Том и Алиса ждали его у двери в вестибюль. Часы показывали без четверти девять, и уже полностью стемнело.
– Как успехи? – спросила Алиса.
– Вот это нам поможет, – он передал карты Алисе, а потом поднял лампу Коулмана, чтобы она и Том могли их изучить, сравнить с атласом дорог и наметить ночной маршрут. Он пытался убедить себя: если с Джонни и Шарон, что-то случилось, то изменить ничего нельзя, пытался отогнать все мысли о положении, в котором на текущий момент оказалась его семья на второй план. Что произошло в Кент-Понде, то произошло. Или его сын и жена в порядке, или нет. Иногда такой самогипноз помогал, иногда – увы.
Когда надвигалась черная депрессия, он говорил себе: ты же счастливчик, раз жив, и это была чистая правда. Но его удачу уравновешивал тот факт, что в момент Импульса он находился в Бостоне, расположенном к югу от Кент-Понда на расстоянии ста миль, если брать самый короткий маршрут (каким они, естественно, попасть в Кент-Понд не могли). И однако, он встретился с хорошими людьми. Что так, то так. С людьми, о которых он мог думать, как о друзьях. Он встретил многих других, парня с бочонком пива, толстуху, потрясающую Библией, мистера Роскоу Хендта из Метуэна, которым повезло куда как меньше.
«Если он добрался до тебя, Шер, если Джонни добрался до тебя, тебе бы лучше позаботиться о нем. Лучше бы позаботиться».
Но, допустим, телефон был при нем? Допустим, он взял красный мобильник в школу? Может, в последнее время он стал брать его с собой чаще? Потому что очень уж многие дети повсюду носили с собой мобильники?
Господи.
– Клай? Ты в порядке? – спросил Том.
– Конечно. А что?
– Не знаю. Ты выглядишь немного… мрачным.
– Покойник за регистрационной стойкой. Зрелище не из приятных.
– Посмотрите сюда, – Алиса вела пальцем по линии на карте. Линия эта пересекала границу и вливалась в шоссе 38 на территории Нью-Хэмпшира чуть восточнее Пелэма. – Мне эта дорога нравится. Если мы пройдем по шоссе на запад восемь или девять миль, – она указала на 110-ое, где под мелким дождем в легком тумане поблескивали как автомобили, так и асфальт, – то как раз на нее и выйдем. Что думаете?
– Я думаю, звучит неплохо, – ответил Том.
Она повернулась к Клаю. Маленькой кроссовки не было, наверняка, лежала в рюкзаке, но Клай видел, что Алисе хочется держать ее в руке, сжимать и разжимать. «Хорошо, что она не курит, – подумал он, – а то высаживала бы четыре пачки в день».
– Если и есть возможность перейти через охраняемую границу… – начала она.
– Об этом будем волноваться, когда возникнет такая необходимость, – оборвал ее Клай, но он не волновался. Знал, что так или иначе доберется до Мэна. И если для этого придется ползти по кустам, как при незаконном переходе границы с Канадой, в октябре, за яблоками, он будет ползти. Если Том и Алиса решат остаться в Массачусетсе, это, конечно, будет плохо. Он расстанется с ними, с сожалением… но продолжит путь на север. Потому что должен узнать, как там его семья.
Красная волнистая линия, которую Алиса нашла на картах, позаимствованных в «Суит-вэлью», Дости-стрим-роуд, оказалась практически пустынной. От границы штата их отделяли четыре мили, и на этом отрезке пути они увидели то ли пять, то ли шесть автомобилей, и только одну аварию. Они также прошли мимо двух домов, в которых горел свет, и откуда доносилось гудение генераторов. Подумали о том, чтобы заглянуть на огонек, но быстро отказались от этой мысли.
– Только попадем под пули какого-нибудь парня, защищающего свой очаг и дом, – указал Клай. – Можно не сомневаться, что там кто-то есть. Генераторы, должно быть, запустили, когда отключилась централизованная подача электроэнергии, и они будут работать, пока не закончится горючее.
– Даже если там есть разумные люди, и они пустят нас в дом, что едва ли можно считать разумным поступком, что мы будем там делать? – осведомился Том. – Попросим разрешения позвонить по телефону?
Они обсудили и другой вариант: заглянуть куда-нибудь и позаимствовать автомобиль (позаимствовать предложил Том), но отказались и от него. Если граница штата охранялась полицейскими или вооруженными добровольцами, не стоило, наверное, подъезжать к ней на «шеви тахо», привлекая к себе повышенное внимание.
Поэтому эти четыре мили они прошли пешком, а на границе встретили один лишь рекламный щит (маленький, соответствующий двухполосному шоссе, вьющемуся по сельской местности) со словами: «ВЫ ВЪЕЗЖАЕТЕ НА ТЕРРИТОРИЮ НЬЮ-ХЭМПШИРА И BIENVENUE».[67] Тишину нарушали только падающие с листьев капли дождя по обе стороны от дороги да шелест крон под редким порывом ветра. Может, шорох каких-то животных в лесу. Они остановились на минутку, чтобы прочитать надпись на рекламном щите, и оставили Массачусетс за спиной.
Ощущение, что они одни, исчезло вместе с Дости-стрим-роуд, у указателя с надписями «НХ ШОССЕ 38» «МАНЧЕСТЕР 19 миль». На 38-ом им встречались редкие путники, но на 128-ом, широком, с большим количеством разбитых автомобилей, уходящем прямо на север, на которое они свернули через полчаса, людской ручеек превратился в устойчивый поток беженцев. Поток этот состоял из отдельных групп, по три-четыре человека в каждой, и Клая поразило практически полное отсутствие интереса путников к тем, кто не входил в их группу.
Они встретили женщину лет сорока и мужчину, возможно, на двадцать лет старше, которые катили тележки из супермаркета, в каждой из которых спал ребенок. Мужчина вез мальчика, слишком большого для тележки, но, тем не менее, ребенок умудрился как-то свернуться и заснуть. Когда Клай с друзьями проходили мимо этого образцового семейства, у тележки, которую толкал перед собой мужчина, отлетело колесо. Тележка завалилась в сторону, мальчика, судя по всему, лет семи, выбросило из нее. Том успел поймать его за плечо, так что мальчик сильно не ушибся, но все-таки ободрал колено. И, разумеется, испугался. Том поднял его с асфальта, но мальчик его не знал, и попытался вырваться и расплакался еще сильнее.
– Все хорошо, спасибо, я с ним разберусь, – сказал мужчина. Взял ребенка, сел вместе с ним на обочину, начал успокаивать, как-то по-особенному, Клай даже подумал, что так, наверное, успокаивали и его, когда ему было семь лет. «Сейчас Грегори ее поцелует, и она перестанет болеть». Он поцеловал царапину, и мальчик положил голову ему на плечо. Снова собрался заснуть. Грегори улыбнулся Тому и Клаю и кивнул. Выглядел он до смерти уставшим. Мужчина, которому неделей раньше никто бы никогда не дал шестидесяти, такой он был подтянутый и энергичный, теперь напоминал семидесятилетнего еврея, который пытался добраться до границы Польши, пока еще было время.
