– Что тоже развернули? – участливо спросила одна из них.
– Угу. Давно это, с селем? – поинтересовался он.
– Так вчера утром. Как загрохотал, ох все и испугались, – пояснила словоохотливая тетка.
– Утром? – у Кирюхи внутри все похолодело. – А во сколько утром-то?
– Да кто ж его знает? Ранехонько еще было. Теперь вот спасатели там роются. Говорят разрушений немного. Но дорогу расчистить надо. Да и еще говорили, будто там несколько машин камнями побило и снесло, что ли?
– А про автобус ничего не говорили?
– Про автобус, вроде, нет. Ты у Ахмеда спроси. Он как раз из города ехал и все видел.
– Все видел и остался жив? – не понял Кира.
– Он же по старой дороге ехал. По грунтовке. До нее сель не дошел. Ахмед говорит, так ровнехонько шоссе перекрыл, машины поскидывал и замер. До его «рафика» метров сто оставалось. Так что повезло ему. Да вон он подъехал, – тетка махнула в сторону подруливавшего к придорожному рынку потрепанного белого «рафика».
– Это вы Ахмед? – бросился к худому сутулому мужчине Кира.
– Ну? – мужчина отвлекся от выгрузки ящиков из машины и поднял на него темные как маслины глаза.
– Говорят, вы были там, когда сошел сель. Скажете, а автобус от него не пострадал? У меня там подруга ехала.
– Автобус? – мужчина надолго задумался. – Быль такой автобус. Небольшой. Точно быль.
– А не покажете, где это произошло? – Кира почти кричал. Сейчас он схватит этого медлительного типа за грудки и вытрясет из него всю правду.
– Не, не поеду, – отрицательно покачал головой мужчина и почесал подбородок. – Опасно. Камень летель. До меня долетель. Вон стекло разбиль, – он показал на машину, на лобовом стекле которой змеились трещины.
– А дорога эта грунтовая где? – продолжал настаивать Кирюха.
– Туда поезжай, – махнул рукой Ахмед, – потом налево вниз. Там дорога до города. Но лючше не ходи. Опасно. Поняль, да?
– Спасибо, – буркнул Кира и бросился к машине.
Его воображение уже рисовало жуткие картины покореженного автобуса, сброшенного с шоссе в пропасть. А вокруг машины сокрой помощи, МЧС, носилки. Неужели поэтому Маринка и не брала сотовый? Возможно, она была именно в этом автобусе? Кира газанул и, пересекая шоссе, двинулся в указанном направлении. Потом повернул налево и буквально через двадцать метров вылетел на раздолбанную грунтовку. Кот в переноске рассерженно мякнул. Ему определенно не нравилось прыгать по ухабам.
– Потерпишь, – процедил Кира, не сбрасывая скорость. Он автоматически объезжал надолбы и внезапно появлявшиеся на грунтовке крупные камни. Но кот определенно не хотел терпеть. Поняв, что на него не обращают внимания, он взвыл. Потом издал еще одни душераздирающий вопль.
– Да заткнись ты! – шикнул на него Кира, на секунду отвлекшись от дороги.
Он бросил взгляд на кота, бешено скребущего лапами пластиковую переноску. Этой секунды оказалось достаточно для того, чтобы дорога резко пошла вниз, при этом сворачивая в сторону. И, не успевший сориентироваться Кира, с размаху въехал в колючие заросли ежевики. Машина дернулась и заглохла. Парень ругнулся, завел машину, пытаясь сдать назад. Но потерпел неудачу и вылез наружу.
Колючие ветки обступивших машину кустов цеплялись за куртку, не желая выпускать добычу. Освобождаясь от них ценой зацепок на модной куртке, он все-таки выбрался на грунтовку и обнаружил, что Барсик трется у его ног. Очевидно, переноска раскрылась при столкновении с кустами, и кот получил долгожданную свободу.
– Испугался, дурачок? – Кира взял кота на руки. Тот как ребенок обнял его лапами и уткнувшим мордой в шею замурлыкал, – да ты, оказывается, можешь быть ласковым, – поразился Кирюха.
Он продолжал идти по грунтовке, надеясь, что место схода селя недалеко. Парень не представлял пока, что именно будет делать. Сначала следовало убедиться в том, что этот автобус не имеет к Маринке никакого отношения. Он прошел не больше пятидесяти метров, как сбоку за редкими деревьями показались сброшенные с шоссе покореженные машины. Кира убыстрил шаг. Но Барсик неожиданно зашипел и больно вцепился когтями ему в грудь.
– Нашел время, – поморщился Кирюха.
Он не мог выкинуть животное. Поэтому просто отцепил его лапы от рубашки. Машины выглядели ужасно. Казалось, кто-то безжалостный прошелся по ним кувалдой. Потом, решив, что этого будет недостаточно, отжал в гигантской стиральной машинке, скрутив металл, так как ребенок скручивает фольгу, мастеря незатейливые новогодние игрушки. Было понятно, что в этой мясорубке не могло быть выживших.
Кира медленно двигался вперед. Он насчитал уже пять таких машин. Но до сих пор не видел автобуса. Громадные валуны, слетевшие с горы и лежавшие практически рядом с грунтовкой, снижали возможность обзора. Вот и сейчас ему пришлось обходить еще один из них высотой не менее двух метров. Кира смотрел вокруг, не понимая, почему люди говорили про сель? Сель это вроде бы потоки воды и грязи. А здесь, речь идет об обычном горном обвале. Впрочем, не совсем обычном. Складывалось впечатление, что чья-то невидимая рука просто остановила камни, летящие вниз у самого края грунтовки.
– Наверное, у этого Ахмеда сильный ангел-хранитель, – подумал Кира, с трудом находя проход между камнями.
Он обогнул двухметровый валун и увидел автобус. Маленький пазик, вернее то, что от него осталось, лежал брюхом к верху, как выпотрошенная рыба. Кира отвел глаза. Ему было страшно представить, что произошло с людьми в этой машине. Кот вдруг опять зашипел. Парень погладил животное и только сейчас поразился стоящей вокруг тишине. Ну, скорая помощь здесь, если и была, то вчера. Но, где же звуки работающей техники? Где люди, работающие на расчистке дороги? Он всмотрелся, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни, и увидел бульдозер, стоящий с другой стороны завала. На нем мигала лампочка.
– Эй, – закричал Кира. – Люди! Есть здесь кто-нибудь?
Чья-то теплая ладонь закрыла ему рот, в то время как другая рука человека, оказавшегося за его спиной, схватив за шиворот, заволокла его обратно за громадный валун.
– Заткнись или они убьют тебя, – прошептал ему кто-то на ухо.
Кира дернулся, собираясь сказать, что его не запугать. Но тут наверху у шоссе раздался о шум. Парень, почти затащенный за камень, но, тем не менее, сохранивший возможность видеть шоссе, понял, что волосы дыбом встают у него на голове. На крышу бульдозера легко запрыгнуло необычное существо: помесь собаки с трехметровой гориллой. Белесовато-бурая шерсть клочьями свисала с его мощного тела. Челюсти с громадными клыками, высовывавшимися наружу, что-то пережевывали. Но самыми страшными были глаза. Ярко-оранжевые они просто полыхали дьявольским огнем на мохнатой морде. Как будто в голове у этого животного развели костер, и вот теперь парочка не умещавшихся внутри языков пламени, через глазные проемы пыталась вырваться наружу.
