Наступила абсолютная тишина.
— Ты передала половину своего иммунитета своему ребенку, Франни, — сказал Дэн. — Он заразился, но, думаю, теперь у него появилась и способность побороть его. Теоретически мы предполагаем, что у близнецов миссис Уэнтворт тоже была такая возможность, но слишком многое было против них — и я до сих пор считаю, что они умерли не от супергриппа, а от сложного выздоровления после него. Это незначительное различие, но оно очень важно.
— А другие женщины, которые забеременели не от иммунных отцов? — спросил Стью.
— Мы считаем, что им придется наблюдать ту же болезненную борьбу своих чад, — ответил Джордж, — и некоторые из детей могут умереть — это чуть не произошло с Питером и вполне может произойти с другими. Но очень скоро мы достигнем такой точки, когда все дети в Свободной Зоне — во всем мире — будут от обоих иммунных родителей. Но не стоит судить заранее. А пока мы будем очень внимательно следить за Питером.
— И не мы одни будем следить за Питером, если это хоть как-то утешит тебя, — добавил Дэн. — В общем-то, Питер сейчас принадлежит всей Свободной Зоне.
Франни прошептала:
— Я только хочу, чтобы он жил, потому что он мой и я люблю его. — Она взглянула на Стью. — Он — моя связь с прежним миром. Он больше похож на Джесса, чем на меня, и я рада этому. Это кажется правильным. Ты понимаешь, любимый?
Стью кивнул, в голове у него мелькнула странная мысль — как бы ему хотелось посидеть с Хэпом, Нормом Брюеттом и Виком Пэлфри, выпить пивка, смотреть, как Вик сворачивает термоядерную козью ножку из самосада, и как же ему хотелось рассказать им обо всем! Они всегда называли его Молчаливым Стью; старина Стью даже «насрать» не скажет, как будто воды в рот набрал. Но сейчас он заговорил бы всех их до смерти. Он говорил бы весь день и всю ночь. Стью инстинктивно сжал руку Франни, чувствуя, как слезы подступают к горлу.
— Нам еще нужно сделать обход, — вставая, сказал Джордж, — но мы будем очень внимательно следить за Питером, Франни. Как только мы будем знать наверняка, то сразу же сообщим тебе.
— Когда я смогу ухаживать за ним? Если… Если он не?…
— Через неделю, — ответил Дэн.
— Но это так долго!
— Это будет долго для нас всех. У нас шестьдесят одна беременная женщина в Зоне, девять из них забеременели до супергриппа. Для них это будет особенно долго. Стью? Очень приятно было познакомиться. — Дэн протянул руку, и Стью пожал ее. Врач быстро вышел — человек, делающий необходимую работу и болеющий за нее всей душой.
Джордж, пожимая руку Стью, сказал:
— Самое позднее я увижу тебя завтра днем, а? Только скажи Лори, когда тебе будет удобнее всего.
— Зачем?
— Из-за ноги, — ответил Джордж. — Она ведь болит?
— Не очень.
— Стью! — садясь на кровати, окликнула его Франни. — А что с твоей ногой?
— Перелом, неправильно срослась, да еще и перенапряжение, — ответил за него Джордж. — Плохо. Но это поправимо.
— Ну…
— Никаких «ну»! Позволь им осмотреть тебя, Стюарт! — И снова эта «я хочу» — складочка.
— Позже, — ответил Стью.
Джордж встал.
— Скажешь Лори, хорошо?
— Скажет, — ответила за него Франни.
Стью улыбнулся:
— Скажу, раз начальник приказал.
— Как хорошо, что ты вернулся назад. — Тысячи вопросов готовы были слететь у Джорджа с языка. Но он только слегка покачал головой, а затем вышел, плотно закрывая за собой дверь.
— А ну-ка, пройдись, — попросила Франни. «Я хочу» — складочка все еще перерезала ее лоб.
— Ну, Франни…
— Давай, пройдись.
Он прошелся. Это напоминало походку матроса по кренящейся палубе. Когда Стью вернулся к ней, Франни плакала.
— Франни, милая, не надо.
— Буду, — ответила она, закрыв лицо ладонями.
Сев рядом с ней, он отнял руки от ее лица.
— Нет, нет, не плачь.
Она беззащитно посмотрела на него, слезы струились по ее щекам.
— Как много погибло людей… Гарольд, Ник, Сьюзен… а как Ларри? Где Глен и Ральф?
— Не знаю.
— Что же сказать Люси? Она будет здесь через час. Люси приходит каждый день. Она сама на четвертом месяце беременности. Стью, когда она спросит тебя…
— Они погибли там, — произнес Стью, больше говоря это себе, чем ей. — Я так думаю. Я чувствую это сердцем.
— Не говори так, — попросила Франни. — Только не при Люси. Это разобьет ее сердце.
— Я думаю, они были принесены в жертву. Бог всегда требует жертвы. Его руки в крови. Почему? Я не могу ответить. Я не очень-то умен. Возможно, мы сами принесены в жертву. Я знаю только то, что бомба взорвалась там, а не здесь, и мы на некоторое время спасены. На очень короткое время.
— Флегг погиб? Действительно?
— Не знаю. Думаю… мы должны противостоять ему. И со временем, когда кто-то найдет место, где выращивали вирусы, подобные Капитану Мертвая Хватка, засыпать это место землей и засеять семенами, а потом молиться. Молиться за всех нас.
Намного позже тем же вечером, незадолго до полуночи, Стью вез Франни по безмолвным больничным коридорам в кресле-каталке. Рядом с ними шла Лори Констебл. Франни проследила, чтобы Стью договорился о приеме у Джорджа.
— Судя по твоему виду, это тебя должны везти в кресле, Стью Редмен, — посочувствовала Лори.
— В данный момент я чувствую себя нормально, — возразил Стью.
Они подошли к большому окну, открывающему взгляду комнату в розово-голубых тонах. Только одна колыбель была занята, в первом ряду.
Стью с волнением заглянул в окно.
«ГОЛДСМИТ-РЕДМЕН ПИТЕР, — гласила табличка на колыбели, — МАЛЬЧИК, М. ФРАНСЕС ГОЛДСМИТ, О. ДЖЕСС РАЙДЕР (П.)».
Питер плакал. Его маленькие ручонки были сжаты в кулачки. Лицо покраснело. На головке торчал хохолок поразительно черных волос. Голубые глаза малыша смотрели, казалось, прямо в глаза Стью, как бы обвиняя его во всех своих несчастьях. Лоб его пересекала вертикальная полоска… «я хочу» — складочка.
Франни снова плакала.
— Франни, в чем дело?
— Все эти пустые колыбельки… — Слова ее прерывались всхлипываниями. — Вот в чем дело. Он здесь совсем один. Неудивительно, что он плачет, Стью, он ведь совсем один. Все эти пустые колыбели, Боже мой…
— Он недолго будет в одиночестве, — сказал Стью, обнимая ее за плечи. — И мне кажется, что он со всем отлично справится. Как ты считаешь, Лори?
Но Лори оставила их вдвоем перед окном в детскую.
Морщась от боли в ноге, Стью присел перед Франни на колени и неуклюже обнял ее, и они в немом восторге смотрели на Питера, как будто ребенок был первым живым существом, появившимся на земле. Вскоре Питер заснул, скрестив на груди ручонки, а они все смотрели на него и думали… что его вообще могло и не быть здесь.
