плечами в стену от боли. Далеко вместе с Алексом уйти не удалось. Кожа жжётся, будто бы её опрыснули какой-то кислотой, слезятся глаза, трудно дышать, голова покруживается и ужасно хочется пить, словно она несколько ночей не спала. Горлом идёт кровь.
Дурацкий побег, по всей видимости, не удался.
– Что… Что со мной происходит?!
Алекс присаживается напротив неё, он тоже не в лучшей форме, но держится.
– Послушай, милая, – произносит медленно и чётко, – нам нужно торопиться. Совсем скоро здесь будет Френк. Ты должна подняться, хорошо?
Он берёт её лицо в свои ладони.
– Зачем прячешься за чужой шкурой? Это только отнимает силы… Какая же ты не подготовленная… Ханна, сливаться с обстановкой ты должна была уметь в первую очередь, а не вот это всё.
Она, кривясь, пытается выбраться.
– Почему мне так плохо? Не получается… Не получается это прекратить.
– Ты что, никогда ещё не доводила себя до такого состояния? – он усмехается и за руку тянет её на себя. – Святая простота… Тяжело тебе будет.
– Простата?
– Идём…
Сквозь боль Ханна понимает, что сейчас лучше слушать Алекса и убираться отсюда подальше. Она только что выпустила дракона Френка, и вместе с ним ушла ещё и женщина Жана. Не хотелось бы за всё это отвечать.
Приходится опереться на хамелеона, с которым они теперь… связаны?
Но разве в таком случае она не должна была стать сильнее?
Эти мужчины только в минус уводят, чёрт возьми.
Вокруг всё мельтешит, она понимает, что «Магнолию» наводняет суета. Возможно, они снова передвигаются под маскировкой, трудно сказать. Кости ломит нещадно, на языке звенит металлический привкус.
– Ещё немного, детка.
– Я тебе не… – Ханна путается в словах, словно пьяный клиент в нижнем белье. – Думаешь, Френк будет… скучать? Он многое сделал ради меня.
– Не больше, чем я.
– Ч-что?
Он выносит её из «Магнолии» на руках. Ханна никогда не чувствовала себя настолько… странно. Первое время Френк мог перегибать с ней палку, ей было не просто часто перевоплощаться, непросто заставить себя отдаваться и абстрагироваться за другим телом.
Френк избивал её, но вскоре понял, что это не работает. Она получила высокий по меркам «Магнолии» статус и с тех пор редко когда испытывала серьёзную боль. Её жизнь была праздной, понятной, ядовито-весёлой и размеренной.
Она не тешила себя надеждами, что когда-нибудь станет чем-то бо́льшим, чем переходник от мужика к его сокровенным фантазиям, воплощённым наяву.
Развлекалась сплетнями, испытывала таких гостей, как Жан, смеялась над собственным хозяином, спрашивала клиентов о том, что меняется в городе, просила подарки больше, чем деньги, но почти ничего не хранила, всё быстро надоедало и раздавалось другим девушкам.
Они говорили на одном языке, но Ханна знала, что ей завидуют. Впрочем, зависть эта была притупленной и капала по капле, словно морфий, никому не мешая. Её не любили и не ненавидели.
По сути, кем она вообще была?
Никто в «Магнолии» так и не увидел её настоящего лица.
А теперь…
Они садятся в машину, звук захлопнувшийся дверцы бьёт по макушке обухом, кривятся полные губы. Едва-едва пахнет бензином, дорогим мужским одеколоном и сигаретным дымом. За тонированным стеклом блекнет неоновая вывеска «Магнолии». Машина отъезжает. Здание отдаляется. Дом Ханны отдаляется.
Ей уже лучше, слюна не мешается с кровью. Бутылка малиновой минералки утоляет жажду.
– Куда мы едим?
– Ко мне. Пока что. Потом… увидишь.
Алекс обнимает её. Ханна не против, объятия – это всегда приятно. В отличие от секса.
Там как повезёт.
Ей очень хочется спать.
Так странно смазано покидать «Магнолию», ничего никому не сказав. Не завещав Лисоньке ящик с украшениями или шёлковые платья. Не плюнув в лицо Френка и не кинувшись ему на руки, прижав всем телом, словно к отцу.
Не так уж и плохо было.
Тогда почему внутри звенит пустота?
Она утыкается носом в шею Алекса, поддаваясь соблазну закрыть тяжёлые, будто у Вия, веки.
– Ты. Меня… Похитил.
А что выходит в ответ?
Невнятный, как и весь этот вечер, поцелуй в волосы.
Тёплый и мягкий, словно парное молоко.
– Хорошо.
***
Когда Лейла валится на пол, Френк поднимается, чтобы выйти из зала и спуститься в подвал. Но на полпути останавливается. И возвращается. Как раз вовремя, потому что большинству абсолютно плевать, в отключке девушка или нет, если она шлюха и так или иначе валяется задницей кверху.
Первым делом он подходит к Жану, что болтает с какой-то темноволосой девицей, которой одна из проституток лижет пальцы ног.
– Я думаю, Ханна своё отработала, сам понимаешь, штучка она дорогая, и если тебе нужно ещё – плати за каждого, кто к ней притронется.
Жан усмехается:
– Я думал, она будет куда выносливее.
– Обычная молодая девушка, опытная и красивая, безусловно, но мужчин было слишком много. Выходной я ей давать завтра не собираюсь, так что пусть лучше выспится.
Жан машет рукой, мол, если надо, забирай.
– Куда пошла моя невеста?
– Я не видел, наверное, домой.
Жан приподнимает бровь.
– Наверняка просто приводит себя в порядок. Хочу, чтобы она вернулась к гостям.
Френк уже не обращает на него внимания. Чёрта-с-два он ещё кому-нибудь разрешит праздновать здесь свадьбы! Такого разврата «Магнолия» за один вечер не видала с момента основания! Чёртова аристократия…
***
Ханна окончательно восстанавливается в дороге. Хамелеоны не только спецы в маскировке, они ещё и, должно быть, самые живучие существа из всех магических тварей. Почему-то она раньше никогда не думала о себе в таком ключе. Френк убеждал, что всё, на что она способна в этом жестоком мире – это ублажать клиентов. А если перейдёт черту, привлечёт к себе внимание и навлечёт на себя такую беду, что по сравнению с ней будни в «Магнолии» покажутся раем.
Звучало логично, а теперь…
Теперь она свободна.
Водитель довозит её и Алекса до загородного дома в современном стиле. Он стоит посреди высоких сосен, за которыми поблёскивает синева то ли реки, то ли озера. Красиво. Воздух свежий настолько, что с непривычки в носу начинает свербеть.
– Идём? – Алекс улыбается. У него снова хамелеоньи жёлто-оранжевые глаза. Должно быть, успел снять линзы или что-то в этом роде.
Странное чувство, когда на тебя смотрит вот так прямо и открыто – сородич.
Ханна впервые по-настоящему осознаёт свою связь с Алексом, по телу разливается тепло, по венам течёт родство.
И как после этого затаскивать его в постель?!
Жесть.
– И почему, говоришь, я не должна сбегать от тебя? – идёт она за ним, покачивая бёдрами.
– Физически не сможешь. Ты зависишь от меня, во мне сосредоточие твоей силы. Ведь
