УБИТЬ СЕБЯ. Это действительно выход. Он сможет прекратить свои страдания, убив себя, как одряхлевшего пса…
В восточной части города раздался гигантский взрыв, словно ткань реальности грубо разорвали надвое. Столб огня вырос на темно-синем фоне сгущавшихся сумерек. Ему пришлось зажмуриться.
Несмотря на все мучения, огонь доставил ему удовольствие. Более того, он наполнил его восхищением и ликованием. Огонь оказался лучшим лекарством, даже лучше морфина, который он нашел на следующий день (в тюрьме ему приходилось работать в лазарете). Он никак не связывал свои мучения со взвившимся к небу огненным столбом. Он просто знал, что огонь прекрасен, огонь добр, огонь – это то, в чем он нуждается и будет нуждаться всегда.
Через несколько секунд взорвался второй резервуар, и даже здесь, на расстоянии трех миль, он почувствовал теплую воздушную волну. За ним последовали два других, а потом, после небольшой паузы, подряд взорвалось еще шесть. Теперь смотреть в том направлении было почти невозможно, но он все равно смотрел туда, улыбаясь, забыв о боли в руке и о самоубийстве.
Солнце уже зашло, но вокруг не было темно. Ночь наполнилась желтыми и оранжевыми отсветами пламени. Весь горизонт на востоке был объят огнем. Это напомнило ему картинку из комикса по «Войне миров» Герберта Уэллса, который был у него в детстве. Теперь, спустя много лет, мальчик, у которого был этот комикс, исчез, но остался Мусорный Бак, и он обладал ужасным секретом марсианского луча смерти.
Пора было уходить из парка. Температура поднялась уже градусов на десять. Пора было продолжать свой путь на запад, но встать он не мог. Он заснул на траве, и на его лице усталого, замученного плохим обращением ребенка играли отсветы пламени.
Во сне к нему пришел темный человек в рясе с капюшоном. Лица его не было видно, но Мусорному Баку показалось, что он видел его раньше. Когда бездельники в кондитерской или в пивной начинали издеваться над ним, казалось, что темный человек стоял среди них молчаливо и задумчиво. Казалось, когда он работал на «Скруббе-Дуббе», он видел огненную усмешку этого человека за ветровым стеклом, которое ему приходилось мыть. Когда шериф отослал его в психушку в Тер От, этот человек был улыбчивым помощником, стоявшим над ним в комнате для электрошока и готовым послать тысячу вольт ему в мозг. Он прекрасно знал этого человека.
– Я сделаю все, что ты захочешь, – благодарно произнес он во сне. – Я готов отдать за тебя жизнь.
Темный человек поднял руки под покровом своей рясы, и она стала похожа на черный воздушный змей. Они стояли на возвышении, а под ними простиралась объятая пламенем Америка.
«Ты займешь высокий пост в моей артиллерии. Ты – тот человек, который мне нужен».
Потом он увидел армию из десяти тысяч отверженных мужчин и женщин, идущих на восток через пустыню и через горы. По пустыне ехали грузовики, джипы, автобусы, жилые прицепы и танки. У каждого человека на шее висел черный камень с красной щелью, которая могла стать Глазом, а могла и Ключом, И на огромном грузовике с цистернами он увидел себя и понял, что в цистернах находится жидкий напалм… а за ним едет колонна грузовиков с бомбами, минами, пластиковой взрывчаткой, огнеметами, сигнальными ракетами, гранатами, автоматами и ракетными установками. Скоро должен был начаться танец смерти.
Темный человек вновь поднял руки, а когда он опустил их, вокруг воцарились холод и спокойствие. Пламя погасло, и даже пепел был холодным, и на мгновение он вновь превратился в маленького и испуганного Дональда Мервина Элберта. Только на одно мгновение он заподозрил, что его обманывают, что он будет лишь пешкой в огромной шахматной партии темного человека.
Потом он заметил, что лицо темного человека уже не было полностью спрятано. Два темно-красных угля горели в глубоких глазницах, освещая тонкий, как бритва, нос.
– Я сделаю все, что ты захочешь, – благодарно сказал он во сне. – Я отдам за тебя жизнь! Я отдам за тебя душу!
– Ты будешь заниматься поджогами, – торжественно сказал темный человек. – Ты должен прийти в мой город, и там тебе все станет ясно.
– Куда? Куда? – Он изнемогал от надежды и нетерпения.
– На запад, – сказал темный человек, исчезая. – На запад. По ту сторону гор.
Тогда он проснулся, и вокруг по-прежнему была ночь, озаренная ярким пламенем. Теперь оно приблизилось. Один за другим взрывались дома. Звезды исчезли за густой нефтяной копотью. Пошел дождь, принесший блаженное облегчение. Все вокруг было покрыто черным снегом пепла.
Теперь, когда у него появилась цель, он смог идти. Он заковылял на запад, время от времени замечая других людей, покидающих Гэри и оглядывающихся через плечо на пожар. Идиоты, – подумал Мусорный Бак почти с нежностью. – Вы сгорите. Когда придет время, вы сгорите. Они его не замечали. Для них Мусорный Бак был лишь еще одним оставшимся в живых. Они исчезли в дыму, и незадолго до зари Мусорный Бак перешел границу штата Иллинойс. Позади него огонь уже скрылся за стеной густого дыма. Было утро второго июля.
Он забыл о своих мечтах о сожжении Чикаго. Ему больше не было никакого дела до Уинди-Сити. В тот день он взломал кабинет врача и стащил оттуда упаковку морфина. В аптеке он взял банку вазелина и покрыл обожженную часть руки дюймовым слоем. Его мучила сильная жажда, хотелось пить почти все время. Мысли о темном человеке жужжали у него в голове, словно мясные мухи. Когда он рухнул на землю в сумерках, ему уже начало казаться, что город, в который направляет его темный человек, это Цибола.
В ту ночь темный человек снова посетил его сны и с сардонической усмешкой подтвердил, что это так.
* * *
Мусорный Бак пробудился от этих спутанных снов-воспоминаний, ощущая пронизывающий ночной холод. В пустыне всегда либо лед, либо пламень. Здесь не существует середины.
Слегка постанывая, он поднялся на ноги. У него над головой триллионы звезд мерцали так близко, что казалось, будто их можно потрогать руками.
Он вернулся к дороге, при каждом шаге вздрагивая от боли. Но теперь он почти не обращал на нее внимания. На мгновение он остановился и посмотрел на спящий внизу город. Потом он продолжил свой путь.
Когда спустя несколько часов заря окрасила небо, Цибола была почти так же далеко от него, как и в тот момент, когда он поднялся на гребень холма и впервые увидел ее. А он, как последний идиот, выпил всю свою воду, забыв о том, какими близкими кажутся в пустыне расстояния. Из-за обезвоживания организма он не решился долго продолжать путь после восхода. Ему надо лечь, прежде чем солнце снова не начало палить.
