Ребекку изумляло — но уже не расстраивал о, — что из армии в тысячу триста человек у нее осталось всего сто десять. То есть коэффициент отсева составлял девяносто процентов. Непонятно, почему она уже давно не повернула назад. Непонятно, почему кто-то еще остался с ней. Оставалось лишь предполагать, что пути Господни неисповедимы.
— Мы не можем ждать вечно, — сказала Ребекка Хантеру и Клеменсу.
Они сидели перед круглой стеной из поставленных друг на друга камней. Рядом тихо струилась река, а затем обрывалась в бездну. Они добрались до конца света.
— Лучше тронуться в путь, не дожидаясь их, — предложил Клеменс. — Мы избавились от лишнего жира. Остались лишь выносливые боевые машины.
— У тебя хорошее настроение, черт возьми, — заметил Хантер.
— Почему бы и нет? Возвращение домой, как сказала Ребекка. Я собираюсь вернуться.
Потери подстегнули их. Ребекка считала жизнерадостность Клеменса проявлением силы духа. Он обретал форму, словно освобождающаяся из камня статуя. Он не ударил в грязь лицом.
— Мы уже близко, — сказал Клеменс.
— Откуда ты знаешь? — спросил Хантер. — Кажется, ты здесь никогда не был.
Клеменс подошел к стене и похлопал по знаку — возможно, это было схематичное изображение животного, — вырезанному на поверхности скалы. Все повернулись, чтобы посмотреть. На камне заплясали лучи фонарей.
— Судьба, — произнес Клеменс. Потом задрал футболку. Среди шрамов и геометрических узоров на его груди имелся такой же знак. Кончиком пальца он обвел знак на своем теле, затем на камне. — Видите рога?
— Рога дьявола, — послышался чей-то голос.
— Рога Быка, — поправил Клеменс. — Таурус. Его город. Дети там.
Раздался крик. Воины Ребекки — профессионалы, охотники на оленей, резервисты — окружили ее лесом винтовочных стволов. Момент настал. Пора открыть шлюзы.
Ребекка забралась на камень и окинула взглядом ввалившиеся глаза, спутанные волосы, всклокоченные бороды, бейсболки, косынки, береты, шлемы, амулеты, четки, смазанную маскировочную краску. Они ждали от нее каких-то слов, чего-то напыщенного, как в голливудских боевиках. В фильмах Джейка в такие моменты гладиатор, горец или тренер произносил воодушевляющую речь.
— Мы пришли победить дьявола, — наконец произнесла Ребекка. — Вперед, к победе.
Слабо, подумала она. Очень слабо.
Они ждали. Ребекка продолжала стоять.
— Аминь.
— Аминь, — повторили они.
Ожидание затягивалось. Ребекка лихорадочно подыскивала нужные слова. Потом протянула руку. Люди придвинулись ближе, накрыв ее ладонь своими.
— Драться! — выкрикнула она. — Драться! Драться!
Эти слова достигли цели.
— Вперед! — ответили они и бросились в туннель, гремя амуницией, с оружием на изготовку.
Они привязали лодки в ряд, словно машины на общественной парковке. Словно это был еще один день в череде будней. Ребекка оставила записку отставшим: «Поторопитесь».
Клеменс, как обычно, шел один. Хантер, как обычно, отправил несколько своих волков из «Зоны высадки» вперед, чтобы они проверили туннель. Остальные потащили тяжелую поклажу по тропе. Ребекка вскинула на плечи рюкзак и присоединилась к основному отряду.
Одним из преимуществ сокращения армии было то, что она ближе узнала людей. Это была странная близость. Ребекка дотрагивалась до них, а они не смели прикоснуться к ней. Она знала их, но все меньше и меньше по именам. Их лица сливались в один яркий образ. Армия превращалась в единое существо. Принадлежащее ей.
У одного были мощные бедра фулбэка.[28] Другой отличался выносливостью. Этого парня отличал типичный чикагский юмор, поддерживавший товарищей в самые тяжелые дни. А у того болевой порог как у камня. Она мысленно продолжила список. Хотя это уже не список.
Когда они двигались, как единое целое, когда она управляла ими, словно одним организмом, у нее возникало ощущение, что движется ее тело. Они стали ее пальцами, проникающими в эту дыру. Их пот был ее потом. Ребекка любила их как саму себя — то есть не здесь, не сейчас, когда-нибудь потом. Все зависит от Сэм.
Три дня они шли по разбитой тропе. С десятью тоннами на спинах это был тяжелый крестьянский труд. Никто не жаловался. Никто не зачехлял оружие.
На третий день отряд догнал Клеменса.
— Город здесь, — сообщил он. — В нескольких часах ходьбы.
— Город? — переспросил Хантер. — Он на самом деле существует?
— Еще как.
Ребекка протиснулась вперед.
— А дети?
Клеменс протянул длинный гладкий камень. Ребекка нахмурилась.
— Нашел под скалой, — пояснил Клеменс. — Тампон.
Ребекка озадаченно посмотрела на него. Ногтем большого пальца он сколупнул с камня засохшую корочку.
— Кровь?
— Не тревожьтесь, — успокоил Клеменс. — Это менструальная кровь.
Хантер шагнул к ним.
— Может, она принадлежит животному?
— Исключено. — Клеменс коснулся засохшей чешуйки кончиком языка. Его большие выпученные глаза уже не казались чистыми и честными. — Человеческая кровь. Женская. Ей несколько дней. Женщина использовала этот голыш, чтобы остановить кровотечение.
— Камень лежал под скалой? — спросил Хантер. — Ты заглядывал под скалы?
— Я живу под скалами, — ответил Клеменс.
Четыре часа спустя они достигли города, построенного в громадной пещере. Отряд подкрадывался к врагу, словно их приближение — со всем этим шумом и светом — могло остаться незамеченным. К счастью, город был пуст — по крайней мере, на первый взгляд.
Лучи налобных фонарей ящерицами скользили по крепостным стенам. Массивные ворота рухнули много лет назад. Ребекке хотелось броситься внутрь, однако она сдержалась.
Каменные бычьи головы с зелеными рогами из оникса торчали в верхней части стен. У каждой три глаза, а не два… один в центре лба. Коровьи Будды, подумала Ребекка.
Повинуясь инстинкту, люди рассредоточились, словно подкрадывающиеся к противнику индейцы, и укрылись за камнями. Ребекка держалась поближе к Хантеру, профессиональному солдату, который, в свою очередь, не отходил от Клеменса, своего врага.
— Нужно добавить света, — предложил Хантер. — Пустим осветительные ракеты. Посмотрим, что у нас тут.
Из тьмы возник город. Он был похож на видение, мерцавшее по ту сторону крепостных стен. Известняковые колонны высотой в пять или шесть этажей напоминали пчелиные соты. По густо застроенному склону холма вились лестницы.
Ребекка впервые увидела город хейдлов. Открывшаяся картина поразила ее.
— Они все это построили?
