– Клай? – позвал Том. – Ты уверен, что хочешь довести это дело до конца?
– Нет, – ответил Клай. Теперь, когда осталось сделать только один шаг, слишком много вопросов оставались без ответа. И что они будут делать, если все пойдет не так, был только одним из них. Что они будут делать, если все получится, был вторым. Потому что странствующие голуби не могли отомстить. Однако, с другой стороны, эти существа на поле… – Но я это сделаю.
– Тогда делай, – сказал Том. – Потому что, если отбросить все остальное, «Ты оживляешь мою жизнь» может достать даже мертвых крыс в аду.
Клай поднял револьвер сорок пятого калибра, сжал правое запястье левой рукой, поймал в прицел борт цистерны, что стояла слева. Он собирался выпустить две пули в одну цистерну, две следующие – в другую. Тогда в барабане осталось бы еще по пуле на каждую. А если бы эти пули не сработали, он бы взялся за автомат, который Алиса называла исключительно сэр Спиди.
– Пригнись, если сильно рванет.
– Не волнуйся, – лицо Тома исказила гримаса. Похоже, он предчувствовал, каким будет результат выстрела.
Дебби Бун приближалась к громогласному финалу. И Клай почему-то решил, что опередить ее очень важно. «Если промахнешься с такого расстояния, ты – обезьяна», – подумал он и нажал на спусковой крючок.
Шанса на второй выстрел у него уже не было, да он и не потребовался. Ярко-красный цветок расцвел на борту цистерны, и в его свете Клай увидел глубокую вмятину там, где раньше была гладкая металлическая поверхность. А внутри находился ад, и теперь он вырвался наружу. Цветок превратился в реку, красный цвет сменился оранжево-белым.
– Ложись! – крикнул он и толкнул Тома в плечо. Упал на коротышку в тот самый момент, когда ночь стала полуднем в пустыне. На громкий шипучий рев наложилось: «БАХ», – которое Клай почувствовал каждой косточкой своего тела. Над головой летели осколки. Он подумал, что Том закричал, но полной уверенности не было, потому что на поле вновь заревело. А воздух стал горячим, горячим, горячим.
Он схватил Тома частично за шею, частично за воротник и потащил назад, к бетонному пандусу, который вел к турникетам, его глаза превратились в узенькие щелочки, веки практически закрылись, предохраняя зрачки от ярчайшего костра, полыхающего в центральном круге футбольного поля. Что-то огромное рухнуло на трибуны справа от них. Он подумал, возможно, это двигатель одного из грузовиков. И не сомневался, что обломки металла под ногами не так уж и давно были пюпитрами Гейтенской академии.
Том кричал, его очки съехали набок, но он уже стоял на ногах, судя по всему, целый и невредимый. Вдвоем они побежали по пандусу, как беженцы Гоморры. Клай видел тени, свою и Тома, длинные и тонкие, как паутинки, отдавал себе отчет в том, что падает вокруг: руки, ноги, часть бампера, голова женщины с горящими волосами. За их спинами второй раз раздалось: «БАХ!» – а может, в третий, и теперь закричал уже он. Ноги заплелись, он повалился на бетон. Температура окружающего мира стремительно повышалась, все вокруг заливал невероятно яркий свет. Он даже подумал, а не попал ли на личную сцену Бога.
«Мы не знали, что делали, – думал он, глядя на выплюнутую жевательную резинку, сломанную коробочку из-под мятных пастилок, синюю бейсболку в цветах «пепси-колы». – Мы не имели об этом ни малейшего понятия, и теперь расплачиваемся за это нашими гребаными жизнями».
– Вставай! – голос Тома, и он подумал, что Том кричал, но голос этот доносился с расстояния в милю. Он чувствовал, как изящные, с длинными пальцами, руки Тома, дергают его за бицепс. Потом появилась Алиса, ухватила его за другую руку, и девушка сияла в этом ярком свете. Он видел, как безумно прыгает крошечная кроссовка, привязанная к запястью. Алису покрывала кровь, клочки материи, ошметки дымящейся плоти.
Клай приподнялся, потом встал на одно колено, а Алиса с невероятной силой продолжала тянуть его вверх. За их спинами пропан ревел, как дракон. А тут подоспел и Джордан, а за ним уже хромал директор, с порозовевшим лицом, на котором каждую морщинку заполнял пот.
– Нет, Джордан, просто убери его с дороги, – проорал Том, и Джордан оттащил директора в сторону, схватив старика за талию, когда тот покачнулся. Горящий торс с кольцом в пупке приземлился у ног Алисы, и она пинком столкнула его вниз. «Пять лет играю в соккер», – вспомнились Клаю ее слова. Горящий лоскут рубашки упал ей на затылок, но Клай успел смахнуть его до того, как вспыхнули ее волосы.
Когда они добрались до вершины пандуса, пылающее автомобильное колесо, с обломком оси, упало на последний ряд трибун. Если бы оно перегородило им путь, они бы сгорели, директор точно сгорел бы. А так они смогли проскользнуть мимо, задерживая дыхание, чтобы не задохнуться в маслянистом, черном от сажи дыму. Мгновением позже они уже проходили турникеты, Джордан поддерживал директора с одной стороны, Клай – с другой, они буквально несли старика на себе. Уху Клая дважды досталось от трости директора, но тридцатью секундами позже они уже стояли под Аркой Тонни, смотрели на огромный столб огня, поднимающийся выше как трибун, так и центральной ложи для прессы, а одинаковое изумление, которое читалось на всех лицах, превращало их в близнецов.
Горящий транспарант с приветствием участникам встречи выпускников прилетел на мостовую у главной билетной кассы, где и остался, разбрасывая искры.
– Ты знал, что этим все закончится? – спросил Том. Вокруг глаз белели круги, а лоб и щеки покраснели. Половина усов вроде бы сгорела. Клай слышал его голос, но доносился он издалека. Все звуки доносились издалека, словно уши набило ватой, или их закрывали специальные наушники, вроде тех, которые Арни Никерсон, без сомнения, заставлял надевать Бет, когда привозил ее в их любимый тир. Где они стреляли, зацепив за пояс с одной стороны пряжки мобильный телефон, а с другой – пейджер.
– Ты это знал? – Том попытался тряхнуть его, но ухватил только рубашку и отодрал целую полосу, до ремня.
– Твою мать, да нет же, ты рехнулся? – голос у Клая был не просто хриплым, казалось, его поджарили. – Ты думаешь, я стоял бы там с револьвером, если бы знал, к чему это может привести? Не будь бетонного барьера, нас бы разорвало надвое. Или превратило бы в пар.
Невероятно, но Том заулыбался.
– Я порвал твою рубашку, Бэтман.
Клаю хотелось расшибить ему голову. А также обнять и поцеловать, только за то, что он по-прежнему жив.
– Я хочу вернуться в Лодж, – страх явственно слышался в голосе Джордана.
– Действительно, давайте отойдем на безопасное расстояние, – согласился директор. Его трясло, он не отрывал глаз от адского пламени, бушующего за аркой и трибунами. – Слава Богу, ветер дует в сторону Академического склона.
