Этот турнир надолго отбил у меня охоту к выступлениям за ветеранов. Лишь в 1969 году дал согласие участвовать во встрече ленинградских «Динамо» и «Зенита», приуроченной к празднованию 60-летия городской коллегии футбольных судей. В отличие от погрузневших коллег мне удалось показать былое мастерство благодаря хорошей для этих лет спортивной форме. С блестящим остроумием комментировал матч Виктор Набутов. В конце он заявил во всеуслышание, что «Дементьев научил играть в футбол всех, и его спортивный подвиг достоин того, чтобы на стадионе имени Ленина был установлен бюст». Болельщики всех возрастов, заполнившие трибуны стадиона, дарили цветы, пожимали руку. Видно, игра моя им понравилась. И все это несмотря на тяжелую болезнь.
Да, грязную игру вели порой не только на футбольном поле, но и в спорткомитете Ленинграда, и в спортивных советах заводских коллективов. После каждой нервотрепки начинались припадки эпилепсии. А по городу ползли распространяемые функционерами слухи: «Дементьев — пьяница!» Но я по-прежнему не брал в рот ни капли спиртного.
Работать в заводском футболе было неимоверно трудно. Прежде всего из-за отсутствия необходимой базы и инвентаря. Да и потому, что у руководства спортивными секциями нередко стояли некомпетентные, а то и нечестные люди. Многие из них не разбирались не только в футболе, но и в спорте вообще, зато умели погреть руки на продаже инвентаря, требовали отдавать часть зарплаты, которая и так-то была у меня мизерной. А если не соглашался, просто увольняли с работы, выставляя меня при этом в глазах общественности как человека с неуживчивым характером.
После очередного увольнения, когда меня просто никуда не брали, я обратился к своей дальней родственнице, работавшей в то время в Смольном. И лишь тогда, в 55 лет, мне определили инвалидность 3-й группы и назначили пожизненную пенсию 55 рублей.
Так я дотянул до шестидесяти, когда в «Динамо» решили торжественно отметить юбилей бывшего одноклубника. Его организацию поручили динамовскому тренеру Валентину Федорову. Отнесся он к этому поручению, мягко говоря, халатно. О моем юбилее не знали не только болельщики из других городов, но даже ленинградцы. Газеты сообщили об этом лишь на следующий день. Поэтому на торжествах оказались главным образом случайные люди — служащие стадиона «Динамо», где отмечалось 60-летие. Поздравлявших можно было по пальцам сосчитать — в основном ветераны ленинградского «Динамо» да футболисты заводских коллективов, в которых я работал тренером. Среди поздравлявших оказались и специалисты кафедры футбола и хоккея института имени Лесгафта, которые за все годы существования кафедры не сумели (или не захотели?) заснять на пленку и изучить технику моей игры, обманные движения, финты. Позволю себе привести это поздравление:
«Коллектив кафедры футбола и хоккея ГДОИФК имени П. Ф. Лесгафта горячо поздравляет Вас со знаменательной датой в Вашей жизни — 60-летием со дня рождения и 45-летием спортивной и тренерской деятельности.
В течение 22 лет Ваше имя звучало в устах любителей футбола, как имя выдающегося игрока, своеобразного, интересного, примечательного. Ваши выступления на футбольных полях нашей страны, на многих зарубежных стадионах оставили неизгладимый след. Недаром иностранные специалисты, которые видели Вашу игру, с восхищением отзывались о Вашем высочайшем индивидуальном мастерстве, называя Вас «жемчужиной» мирового футбола. Вы открыли целую эпоху в современном футболе».
Пришло несколько теплых телеграмм: от футболистов-железнодорожников Октябрьской магистрали, от футболистов Грузии, от старых друзей Володи Кускова и Александра Корнилова:
«Твоя футбольная звезда сияла ярко. Прими искренние поздравления от футболистов, с которыми ты начинал свой блестящий путь».
После юбилея я сам отправился в Смольный с просьбой повысить мне размер пенсии. Но получил отказ — мне там объяснили, что беспартийными пенсионерами не занимаются. Тогда я пошел в Ленгориспол-ком на прием к председателю комиссии по установлению персональных пенсий В. А. Березову. Он выслушал меня, снял трубку и позвонил партийным лидерам, отказавшим в моей просьбе:
— Вот как, на футбол с участием Дементьева все ходили, сборы он вам делал, да еще какие. А теперь, когда человек болен, пенсию ему боитесь дать!?
Мне же сказал:
— Ничего, Петр Тимофеевич, я вам помогу!
И сделал все, что было в его возможностях: добавили еще 20 рублей к пенсии на иждивенца — больную жену. А в 1974 году с его же помощью размер пенсии повысили до 100 рублей.
В дальнейшем я неоднократно обращался в ленинградский спорткомитет с просьбой об установлении персональной пенсии республиканского значения. Собранные мною для этого документы оказались в руках небезызвестного тренера-теоретика Николая Люкшинова. Он их придержал… А выделенную Ленинграду республиканскую пенсию дали бухгалтеру спорткомитета Алепко. Сочли, по-видимому, что его достижения на финансовом поприще выше моих на спортивных аренах мира, страны и города, что на доходы от футбола существовал сам городской комитет физкультуры, включая главного бухгалтера.
Последний турнир ветеранов, в котором я принял участие, состоялся в Волгограде. По случаю 35-летия матча в Сталинграде после разгрома фашистских войск волжане пригласили динамовские команды ветеранов Ленинграда, Москвы и Киева.
Состав нашей команды определил тренер Валентин Федоров. Практически она была представлена молодыми действующими футболистами. Мне и другим ветеранам там места не нашлось. Наши молодые игроки достаточно легко расправились с другими командами, в которых выступали настоящие «старики»…
В Волгограде, собственно говоря, я оказался по персональному приглашению одного из устроителей турнира — Василия Ермасова. С ним я встречался на футбольных полях в конце 40-х годов, когда он защищал ворота сталинградского «Трактора». Это был вратарь высокого класса. Прекрасно играл на выходах, летящие мячи брал шутя, одной рукой. В те годы «Трактор» представлял собой грозную силу. Среди персонально приглашенных оказался Борис Пайчадзе, который был очень обижен на организаторов, забывших включить динамовцев Тбилиси.
Ветераны встречались с молодежью города, делились мыслями о пережитом. Лично для меня не явились откровением слова киевского футболиста Макара Гончаренко, что в отдельных сезонах он проводил в ворота соперников до 40 мячей, но не считался выдающимся футболистом, потому что тогда забивать голы было не главным. Гораздо важнее было показать красивую, содержательную игру. И делали это за счет разнообразной техники, тактики, чего так недостает в наши дни. Может быть, поэтому теперь так скрупулезно учитывают забитые голы…
Вскоре после этого турнира я вместе с семьей покинул Ленинград, о котором в моей душе остались грустные и даже тяжелые воспоминания. Живу в Москве скромно и незаметно. В отличие от современных игроков, у меня нет и никогда не было ни машины, ни дачи. Получаю небольшую пенсию.
Мои дети — сын Рудольф, дочери Ольга и Муза — получили высшее образование, в чем большая заслуга жены. Младшая, Муза, окончила Ленинградский университет (отделение иностранных языков) и Ленинградский институт авиаприборостроения, была кандидатом в мастера спорта по теннису, защитила диссертацию по спортивным наукам.
Я так и не растолстел, в свои 80 с лишним лет занимаюсь зарядкой, совершаю прогулки, хотя ноги и побаливают (сказываются травмы), но с палочкой не хожу.
В Москве я чувствую дружеское плечо товарищей — ветеранов футбола. Пользуюсь случаем выразить признательность Николаю Петровичу Старостину, Никите Павловичу Симоняну, Российскому футбольному союзу за поздравления с 80-летием. Благодарю ветеранов ленинградского футбола во главе с Германом Степановичем Зониным, приехавших в столицу, чтобы сыграть в честь моего юбилея матч с местными ветеранами. Моя самая искренняя благодарность двум прекрасным женщинам — экс-чемпионкам мира Ларисе Латыниной и Елене Карпухиной, поздравившим меня от имени Театра спортсменов. К моему большому удивлению, великая Лариса Латынина оказалась моей почитательницей с самого раннего детства, о чем я даже не подозревал.
В Москве много болельщиков, которые помнят мою игру и выражают восхищение ею даже в стихах, как это сделали журналисты Евгений Головкин и Алексей Холчев:
Его игра — явление века,
И люди шли к нему на смотр.
С трибун кричали: «Пека, Пека!»
На поле был Великий Петр!
Часть вторая
РАЗМЫШЛЕНИЯ О ФУТБОЛЕ
Глава одиннадцатая
Индивидуальная игра — я всегда был ее приверженцем
За долгую спортивную жизнь я испытал на себе все нововведения, связанные с расстановкой игроков: «пять в линию», «дубль-вэ» и так далее. Системы менялись, а меня специалисты и любители футбола на протяжении нескольких поколений признавали ведущим игроком, утверждали, что я обладаю совершенной техникой, высокой физической подготовленностью.
