— Вот… пей, — приподняв голову Витьки, совала кружку, проливая на сжатые губы остатки воды, — да что же… я всё равно… скорую!
— Нет… — ловя ртом капли, он шевельнул рукой и схватил её запястье, — я уже… не больно, все.
Приподнялся, стукаясь головой о спинку кровати. Зашевелился по телу точечный красный рисунок, будто кто-то балуясь, набрызгал краской.
— Ноа! Что с тобой? — морщась, схватил лежащую за серые плечи, — ты жива, Ноа?
У Аглаи ослабели ноги, загремев кружкой, она оперлась на столик ладонью.
— Так это… все правда?
Он уже стоял на четвереньках и, прижав голову к груди, слушал. Поворачиваясь, чтобы голова его оказалась рядом с её лицом, лёг, прижимаясь к мокрым от пролитой воды волосам:
— Ничего, ничего, Ноа, всё… в порядке будет, ты только… дыши, ты же дышишь, да?
Аглая опустилась на колени у кровати. Больно упираясь животом в ребро матраса, ловила шёпот. Отсюда, снизу, ей почти не видно было женское распластанное тело, и от этого становилось чуть спокойнее. Но всё равно ужас перемешивал всё внутри: ворочался угловато, хотелось закричать или хотя бы заныть, выкидывая из себя боль. Но она молчала, сжимая зубы. А потом услышала:
— Мы с тобой, Ноа, мы здесь…
Это «мы», сказанное мимоходом, освободило её от части боли. И, нашаривая рукой кружку, она уже видела не обнажённую женщину, что цеплялась за её мужчину, а больную, измученную чем-то, что лишило её сознания.
— Витя, я воды… ещё…
— Да.
Когда вернулась, неся воду уже осторожно и прихватив полотенце из ванной, Витька растирал Ноа вялые руки. Поддержал затылок, пока Аглая прислоняла к сжатым губам край кружки. Вздохнул судорожно, увидев, как разомкнулись губы и по горлу прокатился трудный глоток. И тут же сам дёрнулся, от боли в натянутой вздохом коже.
Выпив почти всю воду, Ноа опустила голову на смятую подушку. Губы стали приоткрываться, но Витька приложил поверх палец:
— Лежи. Всё в порядке?
Она закрыла глаза, но тут же раскрыла снова, широко и испуганно, слабо затрясла головой — не в порядке!..
— Да, да, но всё равно — полежи.
— Тебе больно, — прошелестела Ноа, глядя в потолок, — без меня… больно…
— Нормально. Ты сможешь поспать? Или полежать просто?
— Да… надо. Немного. Только — руку…
— Вот… — он взял её руку, и другой ладонью похлопал рядом с собой, приглашая Аглаю сесть. Глаза Ноа закрылись. Частое дыхание замедлилось и стало почти ровным.
— Витя, — шепотом спросила Аглая, — тебе — больно? И так всегда? Когда она, ты…
— Нет, кошка. Никогда так не было.
Тихие слова терялись за пределами жёлтого круга ночного света, уходили в полумрак комнаты. У Аглаи ныла спина и затекшие плечи. Она повела ими, следя, чтоб не касаться Витькиной израненной кожи. И, страдальчески морщась, сказала:
— Тебе надо смазать, давай принесу.
Витька вытянул руку, осматривая, кивнул.
Прижимая к ссадинам ватку с лекарством, Аглая даже улыбнулась немного, глядя, как он, чтоб успокоить, нарочно скалит зубы и свирепо сводит брови к переносице. Молоточки в голове притихли, но не смолкли, и стук их складывался в слова: «что же как же что же как же теперь будет будет…» Дважды собиралась спросить, но останавливалась, наверное, он и сам не знает — что же и как же.
— Повернись, — подняла руку с промокшей розовой ваткой. И, нечаянно посмотрев в угол, застыла. Там, где стол касался круглым краем потёртых обоев, темнота под ним сгущалась, превращаясь в пустоту. И тут, отзываясь на движение Витьки, застонала Ноа. Аглая отдёрнула взгляд от границ пустоты, возвращая его в жёлтое пространство, медленно выдохнула, стараясь, чтоб незаметно.
— Как ты? — Витька нагнулся, и по спине снова бисером выступили красные точки.
— Ахашш…
— Что?
— Ахашш зовет. Всех Ноа. Там… что-то…
— Ты хочешь уйти?
Ноа посмотрела на Витьку, перевела взгляд на выглядывавшую из-за его плеча Аглаю с комком ваты и коричневым аптечным пузырьком.
— …Время менять шкуру мира…
— Так значит… Ты уйдёшь и заснёшь там? До нового мира?
На этот раз Ноа улыбнулась. Мелькнул язык, быстро спрятавшись, не разобрать — человеческий или змеиный.
— Мы не ахашш. Уйдём без снов. Навсегда.
— Как? Как навсегда?
— Может, ахашш изучит наши знания. Если успеет. Ус-спеет… Но…
— Что но? — он спросил это в полный голос, и Аглая вздрогнула.
— С-слишком быстро зовёт. Но я не нужна тебе, мастер. Помнишь? Ты уже можешь — сам…
— А сама помнишь? Что я сказал тебе?
— Сказанное и сделанное — не равные величины.
Витька отпустил её руку и поднялся. Две женщины смотрели на него снизу вверх. Он ещё не знал, что делать, но понимал: время говорить прошло. Внезапно пришел испуг, будто в голову напихали ваты — спрятать главное. Витька попытался озлиться, но не сумел, и со всего маху хлопнул себя рукой по боку. Боль обожгла кожу.
С улицы пришёл странный тоскливый звук. Дон-дон-дон — пело что-то под лёгким ночным ветром. Так тихо и одиноко, будто подводя итоги чего-то непоправимого. «Прищепка, — подумал Витька, — на балконе, по перилам стучит».
— Я видела… сегодня, — вдруг сказала Аглая высоким голосом, — думала — показалось. Мир стал дырявым.
— Где?
— Когда ехала, в домах, среди огней. И потом, в метро, когда ты сказал — укачалась. И ещё этот бомж, внизу. Ты положил туда пирожки.
— Куда?
— В пустоту.
— Это проходы, — голос Ноа был спокоен, глаза закрыты.
— Какие проходы? — Витька переводил взгляд с лежащей Ноа на сидящую рядом Аглаю.
— Между мирами. Есть всегда. Но не видны.
— Они как твои порталы, Витя, — Аглая смотрела, как жёлтый свет делит надвое мужскую фигуру. Будто он уже куда-то ушёл наполовину.
— Порталы… — Витька шагнул было к ним. И остановился, — порталы…
Вспомнил Альехо, как тот, молча отобрав несколько снимков, на которых вроде бы и не было ничего, только глаз держали крепко этим ничем, двинул мышкой, собирая их вместе, и сказал: «папочку заведи, порталы пусть там будут».
Вспомнил, как Аглая замерла посреди разговора, и лицо её сделалось сонным, а глаза смотрели в мешанину веток на кирпичной стене. И сегодня ехала в метро с таким же лицом. Он ещё думал: щёлкнуть ее, снимок расскажет, что услышала. Конечно!
И надеясь, что всё делает правильно, повернулся в полумрак, пересекая комнату. Мигнули, отмечая движение, неяркие блики на старых чашках за стеклами шкафа. Загремело в углу что-то металлическое.
— Порталы, говоришь… Сейчас — свет, не пугайтесь.
