– Все хорошо, спасибо, я с ним разберусь, – сказал мужчина. Взял ребенка, сел вместе с ним на обочину, начал успокаивать, как-то по-особенному, Клай даже подумал, что так, наверное, успокаивали и его, когда ему было семь лет. «Сейчас Грегори ее поцелует, и она перестанет болеть». Он поцеловал царапину, и мальчик положил голову ему на плечо. Снова собрался заснуть. Грегори улыбнулся Тому и Клаю и кивнул. Выглядел он до смерти уставшим. Мужчина, которому неделей раньше никто бы никогда не дал шестидесяти, такой он был подтянутый и энергичный, теперь напоминал семидесятилетнего еврея, который пытался добраться до границы Польши, пока еще было время.
– Все у нас будет хорошо, – сказал мужчина. – Вы можете идти.
Клай уже открыл рот, чтобы спросить: «А почему мы не можем пойти вместе? Почему бы нам не объединиться? Что ты думаешь по этому поводу, Грег?» Именно такой вопрос всегда задавали герои научно-фантастических романов, которые он читал подростком: «Почему бы нам не объединить усилия?»
– Да, идите, чего вы ждете? – спросила женщина, прежде чем Клай успел задать эти вопросы или произнести какие-то другие слова. В ее тележке спала девочка лет пяти. Женщина стояла рядом с тележкой, охраняла ее, словно урвала на распродаже что-то особо ценное и опасалась, что Клай или его друзья попытаются отнять у нее добычу. – Или вы думаете, что у нас есть что-то, нужное вам?
– Натали, перестань, – попытался остановить ее Грегори.
Но Натали не перестала, а Клай осознал, почему эта маленькая сцена нагнала на него такую тоску. Не потому, что эта женщина смотрела на него, как на врага. Усталость и ужас вели к паранойе. Это он прекрасно понимал и мог простить. Настроение упало прежде всего по другой причине: вокруг люди продолжали идти, размахивая фонариками, шепотом переговариваясь между собой, в своих маленьких группах, иногда перекидывая чемодан из одной руки в другую. Какой-то тип на мотороллере прокладывал путь по мусору, между разбитых автомобилей, и люди расступались перед ним, что-то недовольно бормоча. Клай подумал, что ничего бы не изменилось, если бы мальчик, выпав из тележки, сломал шею, а не отделался царапиной на коленке. Подумал, что ничего бы не изменилось, если бы вон тот полный мужчина, который, тяжело дыша, шел по обочине, таща на себе здоровенную сумку, упал бы, сраженный инфарктом. Никто бы не попытался ему помочь, и, разумеется, эпоха «911» канула в лету.
Никто даже не потрудился крикнуть: «Выскажите ему все, леди!» или «Эй, красавчик, чего бы тебе не предложить ей заткнуться?»
– …потому что у нас нет ничего, кроме этих детей, мы же не ожидали, что на нас ляжет такая ответственность, особенно теперь, когда мы едва можем позаботиться о себе, у него вшит кардиостимулятор, и что мы должны будем делать, когда батарейка отработает свой срок, хотела бы я знать? А еще эти дети! Вам нужен ребенок? – она обвела всех безумным взглядом. – Эй! Кому-нибудь нужен ребенок?
Маленькая девочка шевельнулась.
– Натали, ты потревожишь Портию, – предостерег ее Грегори.
Женщина, которую звали Натали, засмеялась.
– Велика беда! В этом мире и так всех потревожили! – вокруг люди продолжали идти все той же походкой беженцев. Никто не обращал на них ни малейшего внимания, и Клай подумал: «Вот, значит, какие мы. Вот что происходит, когда рушится наш мир. Когда нет видеокамер, нет горящих зданий, нет Андерсона Купера, который говорит: «А теперь вернемся в студию Си-эн-эн в Атланту». Вот что происходит, когда уверенность в будущем отменяется из-за отсутствия разума».
– Позвольте мне взять мальчика на руки, – предложил Клай. – Я понесу его, пока мы не найдем, куда его посадить. Тележка-то сломалась, – он посмотрел на Тома.
Том пожал плечами и кивнул.
– Держитесь от нас подальше, – предупредила Натали, и в ее руке появился пистолет. Маленький, скорее всего, двадцать второго калибра, но и такой мог причинить немало вреда, если бы пуля попала в нужное место.
Клай услышал, как оружие выхватили по обе стороны от него. Том и Алиса направили автоматические пистолеты, взятые в доме Никерсонов, на женщину, которую звали Натали. Похоже, и это становилось приметой времени.
– Уберите оружие, Натали, – сказал он. – Мы уже уходим.
– И правильно делаете, вашу мать, – свободной рукой она отбросила с глаз прядь волос. Вроде бы и не видела, что молодой мужчина и еще более молодая девушка, которые стояли по обе стороны Клая, держали ее на мушке. Теперь люди, проходившие мимо, смотрели на них, но реагировали одинаково: старались побыстрее миновать то место, где могла пролиться кровь.
– Пошли, Клай, – Алиса взяла его за запястье. – Пока кого-нибудь не застрелят.
И они двинулись дальше. Алиса шла, по-прежнему держа за запястье Клая, словно он был ее бойфрендом. «Такая вот неспешная вечерняя прогулка», – подумал Клай. Он не знал, который теперь час, да и не хотел знать. Сердце его гулко билось. Том шагал рядом, но до того, как они миновали очередной поворот, шел спиной вперед, с пистолетом в руке. Клай полагал, что Том готов пристрелить Натали, если бы та решила воспользоваться своим пистолетиком. Потому что нынче, после того, как телефонная связь вышла из строя, до последующего уведомления, на выстрел стало принято отвечать выстрелом.
За несколько часов до зари, шагая по шоссе 102 восточнее Манчестера, они услышали музыку, доносящуюся из далекого далека.
– Господи, – Том даже остановился. – Это же «Прогулка слоненка».
– Это что? – переспросила Алиса. В голосе слышался смех.
– Большой оркестр из эпохи, когда галлон бензина стоил четвертак. Лес Браун[68] и его оркестр виртуозов, что-то вроде этого. У моей матери была пластинка.
Двое мужчин подошли к ним и тоже остановились, чтобы поболтать. Оба в возрасте, но в хорошей физической форме. «Словно пара недавно вышедших на пенсию почтальонов, путешествующих автостопом, – подумал Клай. – Кем бы они ни были». Один нес рюкзак, не какую-то ерунду, вроде рюкзака Алисы, а настоящий, на каркасе, до талии. У второго на правом плече висел походный мешок. А на левом – ружье тридцатого калибра.
Рюкзак рукой вытер пот с морщинистого лба и сказал: «Ваша мать могла слышать версию Леса Брауна, но, скорее всего, она слушала Дона Косту[69] или Генри Манчини.[70] Их аранжировки были самыми популярными. А это… – он мотнул головой в сторону доносящихся звуков, – …это Лоренс Уэлк,[71] и это так же верно, как я живу и дышу.
– Лоренс Уэлк, – выдохнул Том, почти с благоговейным трепетом.
– Кто? – переспросила Алиса.
– Слушай, как идет слон, – предложил Клай, и все рассмеялись. Он устал, чувствовал себя неважно. И подумал, что Джонни понравилась бы эта музыка.
