— На будущее, — не иначе, как по доброте своей, предостерегла я, — чтобы не попасть под простейший вампирий гипноз, не смотри нам в глаза. Гляди, куда угодно, хоть на нос. Но только не в глаза. Теперь показывай, какое дневное убежище ты мне отдашь.
— Идем…
С тех самых пор между нами завязалась довольно крепкая дружба. Если таковая вообще может существовать между вампиром и его гастрономическим объектом. Хотя я его больше не пила. Ни разу. Только грозила изредка, да и то в шутку.
Ярун оказался на редкость интересным человеком. Благодаря княжеской службе, он был грамотен, начитан и любознателен. Несколько раз между нами завязывались самые настоящие споры, в которых я забывала, что он всего лишь обыкновенный человек. Еще меня поражало то упорство, с которым он отстраивал таверну в Руинном квартале. Буквально за год ему удалось создать крепкое двухэтажное заведение с прекрасным подвалом. Не без моей помощи. Как я и обещала, долг с купца вытрясла. Правда, расщедрилась и подкинула немного своих сбережений, припрятанных в тайниках по всему Гуару. Результат превзошел все ожидания.
— Я назову ее «Жирный краб»! — торжественно объявил Ярун, стоя напротив дверей новенькой таверны.
— Почему краб? — недоуменно осведомилась я. — До моря далеко.
Ярун усмехнулся, хитро сощурив глаза.
— Однажды я был на побережье в Ламае[18]. Там готовили крабов. Больших таких, жи-ы-ы-ырных! Светло-синего цвета.
— Они тебя так впечатлили? Эти морские обитатели?
— Ну, да. К тому же, я всегда хотел жить где-нибудь у моря. Любоваться приливами, шумом ветра, рокотом волн… Раз уж мне этого не видать, то пусть хоть таверна называется «Жирный краб».
— Пусть, — согласилась я.
Дела у новоявленного хозяина таверны сразу пошли в гору. Плохо, конечно, что таверну облюбовали местные бандиты, да наемники с большой дороги, зато Ярун всегда был в курсе новостей. Ему вроде бы нравилась такая жизнь. Но однажды я заметила в его изумрудно-зеленых глазах тоску.
Небо уже посерело от подымающегося из-за горизонта солнца. Мы сидели в небольшой комнате, сразу у лестницы на втором этаже «Жирного краба». Ярун печально разглядывал в окно покосившиеся домики Руинного квартала.
— Веомага, — тихо произнес он, — у меня к тебе небольшая просьба.
— Какая? — я тоже смотрела в окно. Только не на землю с ее корявыми постройками, а на небо. На сотни звезд.
— Обещай, что выполнишь ее! — неожиданно потребовал Ярун.
Что надумал мой новоявленный друг? Почему его челюсти сжались, а кожа побледнела?
— Хорошо, — сдалась я под внезапным напором.
— Обещаешь?!
— Обещаю, — знала бы, какое слово даю…
— Обрати меня, — глубоко вздохнув, вымолвил Ярун.
— Что?! — от возмущения я чуть не свалилась со стула. — Сдурел?! Соображаешь, о чем просишь?!
— Я хочу быть бессмертным, — он сжал руки в кулаки чуть ли не до хруста.
— Не бессмертным! — Воскликнула я. — Мертвым!
— Что я теряю?
— Жизнь! Душу! Человечность!
— А они мне нужны?
От такого ответа я бессильно откинулась на спинку жесткого стула. Впервые мне говорили такое. Я уважала некоторых людей именно за то, что они сохранили в себе эти качества. Ярун был как раз таким человеком. И тут вдруг такое.
— Почему ты хочешь стать вампиром? — уже спокойнее осведомилась я.
Он ответил сразу. Не раздумывая.
— Боюсь стареть. Боюсь умереть, — чего-то он недоговорил. Чего-то важного. Слова хотели сорваться с его губ, но он замолчал. Ну, уж нет. Меня так просто не одурачишь.
— Вампиры все мертвы, — я схватила его ладонь, прижав к собственной шее. — Чувствуешь? Холод. Сердце не бьется. Я нежить.
— Ты прекрасна! — воскликнул он, беря мои руки в свои горячие ладони. — Холод не главное!
Я вздрогнула.
— Ах… вот оно, что…
Вытянув холодные пальцы из обжигающих рук бывшего вестника, я сжала губы. До такой степени, что в них вонзились клыки. Глупый человек. Польстился на мертвую красоту.
— Я не могу этого сделать, — лед вырвавшихся слов заморозил даже меня. — Ты слишком привязался ко мне, человек. Вот и несешь всякую ерунду.
Восток начал розоветь. Еще четверть часа и встанет солнце.
— Вея. Веомага, — грустно сказал Ярун. — Я не хочу так жить. Лучше умереть.
Поглядев в окно, где с каждой секундой таяли звезды, я со вздохом поднялась со стула. Подошла к мужчине.
— Ярун, — я поймала изумрудный взгляд. Все же до чего красивые глаза! — Я не могу. Это недостаточная причина. Ты должен прожить жизнь, прежде чем говорить, что не хочешь ее. Узнай ее радости и горести. Все. И уж потом говори, чего желаешь. И тогда, если ты, по-прежнему, не изменишь своего мнения, я убью в тебе человека. Но не раньше, чем ты проживешь свою жизнь.
После этих слов я прыгнула в окно и понеслась по городу, будто чумная. От чего или от кого я бежала? Нет, ни за что я не возьму на себя еще раз такую ответственность. Еще раз создать птенца и видеть его последнюю смерть выше даже моих сил.
Ярун, если ты не отступишь от своей глупой идеи, то станешь вампиром и без моей помощи. А если нет? Проживешь хотя бы то, что люди называют жизнью.
Рассвет застал меня далеко от стен Гуара. Так закончилась эта ночь. Ночь предательства, как назвал ее Ярун, спустя много лет.
* * *
Он с горечью и болью в сердце смотрел на опустевшую комнату, на стул, на котором она только что сидела. Его руки все еще помнили холод ее пальцев.
— Я и так все пережил, Вея, — тихо произнес мужчина, — но ты заставляешь меня пережить то, чего я так не хочу, еще раз… Потому что боишься…
* * *
Из воспоминаний меня вернул мелодичный голос бывшего вестника.
— Ты бледнее обычного. Давно ела?
Я перевела на него чуть туманный взгляд. Глаза начинало жечь — верный признак близкого восхода.
— Четыре ночи назад, — подумала я с ответом. — Ничего. Завтра поохочусь.
Ярун неодобрительно цокнул языком. Встал, направился к комоду. В нижнем ящике он рылся долго. С полминуты. Затем выудил оттуда небольшую тыквенную флягу. Протянул мне.
— Я все надеялся, что ты вернешься. Первые несколько лет ждал, что ты придешь. Потом отчаянно не хотел верить, что ты меня бросила. А последний десяток годов просто делал запас каждые несколько ночей. По привычке.
Недоверчиво глянув на Яруна, я взяла флягу. Выкрутила пробку. Оттуда дохнуло свежей кровью. Человеческой…
— Это не то, о чем я думаю, Ярун?! — не мог же сухопарый старик самостоятельно сцедить целый литр крови с живого человека? Или мог? Или живой человек превратился в хладный труп?
