Игумен, внешне бывший полной противоположностью надменной и жестокой настоятельнице женского монастыря, в душе был столь же эгоистичен, себялюбив и порочен, ибо, попустительствуя злу, причинял не меньшие страдания, чем те, кто творил зло открыто и намеренно.
Праздность, лень и трусость лишили его всякой воли к действию. Он был скорее осторожен, чем мудр, и так сильно опасался ошибиться, что редко осмеливался на какие-либо поступки.
Он терпеливо выслушал просьбу Винченцо помочь Эллене, охотно посочувствовал ей, посокрушался тому, что Винченцо ослушался родителей, и в конце концов выразил сожаление, что ничем не сможет помочь. Синьорина ди Розальба находится под опекой настоятельницы монастыря кармелиток, и он не вправе вмешиваться в личные дела синьорины. Напрасно просил его Винченцо хотя бы оказать свое влияние на настоятельницу, держащую Эллену ди Розальба в заточении, и посодействовать ее немедленному возвращению в родной дом.
— Я не вправе это сделать, — возразил игумен, удивленный настойчивостью юноши. — Кроме того, я следую разумному правилу: никогда не вмешиваться в дела не своей епархии.
— Неужели вы можете, святой отец, равнодушно взирать на неправедные деяния, где бы они ни совершались, — горячился Винченцо, — и не сделаете и шага, чтобы помочь? Ведь они обрекли девушку на гибель!
— Повторяю вам, мой друг, я не вмешиваюсь в чужие дела. У меня своих предостаточно.
— Следовательно, в этих стенах побеждает грубая сила, а не справедливость? От лиц, облеченных вашей властью, простые смертные вправе требовать решимости в борьбе со злом. Что же подсказывает вам ваше сердце, святой отец? Обращено ли оно к людям?
— Вы — романтик, мой юный друг. Поэтому я прощаю вам вашу резкость. Вы — рыцарь, готовый бросить вызов всем, кто не разделяет ваших взглядов, — ответил игумен, не теряя добродушия. — Ваш девиз: если миру суждено погрязнуть во зле, я должен стяжать славу борца со злом. Вы — рыцарь, который готов вызвать на поединок каждого, кто, по-вашему, не столь хорош, как вам хотелось бы. Жаль, что вы родились так поздно.
— Бороться во имя добра и человечности… — хотел было продолжить Винченцо, но вдруг в растерянности умолк. Он понял, что бессилен перед трусостью и сытым равнодушием. Он покидал покои игумена, переполненный горечью разочарования. Его попытка прямо и открыто изобличить зло и добиться справедливости кончилась полным провалом. Оставались другие пути спасения невинной жертвы коварных замыслов маркизы. Однако его искренняя и правдивая натура все еще протестовала против уловок и обходных маневров.
Взволнованная и напуганная Эллена была водворена в свою келью и заперта на ключ. Девушку переполняли самые противоречивые чувства и в немалой степени что-то похожее на ликование. Винченцо нашел ее! Но вскоре все снова сменилось страхами и сомнениями. Сможет ли он освободить ее из заточения? Должна ли она следовать за ним и куда? Воспитанная в самых строгих правилах, она не могла не страшиться принятия подобных смелых решений. Воспоминания о том, что она слышала о надменной и властной маркизе ди Вивальди и строгом и неприступном отце Винченцо, об их решительном отказе принять ее в свою семью повергали бедняжку Эллену в смятение. Она всегда была гордой и независимой. Но тут Эллена вспоминала, с каким уважением и нежностью относится к ней Винченцо, как доверяла ему покойная тетушка, и понемногу приходила в себя и начинала видеть все уже не в столь тревожных тонах. Ведь Винченцо был рядом.
С нетерпением ждала Эллена прихода сестры Оливии, которая могла сообщить ей, чем кончилась беседа Винченцо с настоятельницей.
Сестра Оливия пришла вечером, и вести, которые она принесла, были настолько печальными, что бедной девушке пришлось собрать все свои силы, чтобы не впасть в полное отчаяние. Что ей до того, что думают о ней маркиз и маркиза ди Вивальди? Она впервые осознала, как дорог ей Винченцо, с которым ее ждет новая разлука, теперь уже навсегда.
Монахиня, принесшая недобрую весть, была сама глубоко опечалена. Возможно, судьба Эллены напомнила ей о собственной судьбе, ибо глаза ее были полны слез, Эллена не могла этого не заметить. Но сейчас не время было для догадок и расспросов.
Когда Оливия ушла, Эллена поднялась на башню. Здесь она хотела успокоиться и собраться с мыслями. Широкие просторы полей, горы в предвечернем тумане — все это понемногу отвлекло ее от горьких дум. Тихая музыка природы навеяла забытые строки из любимого ею английского поэта Мильтона: «Пастух, слуга владельцев этих мест, чья краткая свирель смиряет ветер, а песня заглушает шум дубрав».
Она сидела, глядя на освещенную последними лучами солнца мирную долину, окрашенные закатом верхушки далеких гор, и вдруг до ее слуха донеслись звуки флейты, слабые, но прекрасные. Звучали они где-то совсем близко, видимо у подножия монастырской стены. Прежде никогда она не слышала звуки флейты в стенах монастыря Сан-Стефано. Тихая грусть охватила ее, когда она прислушалась к жалобному плачу флейты. Кто это играет? Эллена была почти уверена, что это Винченцо зовет ее.
Вглядевшись через резную решетку окна в хаос камней у подножия башни, она вдруг заметила одинокую фигуру на самом высоком выступе скалы, поросшей кустарником. Уже заметно стемнело, но одинокий музыкант был хорошо виден, и она узнала в нем Винченцо. Заметив ее в окне, юноша тихонько окликнул ее.
Винченцо, убедившись, что Эллена находится в монастыре, принял все меры, чтобы разыскать ее. От одного из послушников, работавших в саду, Паоло за пару дукатов узнал, что в окне одной из боковых башен изредка появляется девушка, похожая на Эллену. Рискуя жизнью, Винченцо удалось вскарабкаться на утес у подножия башни, и теперь он был вознагражден.
Напуганная его неосторожностью, Эллена вначале даже отказалась его слушать, но, когда он пригрозил, что не уйдет, пока не сообщит ей что-то важное, она согласилась. Он умолял ее во всем довериться ему и торопливо рассказал о своем плане побега. Он обещал доставить ее туда, куда она пожелает. У подножия горы их будут ждать лошади, послушник за хорошее вознаграждение выведет их за пределы монастыря. Сам Винченцо проникнет в монастырь под видом паломника. Он лишь просил Эллену задержаться в холле после ужина, где он сообщит ей все подробности плана побега.
Согласно обычаю, по большим праздникам мать настоятельница женского монастыря устраивала ужин для игумена и его свиты, на который также приглашались знатные горожане из Неаполя и кое-кто из паломников. После ужина обычно был небольшой концерт хора монахинь-кармелиток.
