Мужчина повернулся к ней и обнял ее и ребенка:
– Мы отвлечем их, и она окажется в безопасности. А потом, когда все закончится, мы обязательно за ней вернемся. Ты же знаешь, что все будет хорошо.
По красивому лицу женщины медленно катились слезы. Она снова кивнула.
– Она справится, – сказал мужчина. – Она сильная – вся в тебя.
– Зато у нее твои глаза, – печально улыбнулась женщина. – Да, ты прав. Действительно, нельзя терять ни минуты. Пойдем!
Мужчина вышел из машины и помог выйти женщине, затем ловко перелез через высокий бетонный забор, принял из ее рук ребенка и быстро зашагал по дорожке в сторону неказистого двухэтажного дома.
Там он осторожно поцеловал крохотное личико малыша, решительно положил свою ношу на ступеньки, нажал на кнопку звонка и тут же побежал обратно к машине.
Он ни разу не оглянулся.
А ребенок лежал на ступенях, глядя в небо необычными ярко-фиолетовыми глазами…
Рядом с ним, прямо на ступеньках, сидела и чесала лапой ухо большая кудлатая собака… удивительно знакомая собака…
Тем временем красная машина рванула с места и понеслась по черно-белым улицам. Мужчина и женщина молчали.
Они мчались все быстрее и быстрее – единственная яркая точка среди пустого черно-белого мира, не видя, что за их спиной уже разгорается тревожно-алый закат.
Мужчина и женщина… Мама и папа…
Я проснулась в слезах и долго лежала, уткнувшись носом в спинку дивана и боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть охватившее меня ощущение.
Я чувствовала грусть и нежность, как будто меня обнимали чьи-то теплые любящие руки, и от этого так сладко щемило сердце, и слезы сами собой катились из глаз.
Наконец, не выдержав, я обернулась. И наваждение исчезло.
Никого. Только я одна в своей привычной комнате с белеющим на полу ковром и освещенным неясным ночным светом письменным столом.
Я одна, и с этим нужно научиться жить. День за днем, час за часом. Постепенно забывая приснившиеся мне лица и ярко-красную машину, мчавшуюся навстречу верной гибели…
С этим просто надо научиться жить.
А потом был новый день. И заботливый взгляд моей второй матери.
– Полина, ты хорошо спала? Ты выглядишь утомленной.
Я и вправду выглядела невыспавшейся, так как больше не смогла сомкнуть глаз. Все то, что случилось со мной ночью, навсегда останется в моем сердце как самое драгоценное воспоминание.
Я не сомневалась, что приснившиеся мне люди и были моими настоящими родителями.
В этот день мне предстояло встретиться со следователем и ответить на его вопросы.
По правде говоря, я даже сочувствовала ему. Во-первых, потому как иметь дело с избалованными учениками частной школы – это еще то удовольствие. А уж какое удовольствие иметь дело с их родителями! Например, с мамой той же Натали. Насколько я ее себе представляла, она уже подарила следователю немало незабываемых минут. А во-вторых и в главных, сам случай был, скажем прямо, из ряда вон выходящий. Наверное, не каждый день в охраняемой частной школе находят трупы учениц с разорванным горлом.
Что же все-таки произошло в нашей школе? Я постаралась воскресить в памяти мельчайшие детали того дня. Вроде все было как всегда.
После обеда я пошла в класс, достала из сумки расческу и помаду и направилась в туалет. Народу в коридоре было довольно много. По пути мне встретился Олег… и еще я видела Виолу, стоявшую у окна рекреации… Не помню, хоть убей, было оно открыто или нет.
Сомневаюсь, чтобы Натали убило какое-то животное, прокравшееся мимо охранников и сумевшее не засветиться ни на одной из камер. Человек тоже вряд ли смог бы нанести такую рану. При одном воспоминании о том, в каком виде я нашла тело, дурнота настойчиво подкатывала к самому горлу. Значит, наиболее вероятное, это сделал вампир. Знакомых вампиров у меня было аж трое. Подумав об этом, я хихикнула – иногда моя жизнь напоминает мне фантастический комикс или нелепую карикатуру. Знаете, «Жила-была девочка, и у нее было три знакомых вампира…».
Я сходила на кухню, заварила себе фруктового чая и, вернувшись в комнату, продолжила размышлять.
Артура можно сразу вычеркнуть из списка. Не доверять ему – все равно что не доверять себе.
Номер два – Владлен, судя по словам Артура, как раз в это время он был озабочен своими неприятностями и сам приперт к стенке.
Номер три – Ловчий. Опять не сходится. У прочих его жертв, а маньяком, убивавшим девушек, являлся, без сомнения, он, было перерезано горло. Весьма неглупый ход, чтобы замаскироваться под маньяка. С чего бы теперь ему вдруг терять над собой контроль и разрывать горло жертвы зубами? Разве что, как сказал Артур, его одолевала сильная жажда. Однако сам Ловчий это отрицал, и я была склонна ему поверить: в тот момент он не сомневался, что я не уйду от него живой. Какой же прок ему лгать?..
Я бы заподозрила присутствие какой-то третьей (вернее четвертой) силы, но это уже явно, даже при всей бредовости ситуации, перебор.
– Полина! – окликнул меня отец. – Собирайся, через полтора часа мы должны быть на месте. Я уже позвонил Павлу Петровичу. Это хороший адвокат. Он поможет тебе, слушайся его советов.
– Хорошо, – согласилась я и, отставив кружку с так и не выпитым чаем, принялась одеваться.
Павел Петрович ждал нас у входа в отделение. Он и вправду был дружен с отцом. Я видела его у нас дома пару раз.
Он поздоровался со мной и по-приятельски пожал отцу руку и тут же принялся за инструктаж.
– Прежде всего, Полина, – сказал он, – не волнуйся. Я буду рядом с тобой. Это несложная процедура. Ты расскажешь следователю то, что видела. Только факты, не надо никакой отсебятины. Спокойно, уверенно, по делу. Потом он начнет задавать тебе вопросы. Прежде чем отвечать, думай. Если не помнишь, так и скажи, не придумывай. И вообще не позволяй ускорять темп допроса. Перед ответом всегда делай паузу. Если что, я вмешаюсь. Поняла?
Я кивнула. Что уж тут непонятного. О вампирах не говорить, не позволять загнать себя в угол. Условия простые. Мы с Павлом Петровичем вошли в здание и отыскали нужный кабинет. Отец остался ждать нас снаружи.
Следователь мне совсем не понравился. Он восседал за столом, точно жирный паук в паутине. Рыхлый, одутловатый, с совершенно лысой яйцеподобной головой, блеклыми глазами и ресницами. Какой-то колючий, неприятный тип. Каждый раз, когда он поднимал на меня свои водянистые бледно-голубые глаза, я чувствовала себя подозреваемой. Его манера откашливаться перед каждым задаваемым вопросом совершенно выводила меня из себя.
Однако я собралась и по возможности точно и полно рассказала ему обо всех событиях, произошедших в тот день. Следователь перебивал меня то и дело, задавая не относящиеся к делу вопросы по поводу всяких мелочей, которые я благополучно не помнила. Павел Петрович проявил похвальную бдительность и несколько раз приходил мне на помощь, объявив несущественными и не относящимися к делу пару скользких вопросов по поводу нашей ссоры с Натали и уж совсем нелепого предположения, не являюсь ли я поклонницей готической субкультуры.
