Однако приказ о залпе по заданным целям уже поступил, и уставший от долгой и муторной службы сержантик ввел код с координатами потенциального противника и нажал кнопку, даже не подозревая, что осуществляет вовсе не учебный, а самый что ни на есть настоящий, боевой пуск.
* * *
— Так вот значит ты какой… Олег, — Максим Иваныч приближался к поверженному противнику не спеша, с ленцой победителя в движениях. — Хорошее имя для героя, который умрет. Как ныне сбирается вещий Олег…
Пуля попала руку. Теплые ручейки крови стекали по ней, свитер намок, земля тоже. Олег тоскливо посмотрел на валяющийся в нескольких метрах дробовик. Понял: не успеет, не сможет схватить прежде, чем очередная пуля продырявит тело. Чехол с ножом валялся еще дальше, отброшенный предусмотрительным капитаном.
Вот ведь как получается. Ждали опасность из-за деревьев, а она сверху, буквально с неба пришла. Не просчитал, а вышло, что и вовсе — просчитался.
— В каких хоть частях-то лямку тянул, служивый? — почти ласково поинтересовался капитан, застыв чуть в стороне — ровно на том расстоянии, чтобы Олег не сумел ни до дробовика добраться, ни неожиданно прыгнуть в ноги и сбить.
Лунный луч высветил лицо Максима Иваныча — изъязвленную чешуйчатую змеиную морду с парой крупных желтых глаз, поблескивавших в сумраке. Полоска волос под изъеденным болезнью носом выглядела почти смешно.
Усы. Черт, это же усы, догадался Олег.
— Спецназ ВДВ, твою мать. Гребаный уродец… — он поморщился от боли.
Человек-змея тихо рассмеялся.
— Уродец? Это не надолго, не беспокойся… Скоро получше буду смотреться. Уж получше, чем ты, десантура, это-то точно.
— Хотя знаешь, мне так даже и нравится. — Он поднял руку с пистолетом. — Бывай, десантура. Особые подразделения КГБ всегда были круче.
В этот миг земля дрогнула.
* * *
Рядовой Петров и его сослуживцы умерли мгновенно. Услышав грохот взрыва и увидев сияющую вспышку, но не успев ничего этого осознать.
Первая ракета накрыла домик капитана и лесок поблизости, вторая снесла здание Лепрозория, третья и четвертая стерли напрочь погоревшую казарму, а остальные довершили дело. На расстоянии в несколько километров вокруг территории объекта земля превратилась в выжженную пустыню. Почерневшие кусочки проволоки кружились по воздуху и падали, как пепел, на оплавившийся остов джипа.
Лепрозорий исчез.
* * *
Глухо раздался взрыв, за ним еще один и еще. Ощутимая дрожь прокатилась по земле. Неестественно качнулись — разом в одну сторону — верхушки вековых сосен и елей.
Капитан тоже пошатнулся. Какой-то предмет размером с хороший кирпич и отдаленно напоминающий его по форме полетел в Максима Иваныча — и тот не успел увернуться.
Олег увидел встающую из зарослей Диану. Понял, почувствовал — это она бросила в капитана то, что тот перед этим бросил в нее… Это был шанс.
Олег рванулся вперед, не обращая внимания на боль в руке, и всем своим телом, как стремительной торпедой, таранным молотом врезался в человека-змею.
Оба свалились на землю. Олег ударил локтем прямо в кошмарную харю и еще добавил коленом в пах, как в детстве дрались и что потом заучивали в спецназе. Откатился в сторону — земля продолжала дрожать, и доносились все новые и новые взрывы, но он сейчас их уже не слышал — схватил ружье, вскочил с ним наперевес и снова кинулся на капитана.
Тот выставил перед собой пистолет и нажал на курок.
Но ничего не произошло.
Осечка? Обойма кончилась? Гадать было некогда. Олег вышиб ногой оружие из руки противника и ударил прикладом в голову изо всех остававшихся сил.
Максим Иваныч рухнул и захрипел.
Сев ему на грудь, Олег приставил ствол дробовика ко лбу поверженного врага.
Последние слова Максима Иваныча, сорвавшиеся с разбитых, изуродованных губ вместе с зелеными пузырями, были самым нелепым, что Олег когда-либо слышал в своей жизни.
— Родину не любишь, десантура…
Он выстрелил.
* * *
Дина помогла ему встать, со страхом и омерзением поглядывая на обезглавленное тело в военной униформе. От головы не осталось ничего — лишь кровавые ошметки устилали землю, перемешавшись в кашу с мхом и древесной трухой. Она отвернулась — подумала, что может ненароком напороться взглядом на желтый глаз, уцелевший где-нибудь в этом месиве…
— Олежка, ты ранен, тебе помочь надо.
Тот отмахнулся здоровой рукой.
— Потом… Посмотри лучше, что там у него…
Диана поняла без слов. Подхватила с земли перепачканный футляр, придирчиво осмотрела и неуверенно пожала плечами по результатам осмотра. Движение вызвало новую боль в ушибленном плече.
— Ну, что там?
— Не знаю. На чемодан похоже, только маленький…
— Дай-ка сюда. Интересно… Похоже, ткань стальными нитями прошита. Сколько его лупили, а все нипочем! А замочки-то сорваны, даже сбиты! Веревкой скреплено… погоди-ка, сейчас мы ее…
— Послушай, Олег, бросил бы лучше. Тебе это надо?
— Да погоди ты, дуреха. В такой вот упаковочке наверняка что-то очень важное должно храниться. И внутренний голос мне подсказывает, что это не иначе как…
спустя год— …Ты уверена?
— Да. Это точно она. Волосы, лицо, глаза — все в точности как у матери!
Олег и Диана тихо переговаривались в светлом от солнца коридоре, глядя через большое окно второго этажа вниз. Там, в просторном, переполненном весенним звоном дворе детского дома, веселилась местная ребятня. На спортплощадке мальчишки гоняли старенький футбольный мячик, рядом несколько девочек играли в «классики». Тут же еще две соревновались друг с другом в прыжках через скакалку, а кто-то просто нежился под теплыми лучами, развалившись на узкой скамейке у входа.
Маша Кузнецова, которой со дня на день исполнялось шесть лет, тихонько стояла вместе с другими «болельщиками» у сетки за футбольными воротами. Словно почувствовав на себе взгляд, она медленно повернулась и посмотрела наверх. Заметив там Олега и Диану, вдруг белозубо улыбнулась — так, что на щечках появились милые маленькие ямочки — и весело помахала им ладошкой.
Диана засмеялась и ответила на приветствие.
— Ну, значит, так тому и быть, — кивнул Олег, усмехнувшись.
К ним подошла женщина — средних лет, в простом ситцевом платье, с волосами, уложенными в прическу в виде пчелиного улья, до смешного большую если сравнить с миниатюрной фигурой самой дамы. Чем-то директор детдома неуловимо напоминала главреда «Аномалии». Где та сейчас со своей газетой?..
