За последний месяц или около того Ральф видел множество разных аур, но ни одна из них даже близко не походила на чудесный «конверт», окутавший человека, которого Дон Визи однажды охарактеризовал как «чертовски милого, но абсолютно безмозглого старика». Аура Дорранса словно струилась сквозь призму… или радугу. Он разбрызгивал вокруг себя свет ослепительными дугами: голубой сменялся лиловым, лиловый — красным, красный — розовым, розовый — кремовым, желто-белым, как зрелый банан.
Он почувствовал, что ладонь Лоис ищет его руку, и сжал ее.
[Бог мой, Ральф, ты видишь? Ты видишь, как он красив?]
[Конечно.]
[Что он такое? Он вообще человек?]
[Не зна…]
[Прекратите, оба. Спускайтесь.]
Дорранс по-прежнему улыбался, но голос, который они услыхали в своих головах, прозвучал как приказ и отнюдь не был робким. И прежде чем Ральф сознательно сумел опустить себя вниз, он ощутил толчок. Цвета и иное качество звуков тут же исчезли.
— Сейчас на это нет времени, — сказал Дор. — Да, ведь уже полдень.
— Полдень? — переспросила Лоис. — Этого не может быть! Когда мы добрались сюда, еще не было и девяти, а с тех пор не могло пройти больше получаса!
— Время бежит быстрее, когда вы высоко, — сказал старина Дор. Он произнес это торжественно, но глаза его подмигивали. — Спросите у тех, кто попивает пивко и слушает музыку кантри в субботний вечер. Пошли! Поторапливайтесь. Часы тикают! Перебирайтесь через ручей!
Лоис пошла первой, осторожно ступая с камня на камень, разведя руки в стороны, как это делал Дорранс. Ральф двинулся следом, держа руки возле ее бедер, готовый поймать, если она хоть чуть-чуть утратит равновесие, но в конце именно он едва не свалился в ручей. Удалось избежать этого лишь ценой вымокшей по щиколотку ноги, и при этом ему почудилось, что где-то в глубине мозга прозвучал веселый смех Кэролайн.
— Ты можешь нам хоть что-нибудь сказать, Дор? — спросил он, когда они выбрались на противоположный берег. — Мы совсем заблудились.
Кстати, не только мысленно или духовно, подумал Ральф. Ему никогда в жизни не приходилось бывать в этих лесах — даже в молодые годы, когда он охотился на оленей и куропаток. Если тропинка, по которой они шли, исчезнет или старина Дор потеряет какие-то одному ему известные ориентиры — что тогда?
— Да, — немедленно отозвался Дор. — Я могу сказать тебе одну вещь, которую знаю совершенно точно.
— Какую?
— Это лучшие стихи, какие только когда-либо написал Роберт Крили, — сказал старина Дор, поднимая экземпляр книжки «С любовью», и прежде чем кто-то из них успел ответить, он повернулся и снова побрел по едва заметной тропинке, бегущей через лес на запад.
Ральф посмотрел на Лоис. Лоис взглянула на него в такой же растерянности. Потом она пожала плечами и сказала:
— Пошли. Нам лучше не терять его из виду. Я не захватила хлебные крошки.
5
Они взобрались на следующий холм, и с его верхушки Ральф увидел, что тропинка, на которой они стояли, выходит на старую лесную дорогу с полоской травы посередине. Дорога ярдов через пятьдесят упиралась в заросшую, вымощенную гравием полянку. Прямо у въезда на полянку стояла машина — совершенно незнакомый «форд» последней модели, который Ральф тем не менее явно знал. Когда дверца машины распахнулась и водитель вылез наружу, все встало на свои места. Конечно, он знал эту машину; он видел ее из окна комнаты Лоис во вторник вечером. Потом ее развернуло на середине Харрис-авеню, и водитель, освещенный фарами, встал на колени… Встал на колени рядом с умирающей собакой, которую сбил. Джо Уайзер услышал, как они подходят, поднял голову и махнул им рукой.
1
Он сказал, что хочет, чтобы я вел машину, — сообщил им Уайзер, осторожно разворачиваясь у въезда на полянку.
— Куда? — спросила Лоис. Она сидела сзади с Доррансом. Ральф сел спереди, рядом с Джо Уайзером, выглядевшим так, словно он точно не знает, где находится и кто он такой. Пожимая руку фармацевту, Ральф скользнул взглядом вверх — только чуть-чуть, — желая увидеть ауру Уайзера. И аура, и «воздушный шарик» были на месте и выглядели вполне здоровыми, только… яркий оранжево-желтый цвет показался ему слегка тускловатым. Ральфу пришло в голову, что это скорее всего влияние старины Дора.
— Хороший вопрос, — сказал Уайзер и издал тихий смущенный смешок. — Если честно, я понятия не имею. Сегодня самый дикий день за всю мою жизнь. Никаких сомнений.
Лесная дорога закончилась Т-образной развилкой — в обе стороны тянулось двухрядное шоссе с черным асфальтовым покрытием. Уайзер остановился, посмотрел, нет ли машин. И свернул налево. Они почти сразу проехали знак с указателем «НА Ф-95», и Ральф догадался, что на первом же перекрестке Уайзер свернет на север. Теперь он знал, где они находились — всего в двух милях южнее шоссе 33. Отсюда они смогут вернуться в Дерри меньше чем за полчаса, и Ральф не сомневался, что именно туда они и направляются.
Он резко рассмеялся.
— Ну вот мы и приехали, — сказал он. — Просто трое веселых ребят поехали днем покататься. Теперь их стало четверо. Добро пожаловать в чудесный мир гиперреальности, Джо.
Джо бросил на него пристальный взгляд, а потом расслабился и улыбнулся:
— Так вот что это значит? — И прежде чем Ральф или Лоис успели ответить, ответил сам: — Ага, похоже, что так.
— Ты прочел стихотворение? — спросил сзади Дор. — То, что начинается: «Если я начинаю, я действую стремительно, чтобы успеть потом что-то еще»?
Ральф обернулся и увидел, что Дор по-прежнему улыбается своей широкой безмятежной улыбкой.
— Да, прочел. Дор…
— Оно великолепно, правда? Так здорово написано. Стивен Добинс напоминает мне Харта Крэйна без его претенциозности. А может, я имею в виду Стивена Крэйна, но вряд ли. Конечно, у него нет музыкальности Дилана Томаса, но так ли уж это плохо? Наверное, нет. В современной поэзии главное не музыка. Главное в ней — нерв; у кого-то он есть, а у кого-то нет.
— О Господи, — пробормотала Лоис, и ее глаза округлились.
— Он, наверное, смог бы рассказать нам все, что нам нужно знать, если бы мы поднялись на несколько уровней, — сказал Ральф, — но ты ведь этого не хочешь, да, Дор?
— В точку, — ответил Дорранс. Впереди замаячили голубые указатели на северный и южный въезды на магистраль. — Полагаю, потом вам придется подняться — и тебе, и Лоис, поэтому сейчас очень важно сэкономить как можно больше времени. Сэкономить… время. — Он сделал до странности знакомый жест, сведя согнутые большой и указательный пальцы в воздухе, словно обозначив какой-то узкий проем.
