Жюльен. А куда?
Ласюрет (распахивает шкаф и заталкивает туда Жюльена). Да в шкаф же, как все рогоносцы!.. Можете пока вдыхать аромат ее платьев. Это напомнит вам счастливые времена. (Запихнув Жюльена в шкаф, поспешно выходит в коридор, кричит.) На сцену, на сцену! Первое действие начинается.
Стремительно входит мадам Александра в сопровождении своей свиты.
Мадам Александра. Да не орите вы, болван! Подымут занавес, когда я буду готова! Вы опять нынче вечером заменяете Трулазака?
Ласюрет. Да, Наша Дорогая Мадам.
Мадам Александра. Веселенькие дела! (Исчезает в своей уборной.)
Входит Коломба.
Коломба (кричит). Где он? Где же он? (Заглядывает в свою уборную, там никого нет, снова кричит.) Жорж! Жорж! Где Жюльен? (Снова входит в уборную и видит вылезающего из шкафа Жюльена. Бросается в его объятия с криком.) Дорогой мой! (Смотрит на него.) Откуда ты взялся?
Жюльен. Из шкафа.
Коломба. А зачем ты залез в шкаф?
Жюльен. Чтобы тебя разыграть.
Коломба (прижимая его к себе так, что он еле дышит). Дорогой мой! Какое счастье! Если бы ты только знал! Как бесконечно долго тянулась наша разлука.
Жюльен (тихо). Еще дольше, чем тебе кажется.
Коломба. Но ты был все время занят! Тебе было что делать. Учение, стрельба, кругом марш по всей форме, отдавать честь офицерам… А твоя маленькая женушка была совсем одна и ждала тебя. Как хорошо! До чего же хорошо! И какой красивый получился из тебя солдат! Прямо генерал!
Жюльен. Пока еще не генерал. Но все-таки повезло — синий цвет мне к лицу.
Коломба. Они хоть собираются повышать тебя в чине?.. Я знаю… словом, Наша Дорогая Мадам знает кое-кого из министерства… Можно было бы им написать…
Жюльен. Спасибо.
Коломба. Они здорово тебя гоняли, милый? Садись. Садись сейчас же. Ты, должно быть ужасно устал. (Садится к нему на колени.) Сколько они заставляют вас проходить за один раз?
Жюльен. По двадцать рять километров.
Коломба. Но на обратном пути разрешают ехать в трамвае?
Жюльен. Нет.
Коломба. И вам приходится самим следить за своим бельем и возиться с хозяйством?.. Ну и жизнь! Понятно, что у тебя не хватало времени думать обо мне!
Жюльен. Напротив. Я думал о тебе все время.
Коломба. Все так говорят! Но когда вас, мужчин, сгоняют вместе, вы только и думаете, как бы поболтать о разных гадостях. О милый, все эти ночи без меня… Правда, ведь кровать казалась тебе ужасно широкой?
Жюльен. Она, знаешь ли, узенькая.
Коломба. Вот видишь, для тебя это просто каникулы. Как говорится, свалил тяжесть с плеч. Все-таки передышка, снова почувствуешь себя свободным, молодым! Тем хуже для твоей бедной женушки, которая проводит все ночи одна, а если замерзнет, кладет в постель грелку. Какие же все-таки мужчины эгоисты!
Жюльен. А как малыш?
Коломба. Хорошо! Нравится тебе мой коричневый костюмчик?
Жюльен. Очень красиво, но, должно быть, дорого стоит.
Коломба. Нет-нет. Почти совсем задаром. Я нашла тут одну портниху, которая делает мне скидку и шьет в кредит. Впрочем, знаешь, я теперь много зарабатываю. Могу даже тебе переводить небольшие суммы, чтобы ты в Шалоне немного покутил. А ты пропьешь их с девочками! Знаем мы вас! Мужчины потому так и дорожат военной службой, что могут избавиться от нас. Твой Дерулед, который требует увеличения сроков военной службы до трех лет, очевидно, ужасный бабник, хуже всех других — вот в чем секрет!
Жюльен. В Шалонском лагере, знаешь ли, не так уж много девиц.
Коломба. Знаю. Знаю. Я нарочно наводила справки: вам иногда дают увольнительную на ночь. Воображаю, что вы там вытворяете! Уверена, что ты меня обманывал. И не говори нет, все равно солжешь.
Жюльен. Представь, нет. (Естественным тоном.) А ты, Коломба?
Коломба. Я, дорогой, я? Не смеши меня! У меня и времени бы не хватило! Знаешь, в новой пьесе у меня двадцать пять строк. Ужасно много работы. А ты пойдешь в зал, похлопаешь мне? Увидишь меня в костюме маркизы. И не узнаешь своей жены. Мне будет ужасно страшно, что ты в публике! О миленький мой, любимый, как хорошо, что ты приехал. А вид у тебя прекрасный.
Жюльен. Да.
Коломба (целует его и встает с его колен). А все-таки хорошо не видеться некоторое время, потом особенно приятно встретиться. Разреши, я переоденусь. Сейчас подымут занавес. Я опаздываю. (Скрывается за ширмами.)
По мере того как она переодевается, то и дело мелькает ее обнаженная рука, развешивающая одежду на ширме.
Голос Коломбы. А на сколько тебя отпустили?
Жюльен. На двадцать четыре часа.
Голос Коломбы. Только на двадцать четыре? А нельзя ли сказать, что ты опоздал на поезд?
Жюльен. Нет.
Голос Коломбы. Но, дорогой, это же ужасно! И как назло именно сегодня вечером меня пригласили ужинать очень влиятельные люди — они могут быть мне полезны, но сейчас это слишком долго объяснять, — а завтра днем у меня репетиция!
Жюльен. Не ходи с ними ужинать, чего же проще.
Голос Коломбы. О Жюльен, миленький, это невозможно! Речь идет о всем моем будущем!
Жюльен. И о моем тоже. А будущего солдату, да было бы тебе известно, отпущено немного.
Голос Коломбы. Не говори глупостей. Тебе еще дадут увольнительную, а мне, возможно, другого такого случая не представится. Речь идет об очень влиятельных людях, которые могут устроить мне контракт в «Фоли-Бержер». Там нужна молоденькая актриса моего амплуа, которая бы изображала налог на прибыль в ближайшем ревю… Но, милый, я буду совсем одетая, иначе я бы не согласилась даже попробовать. «Налог на прибыль», сам понимаешь, что это такое! Говорят, на меня наденут меха стоимостью в две тысячи франков, а обнаженной будет только нога. Нога — это же пустяки. Пойми, это не имеет ничего общего с девчонками, которых нанимают, чтобы они показывали груди.
Жюльен (встает и вдруг кричит). Не смей говорить обо всей этой грязи! Сегодня вечером, Коломба, мы пойдем домой.
За ширмами молчание.
Голос Коломбы (после паузы). Ну ясно, не успел вернуться и уже кричишь.
Жюльен (кричит). Кричу и буду кричать! Да, буду и вдобавок еще все разнесу, если понадобится. Но, клянусь, так это тебе не сойдет!
Коломба (выходит из-за ширмы полуголая, в панталончиках и корсете, и, скрестив руки на груди, невинно). Но в чем дело, дорогой?
Жюльен (кричит, он нелеп). Ты отлично понимаешь, что я имею в виду! Не разыгрывай оскорбленную невинность.
Коломба (ясно глядя на него). Да нет, милый, я ничего не понимаю.
Дюбарта полуодетый выходит из своей уборной и стучит в дверь Коломбы.
Дюбарта. Тук! Тук! Тук! Ты здесь, кошечка? Я хотел тебя предупредить, что надо быть очень осторожной. (Приоткрывает дверь и видит Жюльена.) О, простите!..
Жюльен. Пожалуйста.
Дюбарта. Ну как, удачно проводите отпуск?
Жюльен. Да.
Дюбарта. Браво! А ты знаешь свои куплеты, кошечка?
Коломба. Да, мсье Дюбарта.
Дюбарта. Браво! Браво! Браво! Посмотрим нынче вечером. (Уходит так же, как и вошел.)
Жюльен. Почему он зовет тебя «кошечка»?
Коломба. Не знаю. Потому что он очень любезный человек. Он мне много помог в работе над ролью.
Жюльен. И почему-то говорит тебе «ты»?
Коломба. В театре все на «ты». Не мне тебя этому учить. Он на «ты» также и с твоей матерью.
Во время их разговора появляется озабоченный и важный Дефурнет. Потихоньку стучит в дверь уборной Коломбы.
Дефурнет. Тук! Тук! Тук! Вы здесь, мышка?
Жюльен(ворчливо). Теперь уже мышка…
Дефурнет. Я только хотел сказать, мышка, что надо быть поосторожнее, потому что… (Открывает дверь и видит Жюльена.) О, простите!..
Жюльен. Пожалуйста.
Дефурнет. Простите, простите. Я пришел сообщить твоей жене одну вещь. Ну как твои дела?
Жюльен. Все благополучно.
Дефурнет. У тебя хороший вид.
