– Вы… Вы кто?
– Ты тоже не узнаешь меня?
– Ой… Паша?! Как же… Я видела тебя – по телевизору. Но ты сам на себя не похож… Болеешь?
– Болею. Но это не важно. Послушай меня…
– Как это не важно? За здоровьем надо следить. Особенно в нашем возрасте…
– Ольга, скажи мне, ты помнишь…
– …ведь ты теперь состоятельный человек, не то, что раньше. Ты теперь все можешь себе позволить…
– Оля…
– …отдыхать почаще. На каких-нибудь островах. А лучше обследоваться в частной клинике, лучше всего в Германии…
– Да что ты несешь? Послушай себя – что ты городишь, Ольга?! Ты себя слушаешь, хоть иногда?!
– А?..
Павел ощутил «дежа вю» – словно они с Ольгой никогда и не расставались.
Все та же, доводящая до бешенства манера говорить с ним так, словно его нет. Будто она разговаривает с невидимым собеседником, стоящим у него за спиной.
Почему?! Почему так?
Отчего другие женщины, которые были хороши собой, но которым совсем не хотелось отдавать всего себя, без остатка, так старательно ловили его слова, настроение, смеялись его шуткам, просто слушали его?
А эта, эта…
Она упорно подчеркивает, что ЕГО НЕТ. И, находясь рядом с ней, Павел снова почувствовал ужас – словно он растворяется в собственном небытии, ненужности этому миру, словно все его усилия, все его доказательства напрасны…
– Уведите! Уведите ее! Быстро!!!
– Паша! Паша, что происходит? Куда меня ведут?!
– К чертовой матери!!! Пошла ты…
Некоторое время сидел неподвижно, медленно приходя в себя. Пискнул таймер: время колоть наркотическое зелье, которое снизит боль и несколько отсрочит конец.
– Рустам! – хрипло крикнул он, закатывая рукав рубашки.
Точно в положенное время – можно сверять часы – вошла прекрасная, как кинозвезда, медсестра (может, она и была кинозвездой – какой-то элитный персонал, до которого умирающему уже нет никакого дела). Следом появился Рустам.
– В барак ее…
Сестра вздрогнула, ампула в ее пальцах лопнула.
– Ольгу в барак, – глядя на побледневшую медсестру, уточнил Павел.
Почему так всегда бывает: ищешь настоящее, а находишь лишь дешевый суррогат.
Почему так легко найти целую кучу подонков, и так трудно – одного-единственного, самого важного человека?
– Рустам, что там с поисками… Сам знаешь, кого… – поинтересовался Павел.
– Пока глухо, – виновато ответил Рустам. – Буквально землю роем…
Павел помолчал. И сказал тихо:
– Приведи Настю…
Современные лекарства приближаются к совершенству. Укол создает удивительное ощущение выздоровления. Может показаться, что болезнь отступила навсегда.
Если бы это был первый укол.
Прекрасная медсестра ушла. Хотя можно быть уверенным: элитный персонал предоставляет весь спектр мыслимых услуг. И уж точно – сестра создала бы полнейшую иллюзию понимания, любви и нежности.
Как этот укол – иллюзию жизни.
Только иллюзии давно себя исчерпали. Хотелось настоящего. Настоящего понимания. Настоящей любви. Того, чего никогда не было, что стало казаться совершенно недостижимым.
Единственно настоящее, что он мог создавать, был страх.
Да будет так.
Настю усадили на тот же стул. Павел вдруг почувствовал, что эту девушку он готов усадить хоть на трон. Только вот смотрела она зверем. Ничего, кроме ненависти.
– Привет, – сказал Павел, поглаживая место укола на сгибе руки. – Как там, не обижают тебя?
Вопрос не имел особого смысла. Настино отделение изолятора оборудовали, как президентский номер. Огромная кровать, аудио, видео, книги, прогулки по лесу (под охраной, разумеется).
Совершенно необъяснимый выплеск заботы, на который эта девчонка отвечала лишь злыми выкриками и угрозами. Рядом с ней охрана чувствовала себя в напряжении: пару раз Настя неожиданно набрасывалась на сопровождающего, один раз чуть не выколола тому глаз пилкой для ногтей.
Это, только подбадривало Павла в новом, почти мазохистском чувстве. Он ни за что не накажет эту девушку, даже, если она решит прикончить его самого.
Может, он видит в ней отражение собственной совести? Почему только ей одной хотелось доказать – все не так, как выглядит на самом деле! Мучить людей – не самоцель! Ведь он платит им, несогласные сидят отдельно, все живы-здоровы, и массовка может за себя не опасаться…
Наказаны будут лишь те, кто заслуживает кары.
Настя не желает слушать. Из странного попутчика он давно уже превратился для нее в свирепого маньяка, и переубедить ее непросто.
– Здравствуй, Настя, – повторил Павел. – Как настроение?
– Паршивое, – сказала Настя. Хотя по всему видно: она уже успокоилась.
Оно и понятно – человек привыкает ко всему. Тем более – золотая клетка куда лучше поросячьего хлева, что бы там не говорили.
– Ты по-прежнему не хочешь разговаривать со мной?
– Ну, давайте поговорим. Начинайте.
– У тебя забавная манера разговаривать.
– Я вообще забавная. Была – пока не попала в эту чертову массовку.
– Ничего. Скоро все кончится.
– Вы снова пугаете меня…
– Обращайся ко мне «на ты»…
– Очень надо! Хотя… «Ты», так «ты»…
– Вот видишь, как просто!
Павел чуть приободрился. Общение, вроде, сдвинулось с мертвой точки. Странное дело: казалось, здесь не может быть взаимопонимания. Но несколько Настиных фраз подействовали, как эликсир. Замаячили какие-то приятные туманные образы, те, что называют «лучиком надежды». Хотя, может, все дело в наркотике…
– Так ты успокоилась? – просил Павел. – Поняла, что я тебя не обижу?
Настя странно посмотрела на Павла. Ответила сдержанно:
– Да. Только почему бы… тебе просто не отпустить меня?
– Понимаешь, – проникновенно произнес Павел. – Я отпущу тебя. Чуть позже – когда закончу… задуманное.
Настала его очередь улыбаться. Конечно же, Настя не поняла. Да и как молодая здоровая девушка может понять живого мертвеца?
– Мне бы вообще не хотелось ждать, – сказала Настя.
– Твое терпение окупится сторицей, – осторожно сказал Павел. – Вот…
С давно забытым чувством – замиранием сердца и мучительно-приятным трепетом, он пододвинул к дальнему краю стола маленький пластиковый прямоугольник.
– Что это? – настороженно спросила Настя.
– Подарок, – сказал Павел. – Это твой счет. Здесь столько денег, что тебе хватит на все.
– Что значит – «на все»? – Настя часто заморгала.
Павел смутно представлял себе – как это: получить сразу все, на что способно твое воображение. Он попробовал – и не смог.
– Все – это значит, все, что пожелаешь. Ну, практически все.
– Я не понимаю…
– Здесь миллиард. Долларов.
Да, в это трудно поверить. А насколько трудно вывести целый миллиард из поля зрения финансовых разведок и прочих жадных глаз – понять способен не каждый. Как не каждый может понять, что означает вся эта гора денег для того, кому никак не унести их с собой в лучшие миры…
