Пришли люди. Забрали тело. Потом Магистр сказал им... он говорил немного, даже не говорил – отдавал приказы... странные приказы... Выходило, что тамплиеры не хотели войны. «Мы здесь! – говорил потом Магистр уже своему крестнику, бывшему гашишшину. – Мы уже здесь, и мы охраняем Гроб Господень! Мы храним Таинство! И охранять его нам должно ото всех, чьи помыслы далеки от заветов Господа нашего Христа! Война эта Богу не может быть угодной, но угодна лишь алчущим злата и прикрывающим грязь помыслов своих светлым Именем Его!» – «Магистр, но как золото могло извратить такое светлое учение?» – «Золото меняет всё... всегда... и только к худшему, сын мой...» Сын! Струна пела в душе каждый раз, когда Магистр так обращался к нему. Но в тот, первый день, когда он сидел на крыше, он решил узнать...
Одного дня в духане, где подавали гашиш, хватило, чтобы собрать всё, что только знали в Иерусалиме о Магистре и его врагах. А знали в Иерусалиме много!
И одной минуты хватило гашишшину «сравнить следы на песке пустыни и понять, куда идет караван», чтобы принять решение. А решения он умел принимать быстро. Особенно такие, которые меняли жизнь ему... прекращали жизнь другим. В этом случае вышло так, что принятое решение должно было сократить жизнь именно ему.
Он знал, что все гашишшины будут теперь охотиться за ним. И знал, что он лучше их всех. Но, приняв крещение от самого Магистра, Сейд больше не был убийцей. Он удивлялся тому, что прожил целый год, ни разу, ни на кого, за это время, даже не подняв руки. Наверное, и вправду удача Сейда хранила его. Сколько раз его могли убить, но теперь уже меч Магистра защищал его... шпиона и телохранителя, который не брал больше в руки оружия... «Ты истинный христианин! Тебе бы к францисканцам податься! Или вообще в отшельники уйти! – говорил Магистр. – Но ведь ты не уйдешь!» «Не уйду...» – смиренно возражал бывший убийца. Он знал, что может помочь Магистру, и Магистр знал, что только он может... не остановить, нет, предупредить его, когда другие убийцы придут за ним. У него это уже получалось.
Они придут... сегодня! Поэтому он должен сидеть здесь и играть на лютне. И пока он здесь – Магистр будет предупрежден. «Музыка меня вдохновляет!» – говорил Магистр. Сейчас он пишет... что? Еще одно письмо в Рим? Пытается создать заговор против Папы? «Не мое дело. Мое дело – вдохновлять!.. Вот, струна... дребезжит... и правильно дребезжит... Идут! Скольких наняли на этот раз? В прошлом месяце Магистр легко справился с теми двоими... Я сам его учил!.. Именно тогда в Аламуте догадались, что мой переход в христианство – не ради того, чтобы подобраться ближе к своей жертве. Потому что те двое рассчитывали на мою помощь. И сейчас их придет больше... Четверо? Пятеро? Сколько же они заплатили Старцу?» Бывший убийца играл «Рондо для Изольды»... За дверьми послышался шум, лязгнула сталь... «Значит, успел! Раз кинжалы и удавки не помогли, и взялись за мечи – значит, я успел его предупредить... Но их слишком много!» – Бывший убийца ударом ноги распахнул дверь и заиграл громче. Помогло – тренированные в тиши Орлиного Гнезда, эти молодые выкормыши Старца удивлялись МУЗЫКЕ. Одного мгновения, чтобы убийца отвлекся, Магистру достаточно. И вот его тонкий меч проткнул черные одежды и смуглую плоть гашишшина. Но их в этот раз слишком много! Уже три трупа в комнате, а через окно влетают на веревках еще двое, с кинжалами в руках... и еще один – сзади... вошел через дверь, как дорогой гость в шатер бедавина в праздничный день... Обжигающий холод между лопаток... Яд из жал пустынных скорпионов... «Этот – из старых... еще со мной начинал...» – подумалось Сейду. Не хотелось даже поворачиваться, чтобы посмотреть в глаза бывшему брату по гнезду. Всё равно в глазах стало темнеть. Магистр отбивался от двоих, быстрых, как молния. «Не сумеет! Не устоит... Они недоучившихся вперед бросили. А сами – вслед... Даже Орлиное Гнездо теряет честь. Золото изменило и вас, мстители...»
Двое лежали в комнате и еще дышали... четыре трупа в черных одеждах, закрывающих лицо, составляли им общество. Яд пустынного скорпиона сильного человека убивает не сразу, но очень быстро парализует мышцы. Бывший гашишшин готовил себя хорошо. Его тело не было защищено от влияния этого яда полностью, но... если бы еще не кинжал, пробивший легкое... можно было бы выжить... или нет? Неважно... Важно сейчас взять в руки лютню... Магистр умирал. Значит, завтра в Иерусалиме будет война. А сейчас... сейчас ему надо сыграть... В последний раз. Может быть – псалом? Нет, псалом – для себя, позже... потому что Магистр уже умирает, он умрет раньше... и ему надо играть «Рондо для Изольды»...
AD LIBITUM – СМЕРТЬ СЕНЕШАЛЯ
По пустыне шла армия... Она уходила от Проклятия Крестоносцев, от того, чье имя даже вслух произносить несущим крест сулило несчастья. Крепости становились беззащитными аулами на пути его. Мужи разбегались пугливыми стадами пред гневом его. Он был благороден с отважнейшими из врагов и беспощаден с подлейшими из них... Он гнал нарушивших мир...
Во главе армии шел человек, которого некогда считали трусом, но нынче... нынче каждый из его воинов считал его самым храбрым человеком на земле. Тот, кто был мужем некоей Изольды, старшим братом королю Иерусалима и младшим – королю франков. Однако в последние месяцы если и была женщина, о которой он позволял себе думать, была не Изольда... Он вспоминал Шалунью Рыжую – странную, страстную, а иногда – и страшную в своей таинственности. Почему-то ему казалось, что всё, происходящее с ним, как-то связано именно с этой женщиной. А еще – с той монашкой... Когда бедави напали на обоз и похитили Рыжую, он потерял себя от гнева. Когда солдаты насиловали монашку – он не стал их удерживать. Потому что был зол. Он бы предпочел, чтобы пустынники похитили хоть сотню монашек, но оставили ему ту, по которой он тосковал всё это время. В его армии было много тех, кто совершил тогда этот грех... Да, он припоминал, что отправил на поиски Рыжей того юного гасконца... из Бурдейля... Рыцарь с манерами монаха, очаровательный юноша, словно Галахад из сказаний... только вместо Грааля он отправил искать своего Галахада – рыжую прачку из обоза... Мальчик так и пропал с этим поиском где-то в пустыне... Как и Рыжая...
По пустыне шла армия. Некогда грозная и уверенная в себе, ныне она превратилась в толпу испуганных, отчаявшихся людей. Некогда эти люди верили в силу своих мечей больше, чем в своего Бога. Ныне Бог был единственным, на кого они могли уповать в надежде остаться в живых, и не столько уже и мечей воинов вражеской армии боялись они, ибо те несли смерть быструю. Смерть в пустыне от жажды и голода, смерть от потери облика человеческого страшила их еще больше. И страх этот объединял отчаявшихся, заставляя не прекращать движения по пустыне...
