– Кроме того, я хотел вам сказать, что мы должны избрать недостающих членов комитета. Мы не будем заниматься этим сегодня вечером, но вам надо подумать о том, кто… – В зале поднялась чья-то рука. – Говорите, – сказал Стью. – Только представьтесь сначала.
– Меня зовут Шелдон Джоунс, – сказал массивный человек в клетчатой шерстяной рубашке. – Зачем нам ждать? Почему мы не можем избрать новых членов комитета прямо сегодня? Я предлагаю Теда Фрэмптона.
– Эй, я поддерживаю! – завопил Билл Скэнлон. – Прекрасная идея!
Тед Фрэмптон потряс сжатыми над головой руками, и в зале раздались разрозненные аплодисменты. Стью почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Они хотят заменить Ника Андроса Тедом Фрэмптоном? Какая-то глупая шутка. Тед вступил в комитет по энергетике, но обнаружил, что это слишком напоминает работу. Он перешел в похоронный комитет, и это занятие, похоже, больше подошло ему, хотя Чед и говорил Стью, что Тед – это один из тех людей, которые способны растянуть перекур в обеденный перерыв, а обеденный перерыв – в полдневный отдых. Он с радостью вызвался участвовать во вчерашней погоне за Гарольдом и Надин, может быть, потому, что это предвещало развлечения. Чисто случайно он с Биллом Скэнлоном наткнулся на радиотелефон на Санрайзе и с тех пор приобрел важную походку, которая Стью была совсем не по душе.
Стью сказал:
– По-моему, надо дать людям возможность подумать. Давайте проголосуем. Пусть те, кто считает что довыборы в комитет надо произвести сегодня, скажут «да».
«Да» прокричало всего несколько голосов.
– Те, кто считает, что выборы надо отложить на неделю или около того, пусть скажут «нет».
«Нет» раздалось громче, но не намного. Большинство людей вообще не участвовали в голосовании, словно эта проблема их совсем не интересовала.
– О'кей, – сказал Стью. – Мы соберемся в этой же аудитории через неделю, одиннадцатого сентября.
Слово взял доктор Ричардсон. Когда он подошел к кафедре, ему громко зааплодировали. Он сообщил, что в результате взрыва на настоящий момент умерло уже девять человек, еще трое находятся в критическом состоянии, двое в серьезном и восемь в удовлетворительном.
– А теперь разрешите сказать несколько слов о Матушке Абагейл.
Люди в зале подались вперед.
– Я могу сообщить вам только одно: я ничем не могу ей помочь.
По толпе прошел ропот. Стью увидел на лицах скорбь, но ни для кого слова Джорджа не оказались неожиданными.
– Со слов жителей Зоны мне известно, что этой леди – сто восемь лет. Мне сказали, что она ушла две недели назад, и по моему предположению, за это время ей вообще не приходилось есть приготовленной пищи. Похоже, она питалась кореньями, травами и тому подобным. Сейчас она пребывает в коматозном состоянии. Думаю, что она умрет. Но, как и всем вам, она мне снилась… она и тот, другой.
Снова по залу пробежал тихий ропот, и Стью, почувствовал, как напряглись волоски у него на загривке.
– На этом я хотел бы закончить. Будут ли у вас ко мне вопросы?
Вопросов не было. Люди смотрели на него, и некоторые из них плакали в открытую.
– Спасибо, – сказал Джордж и вернулся на свое место в мертвом море молчания.
– Давай, – прошептал Стью Глену.
Глен подошел к кафедре.
– Мы обсудили все, кроме темного человека, – сказал он.
Снова этот ропот. Несколько людей в зале инстинктивно перекрестились.
– Нам придется противостоять ему. Мистицизм – это не моя специальность, но я должен сказать вам, что подобно тому, как Матушка Абагейл воплощает силы добра, Рэнделл Флегг воплощает силы зла. Я уверен в том, что та сила, которой служит Матушка Абагейл, объединила нас здесь. И мне не кажется, что она может нас оставить. Может быть, нам надо обсудить все это и впустить немного свежего воздуха в наши кошмары. Может быть, нам надо решить, что мы собираемся с ним делать. Но ясно одно, что мы не можем ему просто так позволить прийти следующей весной в Зону и взять нас голыми руками. А теперь я возвращаю слово Стью, и пусть он ведет обсуждение.
Обсуждение продолжалось три часа. Как и предчувствовал Ларри, оно оказалось абсолютно бесплодным.
Митинг закончился в половину второго ночи, и Глен ушел вместе со Стью, впервые после смерти Ника чувствуя себя в своей тарелке. Он радовался тому, что им удалось преодолеть первые трудные ступеньки лестницы, ведущей из их собственных душ к полю битвы, каким бы оно ни оказалось.
Он почувствовал надежду.
Кто-то тряс Стью за плечо, и ему понадобился долгий промежуток времени, чтобы всплыть на поверхность сна. Его разбудил Глен Бэйтмен, вырисовывавшийся смутным силуэтом в почти полной темноте.
– Тебя не добудишься, Восточный Техас, – сказал Глен. – Ты спишь, как фонарный столб.
– Ты хоть бы свет включил, чертов болван.
– О, Господи, я ведь совсем забыл, что у нас снова есть электричество!
Стью включил лампу, поморщился от неожиданно яркого света и уставился совиным взглядом на будильник. Было без четверти три.
– Что ты здесь делаешь, Глен? Ты знаешь, а я ведь спал. Говорю это на тот случай, если вдруг ты не обратил на это внимания.
Стью перевел глаза с будильника на лицо Глена. Оно было бледным, испуганным… и старым. По лицу его пролегли глубокие морщины, и он выглядел очень измученным.
– В чем дело?
– Матушка Абагейл.
– Умерла?
– Господи помилуй, мне почти хотелось бы, чтобы это было так. Она очнулась. И она ждет нас.
– Нас двоих?
– Нас пятерых. – Голос Глена стал более хриплым. – Она знает, что Сюзан и Ник мертвы, и что Фрэн лежит в больнице. Не знаю, откуда ей это известно, но это так.
– И она хочет встретиться с комитетом?
– С тем, что от него осталось. Она умирает и говорит, что ей надо кое-что нам сообщить. Не уверен, что мне очень хочется это слышать.
Они выбрались из джипа как раз в тот момент, когда из-за угла вынырнул свет фар. Это был старый грузовик Ральфа. Ральф вылез из кабины, и Стью быстро подошел к месту пассажира, где, прислонившись спиной к диванной подушке, сидела Фрэн.
– Привет, крошка, – сказал Стью нежно.
Она взяла его за руку. Лицо ее маячило в темноте белым круглым пятном.
– Сильно болит? – спросил Стью.
– Не так уж и сильно. Я приняла обезболивающее. Стью помог ей выбраться из кабины, и Ральф взял ее под другую руку. Оба они заметили, как она вздрогнула, сделав первый шаг.
– Хочешь, чтобы я тебя понес?
– Со мной все будет в порядке. Ты только поддерживай меня, хорошо?
– Разумеется.
