Эта правда.
Люди в полосатой одежде давно уже перестали казаться обыкновенными людьми и даже той самой массовкой, с которой все начиналось.
Да, это актеры. Обыкновенные актеры затянувшейся массовой сцены, играющие странную, сюрреалистическую жизнь. Наблюдать за ними куда интереснее, чем за самыми редкими аквариумными рыбками. Потому, что жизнь массовки непредсказуема, как узор калейдоскопа. Это могло бы стать развлечением на всю жизнь…
Если бы оставшаяся жизнь не обещала быть столь короткой.
И если разоблачение не наступит еще раньше.
Перед ним снова этот странный парень. Почему странный? Неужели что-то еще может казаться странным на фоне мрачных и отвратительных чудес?
А хотя бы вот этот Артемий. Его мироощущение, его образ жизни настолько непонятны, чужды что просто берет оторопь. Совсем недавно было бы даже трудно представить, чтобы пересеклись пути столь разных людей. Оккультизм, мистика – как можно всерьез жить во всем этом, да еще умудряться зарабатывать какие-то крохи?
Но у судьбы своеобразное чувство юмора: она любит потешаться над теми, кто слишком серьезно относится к себе, своим взглядам и ценностям. Смерть – та вообще имеет силу перечеркнуть все, что имеет смысл и наполняет жизнь содержанием. Мало кто способен устоять на ногах перед черным провалом старушечьего капюшона.
Павел не смог. И вот, стыдясь самого себя, через подставных лиц он ищет человека, чувствующего себя в мире непознанного, как он – в мире денежных сумм. Конечно – это всего лишь ничтожная попытка обмануть стихию судьбы, ударить ее в спину ее же оружием.
Он привык бороться до конца, и нет смысла оставлять эту привычку теперь.
Есть что-то знаковое в том, что судьба насмешливо сдернула стыдливые завесы, которыми он опутал свой замысел. И вот, посредник сидит напротив, рассматривая его самого, как чудную уродливую зверушку из Кунсткамеры. Странно, очень странно чувствовать себя одним из тех мистических монстров, с которыми, как говорят, этот «специалист» привык иметь дело.
Обычный парень – молодой, крепкий, с острым взглядом, решительный. Скажите, пожалуйста, почему он не пошел в бизнес? Он наверняка хваткий – это видно сразу. Да будь Павел таким в его годы – бабы бегали б за ним, как обезумевшие кошки.
Но этому надо чего-то другого – того, что лежит за пределами понимания – странного, нелепого, дикого.
Ты думаешь, что мир принадлежит тебе – а никакого представления не имеешь об этом мире. Куда там – ты даже тот самый миллиард видел лишь в образе абстрактных цифр, не в состоянии удовлетворить простое человеческое любопытство: пощупать руками куб, сложенный из стодолларовых купюр…
Но кое-что у тебя есть. И это кое-что может впечатлить кого угодно.
Страх.
– Ну, как наши дела? – небрежно произнес Павел.
– Да, ничего, – отозвался Артемий. – Какие могут быть дела в бараке под замком?
– Постой, постой, – Павел сделал удивленный вид. – Ты хочешь сказать, что не укладываешься в сроки?
– Я не понимаю, – растерянно сказал Артемий. – Ты это о чем?
– О нашем деле, – сказал Павел. – Как продвигаются поиски?
Замечательно. Специалист в растерянности. Только так можно разговаривать с людьми, от которых нужны результаты. А с подобными, привыкшими к вольности, вообще надо пожестче…
– Какие поиски?! – кипятится Артемий. – Ты же сам меня здесь держишь!
– Мы говорим о Переходящем дорогу. Сам понимаешь – его бесполезно искать, бродя по городским улицам. Он найдет тебя, когда сочтет нужным. И ты должен знать, что для этого сделать.
– Да я знаю не больше твоего!
– Врешь! Тебе просто не хватает желания…
– Да иди ты…
– Злишься? Значит, на верном пути. Злость помогает искать – можешь мне верить: я очень много злился в этой жизни.
– Я так и понял.
– Я тут подумал: тебе надо помочь. Сделать тебя злее.
– Интересно… И каким же образом?
Артемий чуть побледнел. А интуиция у него развита: мигом почуял неладное.
– Рустам! – позвал Павел. – Давай, ее сюда…
Артемий дернулся было, но сдержался. Рефлекс правильного поведения в лагерной обстановке вырабатывается быстро. Хотя, если бы он бросился на Рустама, Павел смог бы понять парня.
Рустам крепко держал за руку девушку.
На вид – особа легкомысленная, но в полосатой лагерной робе выглядит довольно трагично.
Это к вопросу о том, как форма влияет на содержание. Оделся в такую одежду, и все, ты – жертва. И отношение к тебе – как к жертве. Трудно искать романтику на фоне лагерных бараков. Массовка – она на то и массовка, что бы приводить всех к одному знаменателю…
– Аня?! – крикнул Артемий. – Как ты сюда попала? С тобой все в порядке?
– Ты чего? – всхлипнула девушка. – В каком порядке? Ты что, не видишь, что меня заставили надеть?
– Скажи ему, – негромко произнес Рустам.
– Они хотят, чтобы ты кого-то нашел для них, – дрожащим голосом сказала Аня. – Я ничего не понимаю…
– Продолжай, – глухо сказал Артемий.
– Иначе мне будет плохо, – чуть не плача закончила Аня. Ее тут же подтолкнули обратно к двери.
– Вы что, совсем озверели?! – Артемий вскочил и бросился было на Рустама.
Рустам сделал короткое движение ладонью – даже не ударил, а просто подтолкнул Артемия – и тот кубарем полетел в угол. Когда он, ошеломленный, поднялся на ноги – дверь уже закрылась.
– Сядь! – приказал Павел.
– Сволочь! – сжав кулаки, выдохнул Артемий. Он продолжал стоять и, набычившись, смотрел на Павла.
– Не кипятись, – сказал Павел. – Ничего не будет твоей девчонке. Если ты поведешь себя правильно. От тебя требуется совсем немного: устроить так, чтобы наш с тобой общий знакомый перешел улицу в назначенный день и час. Ну, ты в курсе.
– Гад, – поникшим голосом сказал Артемий и опустился на стул.
– Если тебе для этого что-то потребуется – говори, не стесняйся. Можно даже организовать выезд за пределы лагеря.
Артемий ничего не ответил.
Было, о чем помолчать.
Новая гостья в Комнате правды.
Раньше казалось, что он давно забыл ее.
Но это не так. Первая любовь не забывается, как и первое предательство. Но какое ему дело до этой подурневшей женщины, в которой ничего не осталось от той прежней Ольги – по которой стоило сходить с ума, не спать ночами, бредить безумными фантазиями? Ничего не осталось. Чужая, не понимающая происходящего женщина, придавленная взрослыми проблемами и, похоже, не очень счастливая…
Только не надо неуместной лирики. И не стоит лгать самому себе, и без того обманутому лживой щедростью судьбы.
– Привет, Ольга.
– Вы… Вы кто?
– Ты тоже не узнаешь меня?
– Ой… Паша?! Как же… Я видела тебя – по телевизору. Но ты сам на себя не похож… Болеешь?
