Может быть, из-за остатков тут же забытого сновидения, а может, совсем без причины, но я, как бы там ни было, запаниковала. Сумей я в тот момент ясно мыслить, я бы вылезла из-под этого дурацкого одеяла, но я уже не мыслила. В голове слышался лишь отчаянный вопль: «Западня, западня, западня!»
Грэхем поймал меня за руки, я изо всех сил ткнула его локтем.
Он выпустил меня, охнув от удара. А вот не лезь.
— Черт, ты же так ребро сломать можешь!
— А ты меня не хватай, просто не хватай, и все.
Я ещё бурно дышала, но уже слегка успокоилась. Успокоилась настолько, чтобы сбросить это дурацкое одеяло. Чтобы не брыкаться руками и ногами, так что Грэхем мог подумать, будто у меня с головой плохо. Пульс ещё бешено бился в глотке, но я уже могла думать.
Реквием стоял на коленях, нависнув над нами. Меня окатила холодная волна страха, вызвав электрическое покалывание в кончиках пальцев, но на этот раз я сумела её одолеть. Я заставила себя расслабить мышцы, а Реквием потянул за край одеяла, чтобы распутать нас обоих.
— Извини, — сказала я уже спокойнее. — Какая-то ерунда приснилась.
— Бывает, — сказал Грэхем слегка обиженным голосом.
Один раз я уже извинилась, и хватит. На самом деле я подцепила клаустрофобию после двух случаев: инцидент с аквалангом много лет назад, и ещё проснулась однажды в гробу вампира. Проснуться в тесном мраке, а тебя держит мёртвое тело. Настоящий кошмар.
Выражение лица Реквиема было достаточно красноречиво. Он знал, что я вру, и мне это было все равно. Я взяла себе за правило не выставлять свои страхи перед другими. Если они не будут знать, чего ты действительно боишься, то не смогут это против тебя использовать.
Как только Грэхем стянул с меня одеяло, я вылезла и довольно невежливо бросилась наружу. Но на свежем воздухе мне сразу стало лучше, и я начала вдыхать его полной грудью. А как успокоилась, тут же стала мёрзнуть нижняя часть тела. Ну все не так.
— Ты снова дрожишь, — сказал Реквием прямо у меня за спиной.
Я вздрогнула, потому что не услышала, как он вышел из машины.
— Все нормально.
— Не совсем.
Я нахмурилась.
С заднего сиденья вылез Грэхем:
— А ведь он прав.
Я хмуро посмотрела на обоих:
— Как я себя чувствую — это не важно. Важно закончить работу.
— Да, работу закончить важно, но твоё самочувствие важно не менее, — возразил Реквием.
Открыв переднюю дверь, я вытащила свою сумку с сиденья. На кладбище я её не оставила, потому что там мачете. Конечно, магическими свойствами оно обладает только в моей руке или в руке другого аниматора, но все равно это чертовски длинный нож, и нечего его оставлять рядом со штатскими.
Дверь я закрыла, щёлкнула брелок, чтобы запереть, и двинулась обратно на кладбище с сумкой в руке. Но не успела сделать и четырех шагов по траве, как споткнулась и чуть не упала.
Рука Реквиема поддержала меня за локоть.
— Ты ещё не пришла в себя.
Я стояла, позволяя ему себя поддерживать.
— Не знаю, что со мной такое. Обычно, когда я поднимаю мёртвых, это улучшает моё состояние.
— Сегодня было не так, как задумано.
— Да, не так, — подтвердила я. — Отчасти по моей вине.
— Нет, — возразил он.
— Да. Меня отвлекла вся эта новая сила, и я забыла поставить защитный круг. Он удерживает зомби внутри, но заодно не впускает внутрь другие сущности. Куча всякой метафизической дряни любит залезать в мёртвые тела, если дать шанс. Я ведь это знала.
— Но ты отвлеклась.
— Да.
— Могу я поднести тебе сумку?
Это спросил Грэхем, но я обратила внимание, что он держится поодаль. Интересно, насколько сильно я его по рёбрам съездила. Ничего плохого с ним не случилось, но могло, потому что я сейчас сильнее человека.
— Да, спасибо, — ответила я.
Он взял сумку, шагнул в сторону и пропустил вперёд меня и Грэхема. Вампир поддерживал меня за локоть, и я не возражала. Я снова начала мёрзнуть.
— Мне случалось терять больше крови, чем сегодня, и никогда так плохо не было, — сказала я тихо.
Одна группа машин уже уехала с кладбища — те люди, которые подавали иск. Адвокаты выигравшей стороны остались, и слышался весёлый гул голосов — потомки общались со своим патриархом. У него был громкий, грохочущий смех.
— Ты сегодня питалась? — спросил Реквием.
Голос его вернул меня обратно к темноте, к тому, сколько ещё надо пройти до могилы. Казалось, что очень далеко, но ведь это же не так?
— Да, я обедала.
— Я не про это.
Я на секунду задумалась:
— Ты вроде как про ardeur?
— Да.
— Ну, да, питала его от тебя и Байрона.
— Нет, — возразил он, — это ты питалась для Жан-Клода. Энергия пошла к нему.
— Я тоже так думаю. Но когда ardeur требует пищи, он просто вспыхивает, и мне приходится его утолять.
Я положила ладонь ему на руку, потому что у меня ноги подкашивались.
— Может быть, ты приобрела над ним больше власти?
— В каком смысле?
— В таком, что ты можешь его не утолять, пока сама не решишь.
Я остановилась и посмотрела на него:
— Как?
— У тебя симптомы как у вампира, который недостаточно накормлен. Сперва жажда крови подчиняет себе все, но, становясь мастерами, мы можем обходиться без пищи, если приходится. И питаться по собственному выбору.
— Но мне очень хреново.
— Выбор имеет свою цену.
— Ничего не понимаю, — сказала я.
— Я думаю, что у тебя намного больше нужного ушло энергии, чтобы поднять этого зомби и справиться с тем, что случайно сделал Ульфрик. Энергия понадобилась, и чтобы победить Примо. Чтобы питаться от Байрона и от меня. И ушла на это не только физическая энергия, как я понимаю, но и ментальная. Ты не из тех, кто отдаётся случайным вожделениям, и питать своего мастера сегодня тебе стоило дороже, чем ты согласна признать.
Насчёт кто кому мастер я бы ещё поспорила, если бы не боялась оказаться в положении дамы, слишком энергично все отрицающей.
— Так что мне делать?
— Тебе нужно питание, — сказал он.
Я посмотрела на него пристально. Он улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что ничего такого не имел в виду.
— Это не должен быть я или даже Грэхем. Это не обязательно должно быть прямо сейчас, но в ближайшее время необходимо, Анита. Ты сама это чувствуешь.
Я стояла столбом и на него таращилась. Уже давно я мечтала подчинить себе ardeur, и вот добилась этого — в некотором роде. Я не обязана питаться, пока не захочу сама, но если слишком долго ждать, мне будет плохо. Я покачала головой:
— Я думала, контролировать ardeur — это значит не обращать на него внимания и вообще не питать.
— Кто тебе такое сказал?
Я открыла было рот, чтобы произнести «Жан-Клод», но остановилась. Он как говорил про ardeur? Что я приобрету над ним контроль. Научусь питать его на расстоянии. Он разве обещал, что ardeur уйдёт? Нет, не обещал. Я просто хотела, чтобы контроль означал именно это. Никто такого не обещал. Никто. Вот блин!
— Никто, — ответила я. — Просто я услышала, что хотела услышать. Хотела, чтобы ardeur меня оставил. И потому так поняла.
— Мне жаль, что именно мне пришлось тебя разочаровать.
Я посмотрела ему в лицо, внимательно посмотрела.
— Такое впечатление, что ты говоришь по опыту.
— Я не носитель. Нести в себе ardeur полностью, как наша тёмная госпожа, — это большая редкость, даже в её линии крови.
— Откуда же ты знаешь, что творится со мной?
— Логика, — ответил он, — и ещё: то, что я не носитель, не значит, что я не видал несущих его в себе.
— И кто это был?
— Лигейя.
Он отвернулся, пряча от меня лицо.
— Мне незнакомо это имя. То есть вампир с таким именем незнаком.
— Это не имеет значения, поскольку она мертва.
Я тронула его за лицо:
— Как это было?
Он посмотрел мне в глаза, но лицо его было отстранённым, как бывает у по-настоящему старых, когда они хотят не показать своих мыслей.
