Морган недовольно посмотрела на нее.
– Это ее биологический отец. Я – дочь Джейн от ее первого брака. Так или иначе, он говорит, что если будут какие-то вопросы или прорывы, то первым делом позвоните ему. А не Джейн.
– Вы просите не звонить Джейн? Вашей матери?
– Да. Позвоните сначала ему.
– Я никогда не встречалась с вашим отцом. Я встречалась с Джейн. Она подписала со мной договор и выписывает чеки на оплату. И Дейзи живет с ней, а не с отцом.
– Вам платит Роджер. Это его деньги. И он может прекратить лечение, когда захочет.
Бетси повертела в руке карточку.
– Передайте ему, пусть сам мне позвонит. Меня смущает эта ситуация, и я чувствую, что нужно соблюдать определенный протокол.
Морган вытаращила глаза.
– Протокол? Погодите! Вы же не можете сказать Джейн, что я была здесь.
– Почему?
– Просто не говорите. Это… расстроит ее и очень смутит Дейзи. Клянусь.
У Бетси стало кисло во рту. Она поняла, что мгновенно невзлюбила эту привлекательную девушку. Что-то в этой Морган выводило ее из себя.
– Вы понимаете, что я не обязана делать так, как вы скажете. Моя единственная забота – это Дейзи.
Морган заколебалась; ее зеленые глаза, холодные и сверкающие, уставились на Бетси.
– Видимо, я вам не нравлюсь, – медленно проговорила она. – Я это чувствую. Но хочу задать вам важный вопрос. И это может помочь Дейзи. И я бы хотела, чтобы вы дали на него честный ответ…
– Что за вопрос? Если о вашей сестре, то ответ будет «нет». Я не буду обсуждать ее.
– Нет, доктор Пэт. Это вы уже вполне прояснили, – сказала Морган, отмахнувшись от ее слов. – Простой вопрос, не касающийся Дейзи.
– Продолжайте.
– Возможно ли… не знаю… унаследовать или позаимствовать чей-то сон?
– О чем это вы? Я не понимаю вопроса.
– Ну, скажем, кому-то снятся вампиры. Как моей сестре. Могу ли я, скажем так, подцепить этот сон?
– Что, заразиться, как гриппом?
– Я не это хотела сказать. А что, если во сне она видит тот же мир, что и я? Тот же самый.
Бетси посмотрела в зеленые с янтарными крапинками глаза Морган и заметила в них какое-то чувство.
Чувство страха.
Поколебавшись, она кивнула.
– Близкие люди или люди, связанные схожими эмоциональными чувствами, могут иметь схожие сновидения как проявление общего бремени, особенно если они подвержены одним и тем же переживаниям.
Морган непреклонно покачала головой.
– Вы не поняли, доктор Пэт. Что, если кошмар один и тот же, в точности – какой-то замок… те же персонажи… упыри с белыми лицами…
– Вы могли слышать, как Дейзи описывает свои сновидения, и подсознательно запомнили подробности и эмоции – заразив, если хотите, ваши собственные сны.
Бетси чувствовала, что зашла слишком далеко. Не следовало говорить о Дейзи даже столько.
– Простите меня, – сказала она, вставая с кресла, – я жду пациента.
Морган тоже встала и вслед за Бетси направилась к выходу. Бетси открыла дверь. На крыльце кружились несколько увядших листьев, спасаясь от ранней метели.
Нахмурившись, Морган шагнула в непогоду.
– Есть еще одна возможность, – вслед ей сказала Бетси. Она сама не понимала, что толкнуло ее продолжить беседу, тем более что Морган уже отошла на несколько шагов. – Этот феномен называется «коллективные сновидения». Нечто вроде астрального путешествия, опыт вне тела. Сам Карл Юнг полагал, что одновременные сны являются частью коллективного бессознательного.
Морган задумчиво кивнула, позвякивая в руке ключами от машины, и ответила:
– Роджер скоро свяжется с вами. До свидания, доктор Пэт, – после чего повернулась и направилась к своей машине. Под ее сапогами хрустел заснеженный лед.
Где-то в Словакии
6 декабря 2010 года
Доктору Грейс Пэт хотелось кричать, но рот ей, как и все лицо, закрывал капюшон, и она знала, что все равно от ее крика не будет никакого толку. Никто ее не услышит. Машина быстро несла ее по дороге, которую она не могла разглядеть.
Она сопротивлялась, но это было бесполезно. Понемногу ее мозг снова начал работать, думать, анализировать.
Судя по всему, они ехали по автостраде. Это была роскошная машина – она поняла это по урчанию двигателя и кожаным сиденьям. Обогреватель обдувал ее теплым воздухом, донося запах нового дорогого автомобиля.
Временами сквозь тонкую ткань натянутого ей на голову капюшона проникали вспышки фар.
Двое мужчин на переднем сиденье переговаривались на не понятном ей языке. Не по-словацки.
Капюшон пах чем-то старомодным. Что это? Запах чистоты, свежевыстиранного белья. Они пользовались этим же мешком для похищения других людей?
Что им от нее нужно? Она небогата, и шансов получить с нее выкуп никаких.
Лаванда. Капюшон пах лавандой. И даже теперь, даже здесь, ее ум отметил, что слово «лаванда» происходит от французского laver – «мыть», «стирать»[20]. В Средневековье цветы лаванды использовались, чтобы скрыть запахи и защитить дорогую одежду от плесени. Свежевыстиранное белье оставляли на солнце и посыпали цветами. Слово родилось в конце XIV века.
Глаза ей щипали слезы. Черт возьми! Что им от нее нужно?
Тянулись часы, на нее не обращали никакого внимания, разве что спрашивали, не хочет ли она пить. По-английски ее похитители говорили со страшным акцентом.
– Да, пожалуйста, – наконец взмолилась Грейс. Ей не хотелось доставлять им удовлетворение, но очень мучила жажда.
Послышался треск пробки, когда открывали пластиковую бутылку, и бульканье наливаемой в стакан воды.
Верхний свет в машине вспыхнул лишь на минуту, и Грейс почувствовала, как мужчина потянулся к ней с переднего сиденья. Бледные просвечивающие пальцы приподняли край мешка у нее на голове и поднесли ко рту тонкую трубочку.
– Это соломинка, – проговорил молодой мужской голос. – Капюшон мы пока не снимем, госпожа. Пейте.
Пальцы, засунувшие ей в рот соломинку, были призрачно-бледными – белые кости на фоне черной ткани. От них исходил металлический, нечеловеческий запах. С содроганием Грейс попыталась отодвинуть голову от этих пальцев.
– Не хотите воды? Она из глубоких источников под замком. Целебная, горные минералы лечат все болезни…
Водитель злобно выругался на непонятном языке. Человек, давший ей воды, несколько секунд ничего не говорил, а потом повторил:
– Вот. Выпейте, госпожа. Пейте же.
Деловая часть Манхэттена
Художественный музей Рубина
6 декабря 2010 года
Давя шинами мокрый снег, такси подрулило к тротуару у дома 150 на Западной Семнадцатой улице.
