смертью рассказывал.
Все слушали, затаив дыхание, только Никита уже мирно посапывал на диване. Павел с Мариной переглянулись: что делать дальше? Старик продолжил:
– Вы у нас оставайтесь. Поутру Макар придёт, вместе и подумаем что делать. Може він поговорить з хлопчиськом, да узнает новое что.
Ивановы, недолго думая, согласились. Теперь, когда стала видна связь их сына и этой семьи, лучше быть поблизости. Да и Никита спит. Отправили Агнию Борисовну на такси домой, договорившись с таксистом, привезти из вещи в дом четы Федько.
Сон никак не шёл. Марина прислушивалась к незнакомым звукам. Она никогда не ночевала в деревне, поэтому любой шорох её пугал. В голову лезли дурные мысли: а если Никита захочет тут остаться, на «родной земле»? а вдруг он сбежит? А если завтра испугается деда Макара? Как тогда быть? Никак не удавалось ей остановить этот поток пугающих мыслей. Только под утро удалось задремать.
Казалось, только уснула, а вот уже и петух запел приветственную песню, и послышались знакомые детские шаги:
– Вставай, баба, їсти хочу!
– Сейчас, милый – по имени сына она давно не называла: на Никиту он злился, Азаром язык не поворачивался, разве выведать, что нужно было.
Вскоре проснулся и весь дом. Совсем рано, по меркам городских жителей так вообще ночь, а весь дом гудит как улей.
В сенях громко получали:
– Макар, прiшел – коротко бросил Микита и пошёл открывать дверь.
Увидев его Никита, воскликнул:
– Як Ларіон, ти, мужик. Алі син йому?
– Син. А ти хто будеш? – не растерялся Макар: вчера брат всё объяснил ему про странного мальчишку.
– Азар я. Дядько твій.
– Навіщо приїхав?
– Спати хочу на рідній землі. Поруч з батьком та матір’ю. Відведи мене туди!
– Почекай трохи. Зараз співаємо, та підемо.
Он сел за стол, Зоя накрыла ему, а он вполголоса объяснил:
– Просит отвести его к отцу с матерью.
– Это куда же? – хором сказали Павел и Марина.
– Так на кладовищі вестимо! – и тут же поправился – на кладбище.
– Нет! Как мы туда пойдём? – испугалась Марина, посмотрела в надежде на мужа – Паша?
Павел кусал губы.
– Мариш, а куда деваться-то? – Наконец прошептал тихо, что бы сын ни услышал – пока мы тут сидим, ничего не решится. На родную землю он приехал, сейчас мать с отцом найти хочет. Только следуя за ним, сможем узнать, что надо Азару.
– Страшно, Паша, – Марина плакала – ну вдруг там что-то страшное случится?
– Нас много, он один, если что в охапку схватим и домой в Москву уедем, пусть, хоть Азартом, хоть кем будет! – с жаром воскликнул Павел – надо закончить эту историю! Хоть как – и добавил чуть мягче – всё хорошо будет, вот увидишь.
Старое кладбище оказалось недалеко. На окраине Гуляйполе, минут 30 ходьбы. А другое, в новом городе, пояснила Зоя. До туда долго добираться, но до 50-х годов всех тут хоронили. Братья Федько дорогу к могилам деда и бабки знали: по всем традициям почитали предков. Чем дольше шли по аллеям, тем сильнее колотилось сердце Марины. Наконец Макар с Микитой остановились.
Подоспел и Никита, не успевающий за их широким шагом. Увидел две стоящие рядом могилы, с минуту смотрел на них. Потом бросился на колени перед ними и завыл, запричитал.
– Тато, мама, повернувся я. Вибачте ви вже Мене, сина вашого, недбайливого. Втомився я поневірятися по чужих землях, хочу спокій знайти на рідній землі поруч з вами.
– Что он говорит?
– Прощения просит у родителей, говорит, что устал скитаться по чужим землям. Хочiт покой найти рядом с ними.
– А как? – губы Марины дрожали
– Не знаю пока. Всё плачет, да прощения просит.
– Мама, тато, Почуйте ж Ви мене. Пробачити прошу мене. Помилявся я багато, на чужій землі зрозумів як образив тебе, батько, та повернутися вже не зміг. На рідну землю хочу, тільки тут знайду Я спокій. Під чужим сонцем лежав я поки. А зараз хочу до вас! – ещё громче завыл Никита
– Говорит, что понял свои ошибки, и что долго лежал под чужим солнцем, но только на родной земле найдет он покой – переводили братья.
Прошло 15 минут, мал помалу стал Никита затихать. А после вовсе замолчал, склонил голову к земле, сидит, не двигается. В тишине, каждый шорох слышался как грохот. Взрослые стоят, ждут, подойти или окликнуть не решаются.
Наконец мальчик поднял голову. Обернулся, посмотрел на братьев Федько. Встал с колен и широким шагом подошёл к Макару, обтёр «усы» и протянул глиняную баночку:
– На, синку, хорони мене.
– А як ховати то?
– Поруч з батею вирою могилу, помолися і хорони по-людськи. Втомився я.
Макар взял урну, повертел в мозолистой руке, шагнул уверенно к могиле деда. Прямо руками стал разгребать землю.
Микита подоспел на помощь. Вдвоём они, раздирая ладони, выкопали небольшую ямку. Никита стоял рядом и смотрел. По щекам его текли слёзы, он их и не вытирал.
Марина порывалась было пойти к нему, Павел остановил:
– Мариш, кажется, скоро всё кончится. Подожди, не ходи пока к нему.
– Он просит по-людски его похоронить, с молитвой – шепотом сказала Зоя – я пойду, прочту.
Положили в ямку урну, Зоя быстро-быстро прочла молитву. Братья аккуратно стали засыпать «могилу».
И тут Никита упал навзничь.
– Сын, сын! Никита! – кричала Марина. Но тот не отвечал. Лежал на примятой им же траве: руки раскинул в разные стороны, рот слегка приоткрыт. Не двигается.
Павел с трудом оттащил жену от ребенка и крикнул братьям:
– Пульс! Пульс пощупайте!
Макар, обтерев о штаны ладонь, приложил палец к запястью мальчика. Потом положил голову ему на грудь. И поднёс узловатый палец прямо к ноздрям.
– Дышит. Спит дюже крепко. – Наконец сказал он. Эта минута навсегда врезалась в память Ивановых.
Марина рыдала, обессилев на руках мужа. Павел гладил её по волосам, вытирая и её и свои слёзы. Кого они сейчас хоронили Азара или Никиту?
– Пойдём до хаты – коротко обронил Макар – стоять тут уже нечего.
Павел поднял сына, братья хотели помочь, но он отказался:
– Я сам.
Странная процессия шла в тот день с кладбища: молодая пара, у парня ребёнок на руках, а позади трое стариков, у двоих руки по локоть, в земле.
Всю дорогу Павел прислушивался к дыханию сына: дышит, тёплый. Дошли до дому, уложили сына на кровать. Никита крепко спал, не замечая этих перемещений. Его лицо стало мертвенно-бледным, ресницы плотно сомкнуты и под ними не видно, двигаются ли зрачки.
Зоя кинулась накрывать стол, громко застучав посудой.
Ивановы обедать отказались. Оба не отходили от сына. Марина легла с Никитой рядышком, взяла в руку детскую ладошку. Павел положил голову на подушку сына и взял вторую его ладонь. Большой палец, незаметно от марины, держал на пульсе сына, постоянно отмечая: бьётся. К утру их сморило в сон.
– Мамочка, я проснулся! – звонкий детский голос Никиты разбудил их в одну секунду – Папа, мне такой сон смешной приснился! Давай я тебе расскажу, прямо сейчас пока не забыл!
Огляделся по сторонам:
– Мама, папа! Чего вы ревёте?
