НОЧЬ ОПУСТИЛАСЬ
Ночь опустилась над зоной,
Потухли в бараках огни,
А юноша тихо считает
Беды своей тяжкие дни.
Их много… Десяток годочков,
И надо считать да считать,
А хватит ли силы дождаться,
Чтоб снова обнять свою мать?
Девчонка, конечно, забудет,
Ведь что ей какой-то уркач?
В ночной тишине раздается
Утробный со всхлипами плач.
Не под звон гитары семиструнной,
А под крик тюремных сторожей
За решеткой толстой и чугунной
Встретился я с маменькой твоей.
Кем я был — тебе неинтересно,
В жизни ведь немало всех дорог,
Но по самой грязной и нечестной
Я пошел на воле, мой сынок.
А пока ты, сын, еще в проекте
И когда народишься на свет,
Может быть, умру я на проспекте,
А тебе оставлю свой завет.
Придержись за школьную скамейку,
Изучи шуршание страниц
И не льстись на легкую копейку,
Избегай накрашенных девиц.
А, бывало, урку обыграешь,
Урку же такого, как и сам,
А потом червонцы собираешь,
Едешь с проституткой в ресторан.
За дешево купленные деньги
Ты в ее объятиях уснешь,
А на утро рано-рано встанешь —
Денег нет, и воровать пойдешь.
Вот тогда ты вспомнишь про Танюшу,
Как ее ты нежно обнимал.
С горя ставил даму сто по кушу
И во цвет по новой проиграл.
На прощанье я скажу вам, урки:
Даму вы не ставьте никогда,
Вас на воле часто губят мурки,
Пять по кушу ставьте короля.
Сейчас вам случай расскажу,
Своими видела глазами:
Судили девицу одну,
Она дитя была годами.
В суду Ростовском окружном
Толпа народу собиралась.
Судья, сидели все вокруг,
Они убийцу дожидались.
Подъехала карета в суд,
Раздался голос: «Выходите!
И вверх по лестнице крутой…
По сторонам вы не смотрите».
Блондинка, жгучие глаза,
Покорно голову склонила.
Блеснула искренно слеза,
Она лицо шарфом закрыла.
Она просила говорить,
И судьи ей не отказали,
Когда же кончила она,
Весь зал наполнен был слезами.
«Смотрите — всем я хороша.
Мой взор не охлажден годами.
Смотрите — вот моя душа,
Она открыта перед вами.
В каком-то непонятном сне
Он овладел, безумец, мною.
И тихо вкралась в душу мне
Любовь коварною змеею.
Среди товарищей своих
Он часто хвастался другою,
Он гнал и презирал меня,
Не дорожил, безумец, мною.
Однажды он ко мне пришел,
Я отомстить ему решила:
Вонзила в грудь ему кинжал…
О судьи, я его убила!
Рыдая, труп я обняла,
Во гневе — что ж я натворила.
Зачем мне жить, коль нет его…
О судьи, я его любила.
Я рассказала, что могла,
И говорить уже довольно.
Читайте ж приговор скорей,
А то и так уж сердцу больно».
Вдруг пошатнулася она
И слабый стон в груди раздался.
Так приговор в руках судьи,
Он непрочитанным остался.
Ах, зачем эти горы высокие
Закрывают Восток голубой,
Ах, зачем этот Север далекий
Разделяет нас, детка, с тобой.
Далеко от родного я края,
Занесла меня злая судьба.
Хоть бы день, хоть бы час, дорогая,
Посмотреть бы я мог на тебя!
Сердце в груди моей бьется,
Пусть огонь не угаснет в груди.
Тяжелое время уходит,
И счастье нас ждет впереди.
Мы сегодня расстались с тобою:
Переброшен был в лагерь другой.
Среди зон, запорошенных вьюгой,
Мы навеки расстались с тобой.
Знаю я, что ты не изменишь —
Жизнь заставит тебя изменить.
Точно так же и ты не поверишь,
Что без женщины буду я жить.
В лагерях не имеем мы права
Откровенно друг друга любить.
Только с риском попасть под облаву
Можно ночью друг к другу ходить.
Так прощай! Прощай, прощай,
моя детка!
Не одна нам дорога с тобой.
Заключенные, детка родная,
Не владеют своею судьбой.
Возле дома белого, на краю села,
Белая черемуха пышно расцвела.
Белая, пушистая — прямо у ворот,
Прямо к той черемухе улица ведет.
Следы градом капают по щекам зека.
За решетку держится девичья рука.
А я завтра думаю совершить побег,
Может, счастье сбудется среди долгих лет.
Если счастье сбудется, я вернусь домой
И пройдусь по улице, улице родной.
Если любишь здорово, значит, будешь ждать.
Я готов за это жизнь свою отдать.
Возле дома белого, на краю села,
Белая черемуха пышно расцвела.
Здравствуй, мать, прими привет от сына.
Пишет он тебе издалека.
Я живу, но жизнь моя разбита,
Одинока, нищенски горька.
Завезли меня в края чужие
С бестолковой буйной головой.
И разбили жизнь мою младую,
Разлучили, маменька, с тобой.
Жаль одно: сестренку не увижу,
И братишку очень я люблю.
И тебя, родная, не обижу,
На прощанье крепко руку жму.
И под елкой или под березой,
Я, наверно, свой приют найду.
Распрощаюсь с горькою судьбиной,
И к тебе, мама, не приду.
В осенний день, бродя как тень,
Зашел я в первоклассный ресторан,
Но там приют нашел холодный,
Посетитель я немодный,
У студента вечно пуст карман.
Официант — какой-то франт,
Сверкая белоснежными манжетами,
Он подошел, шепнул на ушко:
«Здесь, приятель, не пивнушка,
И таким, как ты, здесь места нет!»
А год спустя, за это мстя,
Я затесался в винный синдикат.
И подводя итог итогу,
Встал на ровную дорогу
И надел шкарята без заплат.
Официант, все тот же франт,
Сверкая белоснежными манжетами,
Он подошел ко мне учтиво,
Подает мне пару пива,
Предо мной вертится, как волчок.
Кричу: «Гарсон! Хелло, гарсон!»
В отдельный кабинет перехожу я.
Эх, подавайте мне артистов,
Скрипачей, саксофонистов,
Вот теперь себя я покажу!
Сегодня ты, а завтра я!
Судьба-злодейка ловит на аркан.
Сегодня пир даю я с водкой,
Ну а завтра за решеткой
Напеваю вечный «Шарабан»:
«Ах, шарабан мой — «американка»!
Какая ночь, какая пьянка!
Хотите — пейте, посуду бейте,
Мне все равно, мне все равно!»
А Вася Ржавый сел на буфер,
А были страшные толчки.
Оборвался под колесья,
Разодрало на куски.
А мы его похоронили,
А прямо тут же, по частям,
А потом заколесили
Вдоль по шпалам, по путям.
Сигнал. Гудок. Стук колес.
Пускай несет тебя по кочкам паровоз.
Ведь мы без дома, без гнезда,
Шатия беспризорная.
Эх судьба, моя судьба,
Ты как кошка черная!
А что ты, падла, бельмы пялишь?
Аль своих не узнаешь?
А ты мою сестренку Варьку
Мне ж напомнила до слез.
Ах Варя, Варя, моя Варя!
Вари нет уже в живых —
На каком-то полустанке
Паровозик раздавил.
Сигнал. Гудок. Стук колес.
Пускай несет тебя по кочкам паровоз.
Ведь мы без дома, без гнезда,
Шатия беспризорная.
Эх судьба, моя судьба,
Ты как кошка черная!
А как на Невской перспективе
Повстречался нам нэпман.
А мы его остановили: «Слушай, дядя!
Дай полтинник на шалман!»
А он ответил: «Нехеренто!
Так и так, мол, денег нет».
А мы ему антеллигентно
Наблевали за жилет.
Сигнал. Гудок. Стук колес.
Пускай несет тебя по кочкам паровоз.
Ведь мы без дома, без гнезда,
Шатия беспризорная.
Эх судьба, моя судьба,
Ты как кошка черная!
