Давайте рассмотрим значение орального секса для Хэнка. Для него минет, сделанный женой, равнозначен тому, что она ценит и любит его. Он невротически привязывает любовь к сексу. И думает, что минет — это его первоочередная потребность, а на самом деле его первоочередная потребность — любовь.
Минет особенно отягощен значением. Его часто ассоциируют с подчинением, иногда — с унижением или рассматривают как инструмент для получения желаемого. Обычно так его расценивают мужчины, но это обоюдоострый инструмент. А как насчет минета как акта любви? Акта дарения?
Всякий раз как пациент принимается с жаром говорить о каком-нибудь сексуальном акте, я обнаруживаю у него проблемы с доверием . Обычно он не верит в то, что партнерша будет удовлетворять его потребности.
Когда эмоциональная потребность бессознательно увязывается с сексуальной, слово «нет» символизирует категорическое отвержение. Оно воспринимается слишком близко к сердцу.
Хэнк установил в отношении жены нереалистичные сексуальные ожидания: если ты делаешь мне минет — значит, ты меня любишь, если не делаешь — не любишь. Но Хэнк просто не понимал этого искажения.
Так поступают многие мужчины: они видят только сексуальную потребность, а потом клянут моногамию, когда разочаровываются.
Еще один мой пациент, как раз собиравшийся жениться, подчеркнул это, сказав мне: «Если уж я собираюсь променять возможность спать со многими разными женщинами, пусть и умозрительную, на брак и секс с одним-единственным человеком до конца дней своих, то лучше бы этот секс был хорошим!»
У мужчин может возникнуть внутренний конфликт этих двух соперничающих желаний — стремления к многообразию и стремления к моногамии.
Но это не такая битва, где одна сторона побеждает, а другая побеждена, где «многие» потерпели поражение, а моногамия стала славным триумфатором. Скорее, это вечная гонка, в которой одно желание чуточку вырывается вперед, в то время как другое яростно дышит первому в затылок.
Хотя стремление к любви и партнерству может выиграть эти соревнования, остается еще и чувство собственного права: если уж мужчина выбрал женщину как свою единственную — великодушная жертва в его глазах, — то она должна быть хороша и достойна этого.
Подобные мысли — тотальная мужская ошибка. Когда они разбираются со свойственной сексу дихотомией «одна против многих», основываясь на страхе, они готовят себя к неудаче. Тот донкихотствующий молодой человек, которого я цитировала выше, искренне любил свою невесту и говорил, что он счастлив сделать выбор в пользу секса только с ней. Но его настойчивые ожидания — раз он от чего-то отказывается, то секс с будущей женой должен быть хорошим, — лишь готовят ему почву для разочарования, поскольку они слишком требовательны и иррациональны.
Никакие сексуальные отношения не бывают хорошими постоянно. И если кто-то рассказывает себе сказку о том, что одинокая жизнь ярче, а брак приведет к скуке, то именно это его и ждет. Мужчины, которые оказывают давление на своих возлюбленных, часто отличаются наименьшими навыками в области соблазнения.
Мужчинам с сексуальным эго, основанным на количестве женщин, с которыми они переспали, обычно бывает труднее всего смириться с моногамией, не говоря уже об их раздутом чувстве права и ложных представлениях о собственном сексуальном мастерстве.
Один пациент рассказал мне, что однажды ночью, когда он был в настроении для секса, а его жена — нет, он так расстроился и рассердился, что спросил: «Да знаешь ли ты, сколько женщин меня хотят?!»
На самом деле ответ был — ни одной.
Многие мужчины опасаются, что отношения означают для них уход из царства бесконечных возможностей только ради того, чтобы пропасть с концами в наводящей ужас матримониальной катастрофе — браке без секса. Они живо рисуют себе «конец света» — только без восторга, без спасителя, без рая. Они словно отстали от поезда. А тем временем все остальные — все мужчины-одиночки — как сыр в масле катаются.
Эти страхи небеспричинны. Речь о том, чтобы не потерять свое мужество, свою жизненную силу. Как сказала мне одна из подруг, секс — это жизнь .
Именно так, думала я, причем в самом фундаментальном смысле. Но это еще и экзистенциальный момент. Половое влечение — это выражение того, что ты жив , полон энергии и творчества. Тревога, которая появляется у мужчин из-за возможности оказаться в браке без секса, возникает не только из-за того, что они биологически сверхсексуальные создания. Смерть секса в браке — это не просто страх смерти, как предполагают некоторые представители моей профессии. Это истинная смерть, смерть духа, смерть надежды.
* * *
Удивительное открытие, которое я сделала из историй моих пациентов: тема, которая чаще всего интересовала их во время секс-терапии, — это любовь .
Однако понять это бывает трудно, поскольку чувство любви часто смешано с другими, внешне противоречивыми, импульсами, возникающими во время секса, — например, агрессией и страхом. И эти импульсы заставляют мужчин теряться и часто пугают их.
Они беспокоятся: неужели я утрачу свою власть, свой контроль? Их мысли разбегаются: я ненавижу эту потребность в одобрении. Я чувствую себя зависимым — и ненавижу это. Мне ненавистно то, что она взяла надо мной такую власть. Достаточно ли я хорош для нее? Забудь об этом, она ничего не стоит. Или мазохистский вариант: я хочу, чтобы надо мной доминировали и подчиняли меня. Это даст мне чувство безопасности.
Мне кажется, что гораздо более продуктивно — отказаться от идеи о том, что мужчины и женщины обладают совершенно разной сексуальной природой. Если бы мужчины и женщины смогли распознать «другого» в себе, они могли бы начать нормально относиться к идее исследовать сексуальность в паре.
* * *
Я ожидала, что Эми позвонит мне вскоре после нашей непростой совместной встречи, — и оказалась права. Она хотела встретиться со мной наедине. Она впала в депрессию по поводу себя самой и не могла от нее избавиться.
— Я думала, что я идеальная подруга, — пожаловалась она. — Теперь я в этом не так уверена.
Эми устроилась на диване и начала с сюрприза. Она воспользовалась компьютером Кейси, чтобы найти порносайты, которые он посещал, надеясь выяснить, что же его так очаровывало в них и почему ее одной для Кейси недостаточно . То, что она обнаружила, превзошло ее ожидания.
— Моим первым импульсом было сравнить себя с этими женщинами и разобрать их по косточкам: их лица, их тела, их одежду — те немногие одежки, которые на них были. Но чем больше я смотрела, тем более абсурдным казалось мне это занятие. Я даже начала посмеиваться. А потом… ну… я возбудилась — и чуть со стыда не сгорела — от тех самых сексуальных сцен, которые я отказывалась разыгрывать, если Кейси меня просил. А потом стала мастурбировать.
Эми примерила на себя мир Кейси — и он вогнал ее в растерянность.
— Порно вызывало у меня отвращение — но и возбуждало тоже , — сказала она, вперяя в меня взгляд, полный пронзительной неуверенности. — Я хочу понять, что это значит. Я должна знать.
Я не слишком удивлена тем, что Эми возбудилась от просмотра порно, хотя разумом она не была заинтересована тем, что видела на экране. У женщин тело и разум часто бывают не в ладах друг с другом.
Это напоминает мне одно замечательное исследование, в ходе которого сексологи демонстрировали пленку с записью сексуальных актов отдельно группам мужчин и группам женщин, подключенных к плетисмографу. Это прибор, который измеряет приток крови к гениталиям — признак физического возбуждения.
Обе группы наблюдали изображения гетеросексуального секса, мужского и женского гомосексуального секса, мастурбирующего мужчины, мастурбирующей женщины, красивого мужчины, идущего по пляжу, женщины, в обнаженном виде занимавшейся гимнастикой, и случку бонобо — карликовых шимпанзе. Каждого участника спрашивали, возбудила ли его (или ее) эта запись, а потом ответы сверяли с показаниями плетисмографа.
То, что возбуждало мужчин, по их собственным словам, подтверждалось реакцией их тел. Гетеросексуальные мужчины ощущали приток крови, глядя на любые изображения женщин или гетеросексуального секса; их тела не реагировали на других мужчин. Геи реагировали на мужские гомосексуальные образы.
Однако у женщин результаты были совершенно иными. Их тела реагировали на все, даже на те образы, которые, по их словам, вообще их никак не возбуждали. Они реагировали на гетеросексуальный секс, на мужской гомосексуальный контакт, на женщину, выполнявшую упражнения, и даже на бонобо!
Это исследование указывает на то, что женская сексуальность гораздо более экспансивна — или, как говорят китайцы, неистощима. Знаменитые исследователи секса нашего времени, Мастерс и Джонсон, говорят, что «женская способность к наслаждению заставила бы устыдиться любого мужчину».
