— Пойдём, — ответил Томин.
— Скоро годовые контрольные.
— Ага. И четыре игры до поездки в Хит.
— А прикинь, поедем, — мечтательным голосом сказал Зарубин.
— Ага. Мечтай.
— Почему?
— Сейчас не игры, а сплошные побоища.
— Но в них же тоже можно победить.
— Конечно. Но не нам.
— Ну и зря ты так.
— Ой, ладно. Лучше скажи, как ты решил приготовиться? Шпоры писать?
— Нет. Выучить то, что плохо знаю.
— Да, — протянул Михаил, — мне тогда надо половину учебника учить.
— Не всё так мрачно, — сказал Виталий, взяв с полки справочник, — половина не целый.
— Эх, да, — протянул Томин.
Желания Михаила подтянуть физику хватило едва на полчаса.
— Ты знаешь, я, пожалуй, пойду, — сказал он Виталию, — дома дочитаю.
— Ну ладно.
— Увидимся завтра, — сказал Томин, вставая.
— Пока.
Виталий снова погрузился в книгу. Всё равно ни о каких физических упражнениях не было и речи, поэтому и торопиться ему было некуда.
— Привет.
— Привет, — Виталий поднял глаза и увидел Аню.
— Учишь? — сказала она, садясь.
— Ага, — ответил он, — скоро годовые контрольные.
— Я тоже вот решила подготовиться получше. Не поможешь мне?
— Конечно, — улыбнулся Виталий.
В эти выходные Виталий ехал на игру немного позже, и с одноклассниками, которые хотели поболеть за своих. Рука Зарубина уже сносно работала, но думать о нагрузках было ещё рано. Впервые он наблюдал за игрой с трибуны, а даже не со скамьи запасных.
— Жалеешь, что ты не там? — спросила Лена.
— Немного, — ответил Виталий с грустной улыбкой, — но иногда полезно увидеть всё со стороны.
Последняя фраза хорошо подходила именно для этой игры. Более или менее сложные тактические ходы противника тяжело проследить, находясь на поле. Он заметил, как соперники идут всё время по одному и тому же флангу, пытаясь пробить его, когда левый защитник и нападающий будут вконец вымотаны. Словно таран, бьющий в стену, которая слабеет с каждым новым ударом. И они постоянно находили способ сделать это как-то иначе, так, что у команды Виталия не было шансов приспособиться к этой тактике — только обороняться.
Если правильно всё продумать, то любой ход противника можно обратить против него же. Обманки Виталию нравились тем, что давали быстрый результат при минимуме силовых затрат. Конечно, можно ещё вымотать противника и делать с ним, что захочется. Но это займёт много времени, и нет гарантии, что за это самое время ты не вымотаешься сам.
К концу первой половины счёт был три-один в пользу соперника. В перерыве зарубин как можно скорее побежал к команде. Томин, сидя на лавке, едва справлялся со своим дыханием.
— Ну, что ты мне скажешь? — Спросил он Виталия.
— Они всегда идут по левому.
— Да мы заметили, — сказал капитан.
— Но приоткрывают правый фланг. Правый задний всегда уходит. Заметь, тот хит, что вы сделали, вы сделали именно по правому.
— Да, — подтвердил Коля.
— Что ещё? — спросил Томин.
— Ещё они всегда плотно сгруппированы, поэтому хорошо сработают дальние передачи.
— Лишь бы было, кому дать, — ответил Томин.
Во второй половине игры счёт сравнялся ближе к концу. Накал страстей дошёл до своей пиковой точки. Но до финального свистка цифры на табло так и не поменялись. И, как это было по традиции хитбола — назначили капитанскую игру. Зарубин много о ней слышал, и знал, как она проходит, но видеть ему её не доводилось.
На площадке остались только хиттеры, которые встали, как на обычной разыгровке. Каждый из низ мог сделать хит и вывести вперёд свою команду. Вопрос в том, кому это удастся.
Все замерли. От одного человека сейчас зависела судьба целой команды. Тем временем судья поднял руку и начал отсчитывать свистки.
Мяч успел схватить капитан команды соперника и тут же, поднырнув под руку Железнякова, быстро устремился к контрольной зоне. Судьба матча была решена меньше, чем за полминуты.
— Эх, обидно, ну да ладно, — сказал Михаил, когда они с Виталием сидели в сквере.
— Да ладно тебе.
— Да чего уж теперь, надо было на игре думать.
— Ничего. Будет следующий сезон.
— Ага.
— Кстати, скажу по секрету, мне тренер предложил быть хиттером. Сказал, есть все шансы.
— Да ладно! — удивился Томин.
— Да.
— Ничего себе! И что ты ответил?
— Я сказал, что подумаю и постараюсь.
— Да чего тут думать! Старайся и вперёд!
— А вдруг, я не смогу?
— Почему?
— Не знаю. Ну а вдруг?
— А ты сделай так, чтобы смочь.
— Легко сказать.
— Главное — тренируйся, а там видно будет.
— Вот рука заживёт, будем тренироваться, а ближе к осени будет видно.
— Вот это уже лучше звучит.
На этом этапе обучения экзамены были заменены годовыми тестами по всем предметам. Год упорного труда не прошёл для Зарубина даром, и все пятёрки в годовой ведомости свидетельствовали об этом как нельзя лучше. Ещё до окончания учёбы рука уже практически не напоминала о былой травме, и Зарубин стал понемногу возвращаться в привычный ритм спортивной жизни. Он понял, насколько важным было умение ловить мяч одной рукой в любом положении, и поэтому упорно развивал его на тренировках с Михаилом. Они придумывали много ходов, а потом проверяли их на дворовых играх. Многое не помогало, но были и по-настоящему хорошие идеи.
После окончания учебного года они собрались своей компанией, чтобы это отметить. Виталий был искренне рад своим успехам, но была и мысль, которая повергала его в уныние — начало лета означало также и то, что вот уже год он не видел Олю. Что могло случиться, что она пропала из его поля зрения? Эти мысли было трудно заглушить, и он снова и снова включал поиск во внутренней сети Лайтаера в надежде однажды обнаружить её в списке подходящих по указанным признакам.
Летом было гораздо больше свободного времени, которое Виталий в основном посвящал тренировкам и прогулкам с друзьями. Лена, Света, Михаил, — у них даже сложилась общая компания, к которой изредка присоединялись Соня и Алина. Всё шло ровным чередом, и иногда даже хотелось, чтобы поскорее начался новый игровой сезон, чтобы на практике проверить свои новые умения. К тому же он очень хотел стать хиттером и усиленно готовился к этой роли.
— У меня послезавтра день рождения, — сказала Лена одним из августовских вечеров.
— Да мы уж в курсе, — ехидно прищурился Виталий, — даже подарки приготовили.
— Ух ты, — воодушевилась девушка, — ну тогда я тем более вас приглашаю. Послезавтра встречаемся на нашем месте.
— И куда пойдём? — спросил Зарубин.
— В парке посидим в дальней беседке.
— Ого, — удивился Михаил, — вы пить собрались?
— Немножко, — сказала Света.
— Ну, если только чуть-чуть, — сказал Томин.
— Как раз столько, — подтвердила Лена.
— Ну, тогда мы придём, — сказал Виталий.
— Завтра ещё точнее обсудим.
— Хорошо.
На следующий день Михаил как обычно зашёл за Виталием, и они направились на пробежку, с которой всегда начинали свои тренировки.
— Что будешь Черкасовой дарить? — спросил Томин.
— Я ещё не знаю. С одной стороны, не хочется что-то банальное, с другой — и слишком оригинальное тоже не стоит.
— Тут ты прав. Решит, что ты хочешь быть с ней вместе уже наконец-то.
— Да, — протянул Виталий, — поэтому, обойдёмся плюшевым мишкой или чем-нибудь таким.
— Подари ей что-нибудь для игры, в которую вы вместе рубитесь.
— Нет. Хочу что-нибудь осязаемое. Хотя, там есть неплохие варианты.
— Ну тогда, давай я подарю. Поможешь выбрать?
— Да. Есть там одна вещица, которая ей нравится, но ей денег жалко.
— Договорились.
— А ты мне сегодня поможешь с моим подарком.
— Легко.
Виталий решил, что, поскольку они с Леной просто друзья, сильно мудрить с подарком не стоит. Поэтому в назначенное время в назначенном месте он появился с небольшим букетом цветов и небольшим белым плюшевым мишкой. Несмотря на заурядность подарка, радости Лены не было предела. Виталий обнял её и коротко поцеловал в губы. Он не мог не признать, что ему самому это было очень приятно, тем более, что он ощутил желание Лены продолжить этот поцелуй, но сдержался. Первым делом было решено помочь имениннице доставить домой кучу цветов и подарков, о которых почему-то сначала никто не подумал, и только потом переходить к плану празднования.
Виталий с Михаилом оказались единственными парнями на праздновании. Помимо Лены и Светы было ещё три их подружки, и всё проходило вполне скромно. Две бутылки шампанского лишь приятно вскружили голову и помогли завязаться разговору. И если Виталий вполне свободно вёл беседу, Михаил явно чувствовал себя не совсем комфортно.
