грязной неразберихи у вампиров, которая представляла опасность и для Айви, и для меня. А то, что новым мастером оказался Ринн Кормель — тот самый, который правил страной во время Поворота, наверное, сыграло решающую роль в том, что Айви так быстро подчинилась. Обычно она скупа на уважение, но как не восхититься вампиром, который написал руководство по вампирскому сексу, разошедшееся в большем числе экземпляров, чем пост-Поворотная Библия, и который даже президентом побывал.
Я с ним еще не виделась, но Айви говорила, что он держится скромно и формально-вежливо, и она была бы рада лучше его узнать. Раз он ее мастер, то в какой-то момент кровавое свидание им положено — уж такое правило. Я думаю, что его еще не было, но Айви такие вещи держит про себя, вопреки своей вполне оправданной репутации. Наверное, я должна быть рада, что он не назначил Айви своей наследницей и не превратил мою жизнь в ад. Ринн привез свою наследницу, и эта женщина, кажется, была единственным живым вампиром, прибывшим с ним из Вашингтона.
