Вдруг погасло электричество, и ксерокс, не доделав копию с очередного листка, завис на полпути. Замолчали динамики магнитофона, и замолчала Аня, словно удивленная тем, что без электричества в мире тихо. Свет погас везде, и на улице тоже, и здесь, в кабинете, стало непривычно темно, хоть глаз выколи. Даже монитор ноутбука не светился на директорском столе: Макс имеет привычку опускать его крышку, когда отходит от стола, чтобы туда никто не заглядывал. Хорошо, что у ноутбука при потере питания из розетки включается батарейка, а вот Анин «упсик» сейчас бы ужасно пищал, если бы она уже успела включить компьютер. Аня протирала слезы с глаз — Макс понял это, когда в кромешной тьме попытался ее найти и вместо плеча случайно коснулся рукой ее запястья. И, раз уж так получилось, взял ее за руку.
— Аня, да подождите плакать, я же не договорил! Вы бы лучше фото из паспорта выставили, Вы там такая красивая, с накрученными волосами! Вы же даже в офис приходите в лучшем виде, чем там на фотках!
В тишине было хорошо слышно, как она обиженно сопит, пытаясь успокоиться.
— Анют, ну правда! — Макс погладил ее ладошку и добавил еще тише: — Я понимаю, что это для меня, и вне работы Вы выглядите проще, но зачем же возвращаться к худшему? Вы же на несколько ступеней выше, чем там, в анкете. Мне так приятно видеть Вас, приходя сюда… Вы — такое украшение, когда наряжаетесь! Моя радость!
Погладил пальцами ее лицо и нежно чмокнул в носик, стараясь в темноте не промахнуться. И вдруг понял: это они закоротили весь город! Весь ток сейчас — между ними. Аня легко-легко прижалась к его телу и потянулась к губам. Максим отчетливо чувствовал это и не стал сопротивляться. Ее легкий несмелый поцелуй — как капелька воды, такая же нежная и прохладная, невесомая и освежающая. И хочется, чтобы она стекала все ниже и ниже…
— Это против моих правил, — признался Максим шепотом, но продолжал скользить губами по ее губам. — Нам еще работать вместе.
— Давайте, когда дадут свет, я скажу, что это не я Вас целовала, — предложила она в шутку.
— Согласен! — улыбнулся он.
Макс даже не задумался о том, что и на танцполе сейчас нет электричества, и надо пойти включить генератор… Хотя этим в обязательном порядке займется администратор зала, но Макс же всегда контролирует подобные происшествия! А сейчас все исчезло из его памяти, была только Аня, и весь мир — это она. Особой страсти к этой привлекательной девушке Макс никогда себе не позволял, и сейчас был в некотором замешательстве: понадобилось форс-мажорное обстоятельство, чтобы разрешить себе целоваться с ней. Впрочем, целоваться — это слишком грубо сказано. Если она всегда так целуется — то она крайне скромна! Максим сам показал, как ему хочется. До этого момента Аня только придерживалась за мужчину пальчиком, но вдруг, почувствовав его уверенность в действиях, от смелости схватила его за плечо. Обхватив ее стройное тело руками, резко перенес ее на шаг в сторону и прижал к своему рабочему столу. Медленно, но уверенно опустил ладони на бедра. Почему-то стало ужасно любопытно, как она будет реагировать дальше — внешне всегда такая воспитанная, скромная и сдержанная, но в разговорах — без особой цензуры. Он играл с каждой, кто попадал в последнее время к нему в руки, и Анна об этом знала. Она немного занервничала — либо секс на рабочем столе директора не входил сейчас в ее планы, либо мечтала она не о страсти, а о нежной любви. Макс сбавил обороты и снова передал инициативу ей. Ей было интересней просто ласково гладить его плечи и спину, и целоваться, закрыв глаза, будто без этого не была в темноте.
Уже оргазм?! А, нет. Эта вспышка — дали электричество. Электричество? А ведь даже Аня уже поверила, что на дворе Каменный век, а внутри — животные инстинкты… Она смущенно опустила голову, отстранилась и облизнула губы.
— Я уже знаю, это были не Вы, — напомнил директор с улыбкой. — Можете спокойно пить чай.
…
— Мы с ней поцеловались разок, — признался мужчина, опустив глазки. — Просто заигрались. Секса не было. В городе электричество вырубили ненадолго, а мы рядом оказались, заняться нечем было…
— И все? Тебе этого хватило, чтобы влюбиться? — удивилась Наташа вслух. Ой, блин, а показалось, что только мысленно…
Максим приподнял брови, удивленно на нее уставившись. Сердце заколотилось в груди, и жар разыгрался в теле — эта тема определенно вызывала в нем неадекватные ощущения.
— Лучше молчи, — покачала Наташа головой, захихикав. — Не надо просто тупо все отрицать!
— Ты поэтому ушла? Чтобы я мог с ней поговорить? — мужчина, наконец-то, перестал что-то изображать и просто с любовью смотрел на свою уникальную девчонку. Она кивнула.
Наташа кушала пиццу руками, не сводя глаз с мужа, кокетливо улыбаясь. Он ел ножом и вилкой, сосредоточенно отрезая по кусочку и лишь после этого поднимая взгляд на жену. Она играючи носилась по краю пропасти, смелая, уверенная в себе, и он не мог понять, что это: полнейшая глупость или очень грамотный расчет, приводящий к успеху. Полутонов не было — либо она совершеннейшая дура, либо в сто раз мудрее его самого. Вроде она добровольно отдает его в руки другой женщине, но он при этом, зная ее столько лет, вновь удивляется, восхищается и в который раз убеждается, что она не такая, как все.
— Знаешь, я предпочел бы быть уверенным в том, что нужен тебе… — сказал он, поразмышляв минут пять.
Она не хотела отвечать с набитым ртом, поэтому ему пришлось с трепетом ждать ее реакции. Она разглядывала его лицо, его привычные любимые черты, вспоминая, как безошибочно узнавала его в толпе во время школьной перемены; с каким фанатизмом любила эти светлые волосы, голубые глаза — она определенно различала их особенный оттенок и, пытаясь нарисовать, не могла подобрать правильный цвет из имеющихся в природе карандашей.
— Макс, я люблю тебя, — сказала она непривычным голосом, словно играла роль опытной и томной женщины. Облокотилась на стол и сделала соответствующее голосу лицо. — Ты любил когда-нибудь? Так, чтобы позволить человеку жить в другом городе, в другой стране, даже если у тебя другие планы на него. Так, чтобы дать человеку уйти, лишь бы он был счастлив. Настоящей любовью, а не этим эгоистичным полуфабрикатом, которым я прикрывалась раньше.
— И что тебя так изменило? — прищурился мужчина недоверчиво.
— Кристиан Левье со своим фильмом заставил меня увидеть то, что столько лет было у меня перед носом. Скажем так, я сыграла твою роль.
Макс подумал немного, ковыряясь в пицце, и признался:
— Наташ, это она в меня влюблена, а не я в нее. Мне это просто приятно. На самом деле, я даже Настей был сильнее увлечен, чем сейчас Анной. Но это все не имеет никакого значения, потому что ты все равно впереди всех, с огромным отрывом. Ты спрашивала недавно — да, я счастлив с тобой, вопреки всему. Ты делаешь меня другим, заставляешь становиться лучше: более терпеливым, верным… Нет, «заставляешь» — неправильное слово. Вдохновляешь. И твой карт-бланш на измены мне не нужен — ты такая восхитительная любовница, особенно теперь! И прошу, что бы ни случилось, каких бы глупостей я ни наделал в дальнейшем — не бросай меня больше! Я теряю почву под ногами, теряю ориентиры…
А потом купили перелетной птичке Наташе маленький чемодан розового цвета — очень уж он ей понравился!
Когда вернулись в отель, возле бассейна уже стартовала вечеринка. Наташа оставила Максима дожидаться ее тут, а сама отправилась в номер — переодеваться в обновки.
Вечерело. Сумерки сиреневого цвета заползали на небо, придавая круглым уличным фонарям все больше яркости. Максим занял высокий табурет у стойки нарядно освещенного бара — со времен работы барменом он, по возможности, занимает именно эти места. Бармен тут, кстати, весьма неплохо владел шоу-флейрингом, с легкостью демонстрируя эффектные приемы и сейчас: жидкости, игнорируя гравитацию, перетекали по горизонтали из правого шейкера в левый и обратно. Макс с тоской и улыбкой смотрел на это представление. Все эти виртуозные искривления законов физики напоминали ему уже забытые ощущения молодости. Задорная громкая музыка и пританцовывающие вокруг сексапильные люди придавали этому месту особую пикантность, чувственность и зрелищность. Не зная, как в ее стране воспринимаются подмигивания, Макс просто улыбнулся — худой лысой мулатке с зеленым коктейлем в высоком бокале. Новенькая. Она доброжелательно ответила ему тем же.
Наташа появилась сбоку, уверенно дефилируя между танцующими телами. Макс мучительно узнавал ее несколько секунд. Новые стриптизерские босоножки, голые загорелые ноги, кажущиеся теперь чересчур длинными, и короткое черное платье из магазина нижнего белья, настолько бесстыжее, что из-под него откровенно виднелись черные трусики наполовину. Выше взгляд у Макса просто не поднялся. А Наташа ведь так старалась с макияжем! Она подошла к мужу, встала рядом и положила руку ему на плечо. Даже сидя на высоком барном табурете, он был сейчас ее роста.
