Эллена, ободренная симпатией и сочувствием сестры Оливии, рассказала ей о Винченцо и его плане и попросила посоветовать, как ей оказаться в нужное время вблизи покоев настоятельницы, чтобы встретиться с Винченцо. Сестру Оливию обрадовало все, что рассказала ей Эллена. Она посоветовала девушке прийти до ужина и побывать на концерте, на который будет допущено много гостей. Среди них может оказаться и Винченцо. Когда Эллена высказала свои опасения, что настоятельница может увидеть ее, сестра Оливия, обрадованная решимостью девушки, посоветовала ей скрыть лицо под темной монашеской вуалью, которую обещала ей достать. Она также обещала Эллене не только провести ее в покои настоятельницы, но и оказать любую другую возможную помощь.
— Среди монахинь вас едва ли кто-либо узнает, да и у матушки настоятельницы, принимающей гостей, не найдется свободного времени, чтобы разглядывать толпу приглашенных. К тому же она уверена, что вы находитесь взаперти в своей келье. Этот вечер слишком много значит для ее тщеславия, поэтому она не станет отвлекаться на что-либо другое. А теперь, дитя мое, обдумайте, что вы должны сообщить Винченцо, и лучше всего в записке. Он должен немедленно знать о вашем согласии бежать и еще о том, что вам грозит опасность. Надеюсь, у вас будет возможность передать ему записку.
Их беседу прервал звук гонга, созывающий монахинь в музыкальную комнату, где должен был состояться концерт. Эллена села писать записку Винченцо, а сестра Оливия поспешила за обещанной вуалью.
Лужайка красоту ее скрывает,
Как облачко сребристое — луну.
Ужели скрыта облаком луна
От любопытных глаз?
Эллена, скрыв лицо под темной вуалью, спустилась в музыкальную комнату, где незаметно присоединилась к собравшимся в ожидании появления настоятельницы. На половине гостей Эллена не увидела никого, кто мог бы напомнить ей Винченцо. Это встревожило ее, ибо она опасалась, что он сам не сможет ее узнать среди одинаково одетых монахинь. Поэтому она решила, став у края перегородившей залу узорчатой решетки, на какое-то время открыть свое лицо.
Однако, увидев входившую в залу настоятельницу, испытала такой страх, что тут же отказалась от своего намерения. Ей показалось даже, что настоятельница слишком пристально посмотрела в ее сторону.
Тем временем настоятельница, пройдя через залу для гостей и обменявшись несколькими словами с игуменом монастыря и знатными гостями, проследовала к своему креслу в музыкальной комнате. Концерт начался исполнением торжественных и прекрасных арий, которые так чудесно и с таким чувством поют в итальянских женских монастырях. Это в какой-то степени успокоило Эллену, и она вскоре с интересом стала осматриваться вокруг.
В просторной половине залы со сводчатыми потолками, освещенной свечами, собралось около пятидесяти монахинь в праздничном одеянии ордена кармелиток. Возвышенное пение хора, мерцающий свет свечей и величественная фигура настоятельницы в кресле на возвышении, похожем на трон, создавали картину средневекового замка. За ажурной перегородкой в другой половине залы за сервированными столами собрались гости. Во главе стола восседал игумен в окружении знатных гостей в роскошных, расшитых золотом и шелком камзолах, ярким пятном выделявшихся среди темных монашеских сутан. Столь же разительно отличались строгие, неулыбчивые, погруженные в себя лица духовенства и беспечные, полные интереса к жизни и ее удовольствиям лица неаполитанской знати. Темным загадочным фоном среди этой картины были монахи и паломники.
Именно в их сторону чаще всего был обращен взор Эллены, безуспешно пытавшейся отыскать среди них Винченцо. И хотя она продолжала стоять у края решетки, теперь она не отваживалась поднять вуаль и показать свое лицо такому количеству незнакомых людей. А это для нее означало, что Винченцо так и не подойдет к ней.
После концерта она вместе со всеми вышла в ту часть залы, где были накрыты столы и где вскоре должна была появиться настоятельница со своей свитой, лишь тогда обратила она внимание на человека в одежде паломника, который, пряча лицо, старался тоже держаться поближе к решетке.
Эллена, решив, что это Винченцо, не спускала с него глаз, чтобы, улучив момент, незаметно приблизиться к нему. В то же время она внимательно следила за настоятельницей, занятой беседой с окружившими ее монахинями. Наконец Эллена смогла быстро и незаметно открыть на мгновение лицо и прочла интерес и благодарность в ответном взгляде. Однако она ошиблась — это был не Винченцо. Перепуганная девушка, поняв, как может быть расценен ее поступок, и еще больше огорченная тем, что не нашла Винченцо, поспешно отошла. И в эту минуту другой незнакомец в плаще и с закрытым лицом быстрым шагом приблизился к решетке. Эллена теперь почти не сомневалась, что это Винченцо, но не повторила ошибки и не подняла вуали, а ждала, когда ей будет подан знак. Однако незнакомец быстро просунул между прутьями решетки записку и, не дав Эллене опомниться и передать ему свою, уже исчез в толпе. Девушка было сделала шаг к решетке, но тут же остановилась, заметив, как одна из монахинь, видимо заметившая действия Винченцо, направилась к тому месту, где между прутьями торчала записка, и краем платья задела ее. Записка упала на пол, и Эллена в отчаянии увидела, как монахиня наступила на нее ногой.
В это время какой-то священник, окликнув через решетку монахиню, стал что-то с таинственным видом говорить ей. Эллена совсем пришла в отчаяние, решив, что и тот тоже видел Винченцо и теперь сообщает об этом монахине. Ей оставалось только ждать, когда монахиня поднимет записку и вскоре все станет известно настоятельнице.
К ее великому удивлению, однако не к облегчению, монахиня отодвинула ногой записку поближе к решетке, но не подняла ее. Тревога Эллены усилилась. Когда священник скрылся в толпе, а монахиня тут же поспешила к настоятельнице и что-то начала говорить ей, бедная девушка была уже чуть не мертва от страха. Она более не сомневалась, что Винченцо схвачен, а записка оставлена на полу намеренно, чтобы Эллена, подняв ее, выдала себя. Дрожа от страха и самых дурных предчувствий, она следила за лицом настоятельницы, пока та выслушивала то, что говорит монахиня. Суровая складка на лбу игуменьи зловеще предупреждала Эллену о ждущей ее судьбе. Тем временем монахиня, закончив свое сообщение матери настоятельнице, спокойно отошла и присоединилась к сестрам, а игуменья как ни в чем не бывало продолжала играть свою роль хозяйки.
