— Где был Билл все это время?
— В Сан-Франциско, на конвенте врачей. То была ночь субботы, и до понедельника он возвращаться домой не собирался. Так что…
— Как ты попала в дом? Он же был заперт?
— Да, но в гараже есть ключ-близнец. Я послала Эллиота за ним и уселась ждать на крыльце.
— Мне просто любопытно. Люблю подробности.
— В тебе живет писатель.
— Наверное. Так что случилось потом, когда ты вышла?
— Я заперлась в ванной где-то на час. — Странно посмотрев на меня, она добавила: — Мне, знаешь ли, по душе принимать долгие ванны после избиений и изнасилований. Просто потому что это не то, что нужно делать. Нужно звонить в полицию, они забирают тебя для сбора улик, кто-то скоблит тебя в поисках семени, прочесывает лобковые волосы, если они у тебя есть. Я прошла через такое однажды и не хотела повторять. В том-то и суть — я знаю, что не должна мыться, но все равно это делаю. Так же и той ночью… утром. Было уже около трех часов утра.
— Эллиот ушел?
— Нет, он ждал. — Поведя плечом и посмотрев на меня с полустесненной усмешкой, она сказала: — Он был в ванной со мной.
— Пока ты мылась?
— Да. Я была не против. Я уже была голой, когда он нашел меня. Он был хорошим, не пытался на меня наброситься. Я все еще была напугана всем произошедшим и не отошла от боли. Потому и решила — ничего плохого в том, что он составит мне компанию. К тому же он был настолько уродлив, что мне было его жаль. Вряд ли ему часто перепадал шанс… ну… сам понимаешь. И я была рада, что кто-то есть неподалеку.
— Сколь обходительно для него.
— Отнесись к этому попроще, Сэм.
— Что ж, знаешь ли…
— Может быть, тебе лучше обо всем этом не знать.
— Нет! Нет. Я послушаю. Но… просто… — я тряхнул головой.
— Надеюсь, ты ему не завидуешь? Для этого просто нет причин.
— Знаю, — сказал я.
И солгал.
Конечно же, я завидовал. Ведь это он нашел Кэт той ночью. Он завернул ее в свой плащ и отнес к машине. Он берег ее покой, пока она мылась.
И это было, черт побери, не все.
— Мы ничего такого не делали… Я принимала ванну, он сидел на крышке унитаза. Мы разговаривали. Он был… очень участлив со мной. Был обеспокоен. Мы очень долго с ним говорили. После ванны мы спустились в гостиную, я сделала нам коктейли и мы продолжили.
— Что…
— Я была в его плаще. Он дал мне его после ванной, и…
— Я хотел спросить, что вы пили. — Солгал я. Как раз то, что на ней было надето, волновало меня больше всего.
— А, — улыбнулась она. — Мартини с водкой.
Ее ответ меня удивил.
— Он пил спиртное?
— Три бокала на душу.
— Вампиры что, выпивают?
— Он — да. Я не подозревала в нем вампира.
— А кем он, по-твоему, был? Джеймсом Бондом?
— Ага. Очень уродливым Бондом. Галантный… обходительный… участливый. Мы продолжали говорить в основном обо мне. Про себя он рассказывал крайне уклончиво.
— Причины-то были, — хмыкнул я.
— Да, как выяснилось. Но под конец я рассказала ему все. Началось с того, почему я была на пляже поздней ночью. Я тоже старалась отвечать загадками… сам понимаешь, до него я никому не выбалтывала, что ищу киллера. Да и потом, могла ли я ему до конца доверять? Нет, не могла. Но, повторюсь, мы говорили долго… и я сама выпила бокал-другой… и все-таки сказала ему. Сказала, что ищу того, кто согласится убить моего мужа. Он посмотрел мне прямо в глаза, взял за руку и спросил: «Почему вы вдруг возжелали смерти благоверного?» Да, вот так цветисто он выражался… и я ему все-все выложила.
— Даже про аборт?
— Нет. Нет, о таком я рассказать не могла. Наверное, следовало бы, но… — Она покачала головой. — Слишком больно было об этом говорить. Я сказала ему, что Билл постоянно изменяет мне с кем попало, и я боюсь подхватить от него СПИД. И еще — что он меня жестоко избивает. В общем-то, неправды я не сказала. Эллиот поверил мне. Внимал каждому слову, и что-то в его взгляде менялось. Его мой рассказ буквально заворожил. Он, можно сказать, на крючок попался… ну, я и поднажала. Поведала пару… семейных историй. О том, что Билл со мной делал. В основном это все были извращения, издевательства… с кровавыми подробностями. Эллиот, слушая, почти не дышал и начал выглядеть страшновато. А я и думать не думала о вампирах… самое страшное, что я могла разглядеть в нем — пассивного садиста, которому нравятся подобные истории. Ну я и подумала — почему бы не предложить ему разделаться с Биллом.
— Значит, ты и во мне видишь пассивного садиста? Поэтому меня выбрала?..
— Нет, в тебе я вижу парня, который был мной одержим.
— Всяко лучше.
Ее банка опустела, и она бросила ее за спину. Я допивал свою.
— Мне даже не пришлось просить Эллиота. Мы сидели на диване, в моей гостиной. Он пил третий бокал мартини. Я только закончила рассказывать ему, как Билл вырезал мне на ягодице свои инициалы, когда…
— Билл… вырезал?..
— Ну да. Это еще не самое плохое, что он себе с рук спускал. Вырезал скальпелем… во время нашего медового месяца.
— Медового месяца?!.
— Наш брак, увы, сразу показал свои коготки.
— О Боже.
— В общем, у Эллиота буквально слюна закапала, когда я ему это рассказала. Стоило бы обратить на это внимание, да? Потом он выпалил: «Я убью его для вас! Я отрублю мерзавцу и распутнику его больную голову!» И… он это сделал. Именно это. Буквально.
30
— Мы не хотели, чтобы убийство выглядело запланированным, — сказала Кэт. — Мне нужно было хоть какое-то алиби. Чтобы полиция ни к чему не смогла прикопаться. Поэтому нападение на Билла нужно было обставить таким образом, будто и для меня это — полнейшая неожиданность.
— Держу пари, то была твоя идея, — сказал я.
— Верно, моя. — Ее улыбка казалась немного грустной. — Я у мамы хитрая.
Я опустошил свою пивную банку и бросил через плечо. Она звякнула обо что-то — не то о рукоятку лопаты, не то об ледоруб. Звук заставил меня чуть вздрогнуть.
— Идея состояла в том, что мне нужно было в итоге тоже стать жертвой. Как и Биллу. Разница лишь в том, что я бы потом уцелела, а Билл бы — нет.
— Думаешь, копы не прочуяли бы?..
— Несомненно, попробовали бы. Иногда люди обстряпывают подобные дельца. Стреляют себе в ногу, или даже отрезают себе палец-другой, и все в таком духе, а потом заявляют, что на них кто-то нападал. Для распутывания таких хитроумных дел и существует детективная работа. Но я подумала, что если мне крепко достанется от Эллиота, они ничего не заподозрят. Это я ему и объяснила. Что мне тоже придется как-то… повредиться. Он сказал: «Не беспокойтесь, леди, я позабочусь и об этом». Да… позаботился. — Она помрачнела. — В другую часть плана входило ожидание. До того, пока я не оправлюсь от нападения на берегу. Нельзя было, чтобы копы подумали, что Билл был из тех парней, что души не чают в избиениях женушек. Это дало бы мне мотив убить его, так? Потому я предложила Эллиоту договориться по телефону о подходящем времени. Он сказал, что телефон — способ ненадежный, звонки отслеживаются, и вообще, лучше нам с ним не иметь вообще никаких контактов до окончания дела. Куда удобнее ему будет просто следить за мной и самому подгадать момент. Звучало жутковато. Но я согласилась. В чем-то это было даже лучше. Нападение застигло бы меня врасплох в той же степени, что и Билла.
— Боже. И оно?..
— Оно застигло, уж будь уверен. Прошло что-то около трех недель. Случилось это ночью. В то время, когда я меньше всего ожидала. Боже, как сейчас помню… мы с Биллом поехали в ресторан в Беверли-Хиллз. Был мой день рождения. Эллиота я и в мыслях не держала. Когда мы вернулись домой, мы пили шампанское в гостиной комнате — ушла целая бутылка. И Билл вручил мне подарок на день рождения. Длинную ночную рубашку. Прозрачную, конечно же. И красивую. Он повел меня в спальню и заставил ее надеть. Потом включил музыку и сказал мне взобраться на кровать и танцевать для него. Его не интересовал танец со мной. Он хотел, чтобы я была одна. Как стриптизерша. Я не хотела, но… он настаивал, и, пойми, он умел убеждать, умел добиваться именно того, что нужно ему. Если бы я отказалась, он бы на мне отыгрался. Потому я и поднялась на кровать. И начала танцевать для него. Чувствовала себя законченной дурой… поначалу. Но потом я вдруг… поймала волну всего происходящего, что ли. Я вдруг отстранилась от своего взгляда на ситуацию и поставила себя на место Билла. И увидела себя со стороны… как будто Саломею, исполняющую Танец Семи Вуалей. И, черт меня побери, если это не заводило. Меня, его… и Эллиота, как оказывается. Он заперся в шкафу и смотрел.
