Идея лифчика для девочек-подростков отражает утилитарный подход американцев к своему телу. У французов такого отношения к телу не наблюдается. Для начала, если вы начнете спрашивать бюстгальтер для девочек-подростков в специализированных магазинах, на вас непонимающе посмотрят и предложат лифчик для спортивных тренировок. В любом случае вас отправят не по адресу, потому что во Франции бюстгальтеров для девочек-подростков не существует. Если вы начнете объяснять, что вам нужно, над вами могут начать смеяться. При намеке на появление груди молодая француженка отправляется в магазин одежды или местный бутик нижнего белья, работающая в котором женщина знает о лифчиках больше, чем любое другое существо на земле. В отделе магазина могут бродить не только женщины, там можно легко встретить и мужчин, которые пришли со своими женщинами и внимательно изучают товарный ассортимент. Многие французские мужчины являются настоящими мачо, но понимают в женском нижнем белье не меньше, чем в приготовлении gigot d’agneau[132]. Начинающая женщина может уйти из магазина с розовым лифчиком в горошек из сатина или каким-нибудь другим лифчиком, который не «тренирует» ровным счетом ничего за исключением эстетического чувства.
Если французы подходят к телу и отношениям между полами в большей степени с точки зрения эстетики, чем с точки зрения практичности, то такой подход присутствует и при выборе первого лифчика. Француженки тратят значительную часть своего дохода на нижнее белье производства компаний La Perla, Aubade или Chantalle. Даже в любом продуктовом магазине Monoprix (единой цены) в самых маленьких и никому не известных городках покупатели имеют огромный выбор очень занятных и игривых моделей нижнего белья. Например, в нашем местном парижском магазине Monoprix отдел нижнего белья находится в передней части магазина. Все остальные необходимые для жизни товары: еда, подгузники и вода расположены в дальней части магазина, словно о них забыли и вспомнили только потом, решив, что одного нижнего белья для жизни мало.
Должна вам признаться, что у меня бюст внушительных размеров. Даже когда я была подростком, скромных подростковых лифчиков мне было явно недостаточно. Мне была нужна… как бы это лучше выразиться… арматура. Помню, как однажды мы с матерью выбирали мне бюстгальтер, и мама пришла к выводу, что мне больше всего подходит спортивный лифчик, который был похож на боевую машину пехоты, сделанную из ткани. Казалось, что такая броня может легко выдержать шквальные ветра и даже падение метеорита.
В подростковом возрасте утилитарный комфорт был основным критерием моей жизни. Я прекрасно понимаю актрису Гильду Раднер, сказавшую: «Для меня главным критерием при выборе одежды является то, чтобы нигде не жало и не чесалось». После переезда в Париж я решила найти себе идеальный французский лифчик. Я пошла в ТРЦ Galerie Lafayette, который своими террасами и стеклянным куполом больше напоминает коробочку для украшений, чем торгово-развлекательный комплекс. Там я примерила целый ряд лифчиков самых разных фасонов, производителей и изготовленных из разных материалов: сатина, шелка, хлопка и тюля, я примерила расцветки в горошек, с окантовкой из кружев, с бархатом и спандексом. Я потратила кучу времени, чтобы понять, что мне ничего не подходит. Утомленная шопингом, я унесла мой гигантский американский бюст в кафе и решила выпить.
Французы не испытывают чувства вины по поводу собственного тела. Они считают, что секс является неотъемлемой частью жизни точно так же, как хороший обед. Существует даже французская поговорка, выражающая эти жизненные ценности: «Il bouffe bien, il boit bien, il baise bien» (он хорошо ест, хорошо пьет и хорошо трахается[133]). Потные ручки пуританства и протестантского чувства вины, слава богу, не коснулись французской культуры.
Хочу рассказать вам один случай, связанный с моими детьми, который произошел после того, как мы вернулись в Штаты. Я разговаривала с приятельницей во время обеда, и моя дочь перебила меня следующими словами: «Мама, ты произнесла плохое слово». Ей вторил сын: «Да, мам, ты сказала суперплохое слово». Я не могла взять в толк, чего я сказала не так. Потом моя приятельница вспомнила, что я произнесла при детях слово «секс».
Я пыталась убедить детей в том, что в слове «секс» нет ничего плохого. И чем сильнее я старалась, тем больше дети смущались. Дошло до того, что, когда сын спросил меня, как называется книга, которую я пишу, я ответила: «Что француженки знают о мужчинах, любви… ну, и о других вещах». Мы незадолго до этого вернулись из Франции и словно оказались в другой галактике. Как же получилось, что мои дети начали воспринимать слово «секс» как плохое? Какую промывку мозгов им пришлось пережить? Во Франции они совершенно спокойно относились к самым разным вещам, но в Америке их будто подменили. Однажды я наблюдала, как мои дети присоединились к группе других американских детей, высмеивавших на калифорнийской пляже двух голых малышей. Родители этих малышей оказались шведами, которые совершенно не могли понять, почему окружающие так странно реагируют на наготу их отпрысков, старшему из которых было четыре года. Во Франции ничего подобного никогда бы не произошло.
Шарлотта Рэмплинг писала, что француженки спокойно относятся к своему телу благодаря влиянию французской культуры. Это вопрос воспитания – ни больше и ни меньше.
Обнаженные тела можно увидеть во Франции повсеместно. Статуи в парках демонстрируют нам огромные бронзовые груди и мясистые ягодицы. В каждом музее полным-полно картин, изображающих нагую натуру. Французы целуются в парках и на улицах, а аттракционы развлекательных парков и шапито раскрашены очень даже откровенными картинками: женщины с огромным бюстом танцуют канкан, а у мужчин в аудитории просто глаза из орбит вылезают от такого приятного зрелища. Эти картинки одновременно смешные и слегка порнографические, откровенные и бурлескные, но родители совсем не переживают оттого, что дети их видят.
Впервые я столкнулась с тем, как французы относятся к вопросам пола, возникающим в процессе воспитания детей, когда мой сын был совсем малышом. В один прекрасный день его подруга по игровой площадке Наташа принесла с собой новую куклу. Эту куклу звали Фанфан, то есть это был мальчик-пупс. Наташа с гордостью демонстрировала свое новое приобретение не только потому, что игрушка была популярной среди детей ее возраста, а еще и потому, что Фанфан умел пи́сать. С гордостью она сняла подгузник с пупса и показала мне, как он писает. Меня удивило не столько то, что пупс мог «пи́сать», а скорее то, что у него был маленький анатомически правильно переданный пенис.
Я, видимо, широко открыла рот или сказала нечто несуразное, потому что Наташа спросила меня: «Что-то не так?» Я даже и не знала, что ей ответить. Куклу Фанфан производит французская компания Corolle, которой в свою очередь управляет американский концерн Mattel. Однако не ищите Фанфана на полках американских детских магазинов. По словам директора по продажам Corolle в Северной Америке: «На американском рынке мы таких кукол не продаем… Американское общество слишком для этого пуританское. В США никто не готов публично обсуждать вопросы пола».
Совершенно очевидно, что многое из того, что французы воспринимают как норму, как часть жизни, для американцев является излишне «сексуальным». Поэтому некоторые образовательные игрушки и книжки, изданные во Франции, никогда не появятся в продаже в Америке. И таких книг немало.
Например, в красиво изданной французским Лувром книге для маленьких детей под названием «Грудь», напечатаны репродукции картин Гойи, Гогена и Ботичелли. Книга начинается словами: «Когда я вырасту, у меня будет грудь, как у мамы». Или две ставшие классическими детские книги издательства Gallimard из серии «Мои первые открытия» под названием «Перед рождением» и «Рождение». В этих книгах на примере животных детям объясняются основы размножения. В книгах приводятся иллюстрации, точно демонстрирующие процесс «брачного танца», совокупления, беременности и рождения самых разных видов животных.
Однажды моя американская приятельница увидела эти книги у меня в парижской квартире и сказала: «Вот в Америке ничего подобного никогда не издадут». И она была совершенно права. Эти издания демонстрировали на Франкфуртской книжной ярмарке, и, по словам редактора издательства Gallimard, «их очень хорошо восприняли все издательства за исключением американских, которые назвали их «эротическими».
Точно такой же прием ждал и другую книгу издательства Gallimard под названием «Тело». Это анатомическая книга для детей с иллюстрациями, изображающими мальчика, девочку и новорожденного. В книге проиллюстрированы разные процессы: от молекулярных до переработки пищи в желудочно-кишечном тракте. Во французском издании мы видим картинки двух голых малышей. В американском издании на мальчика надет памперс, а на девочку – штаны. Любопытно, что это издание без каких-либо графических изменений продается в других десяти странах, включая Южную Корею и Тайвань. Таким образом, США оказались единственной страной, где были внесены изменения в иллюстрации (правда, за исключением исламского Ирана, куда, кстати, в свое время было запрещено ввозить французскую купюру в 100 франков, потому что на ней была изображена гологрудая Свобода с картины Делакруа).
