что же вы думаете? Она оказалась первым монографическим исследованием в отечественной и зарубежной литературе! Осознав этот факт, авторы впали в легкую прострацию, начали эмоционировать, что ученым обычно несвойственно, и задались нехарактерным для научного труда риторическим вопросом: «Нам удалось в этой монографии показать, как часты и как полиморфны (многолики
– А. Ш.) клинические проявления родовых повреждений спинного мозга. Они хорошо поддаются лечению, конечно, при условии, что диагноз точен и терапия назначена адекватная.
Остается только неясным, где эти пациенты в других клиниках, под какими диагнозами и от чего они лечатся?»
Десятилетний уникальный научно-исследовательский подвиг кафедры Ратнера… чуть не написал «не прошел даром»… нет, он именно что прошел даром, поскольку после смерти основателя кафедры его труды были прочно забыты. Но всё же этот исследовательский труд позволил коллективу выпустить третью фундаментальную монографию – об инсультах и других сосудистых церебральных (мозговых) катастрофах у детей. И снова исследователи констатировали факт научной пустыни: «Прежде такой проблемы в педиатрической литературе не существовало, тогда как в нашей клинике уже сегодня мы располагаем опытом более 1000 таких наблюдений… показано, что у детей в школьном возрасте могут возникать настоящие нарушения мозгового кровообращения от преходящих, обратимых ишемических кризов до тяжелых истинных инсультов. И в основе этих сосудистых катастроф лежит натально обусловленная патология позвоночных артерий, то есть… и эти нарушения, в конечном счете, обусловлены последствием родовых травм. Об этой стороне проблемы родовых повреждений мы не встретили в литературе даже журнальных сообщений». (Здесь и далее цит. по: Ратнер А. Ю. “Неврология новорожденных”, 2005.)
Мои выделения некоторых мест в цитируемых отрывках и на десятую долю не могут выразить тот градус возмущенного недоумения, который разогревал и мысли авторов исследований, и мои мысли. Если читателю этот градус еще не передался, попробую раздуть искру до пламени следующим вопросом…
Получается, что родовая травма мозга – одно из самых распространенных заболеваний на земном шаре, если не самое распространенное (напомню, что, по разным данным, до трети новорожденных получают натальную травму разной степени тяжести). Ну, и как же так вышло, что самое распространенное заболевание осталось абсолютно незамеченным: «не удостоилось ни одного монографического исследования; даже публикации в журналах в нашей стране и за рубежом исчисляются единицами»?
Нет болезни – не с чем бороться. Нечего предупреждать. А если вылезают тяжелые симптомы, лечить их бесполезно, потому что не выявлена причина и оттого лечат не то.
Сейчас уже понимание, что родовые травмы, как летающие тарелки, могут-таки существовать, постепенно-постепенно проникает в медицину. Буквально по капельке. Одной из такой капелек являюсь я и мои ученики. А тогда, в середине 80-х годов прошлого века, Ратнер со товарищи взывали через свои теперь уже практически позабытые труды к медицинской общественности, буквально криком кричали: «…необходимо поверить, что эта патология – не досужий вымысел тех или иных авторов, что неврологические признаки родовой травмы в первые дни жизни ребенка можно обнаружить у каждого третьего-четвертого новорожденного. Кто и когда подсчитает, какой ценой обернулось для человечества непонимание проблемы родового травматизма! Не секрет, что некоторые авторы пытались на страницах печати доказать, что родовые травмы существуют лишь там, где работают “неграмотные акушеры”. А ведь речь должна идти о пересмотре самих канонов акушерства».
Однако не только религии, но и науки не любят пересматривать канонов и догматов. Это больно. И за нежелание медицинских светил терпеть эту боль настоящей, живой, конкретной болью расплачиваются дети и их родители, которые потом всю жизнь бегают по врачам. Безуспешно! Ведь «летающих тарелок не бывает»! О каких вообще родовых травмах вы говорите, мамочка? Вы что – не верите нашим акушерам? Может, вы и в линии партии сомневаетесь?..
В общем, главный вывод, сделанный когда-то древними мудрецами прошлого века из Казанской больницы и ныне практически утраченный медициной, был таким:
«…Множество детей в процессе даже обычных родов получают повреждения, на первых порах негрубые, незамеченные. Позднее под влиянием тех или иных провокаций прежние минимальные симптомы становятся грубыми и могут грозить жизни ребенка. Встречаются эти неврологические осложнения очень часто, широкому кругу практических врачей они совершенно неизвестны, и последствия этого незнания даже не требуют объяснений».
Конечно, не требуют! А какие могут быть объяснения, если чуть приоткрытый некогда занавес в малоизученное после смерти главы советской школы детской неврологии оказался вновь задернутым?
Оно сейчас произойдет, но не для медицины, а для тех, кому это нужно больше, чем медикам, – для родителей, читающих данную книгу.
Итак, с чего начнем? Давайте с эпилепсии. Причем не детской, а маминой. Представим себе, что будущая мать страдает эпилепсией. Бывает такое? Бывает. И к сожалению, довольно часто. Причем частота разного рода соматических и психосоматических заболеваний у беременных растет от десятилетия к десятилетию, и тенденция эта началась не сегодня, а примерно полвека-век назад. Всё чаще акушеры и гинекологи отмечают у первородящих нарушения в ЖКТ, анемии разной этиологии, диабет, патологии органов дыхания и ту же самую эпилепсию. Не будем сейчас говорить о причинах тотального ухудшения общественного здоровья, это другая тема. Посмотрим, что происходит с конкретной беременной женщиной, которая пьет свои антиконвульсивные препараты, и какие советы ей дают врачи. Скажет ли женщине ее доктор, что препараты от эпилепсии оказывают на мозг будущего ребенка токсическое действие, а прекращение приема этих препаратов и, соответственно, нарастание количества эпилептических припадков также угрожает развитию центральной нервной системы плода?
А если мать принимает другие лекарства от своих недугов? Уверена ли она, что эти токсины безвредны для плода? Догадается ли она спросить об этом своего ведущего беременность врача? Догадается ли он сам узнать у нее, какие лекарства она принимает, и поинтересоваться в литературе, как они могут повлиять на нервную систему формирующегося плода?
Какой диагноз поставят новорожденному, если заметят какие-то дисфункции в его конечностях? Опять несуществующий плексит? А их еще надо заметить, эти дисфункции! Ведь не все родовые травмы приводят к сразу заметным отклонениям, некоторые проявляются через месяцы и годы. Именно поэтому неврологический осмотр, по моему убеждению, нужно проводить сразу после рождения всем новорожденным – чтобы не упустить момент.
Знаете, в последнее время в научных публикациях появилась такая пагубная практика – на слишком старые работы не ссылаются. А что значит «слишком старая научная работа»? Десять лет – уже старье! Студентов учат: пять лет, не больше!.. Наука развивается слишком быстро, поэтому приветствуются только недавние публикации. А последним работам Ратнера и его научной группы уже более тридцати лет! Соответственно, их уже замели пески времени, и я был просто везунчиком и
