— Почему эти твари нас не трогают? — спросил парень, расправив свою повязку.
— Потому что я с вами, — ответил Катар и достал флакон со специальным составом.
Макнув в него палец, он ухватил парня за подбородок и нарисовал на его лбу открытый глаз.
— Стой на месте, я остальными займусь.
Слуга ведьмы прошелся по строю и сноровисто начертил у каждого на лбу такой же знак. Вернувшись обратно, он взглянул на новичка, проверив повязку, кивнул и скомандовал:
— Готовсь!
Отряд подобрался, и командир подошел к плите. Вставив артефакт в положенное место, он сделал два шага назад и активировал контрольный артефакт, который висел на его шее и изображал медальон.
Знаки на каменной плите налились тьмой, а Катар тихо произнес, не сводя взгляда с тьмы:
— Чтобы не случилось — молчи. Спадет повязка — не открывай глаз. Если станет совсем тяжко — пой.
— Я… я не умею, — тихо ответил парень.
— В этом и вся соль, — кивнул Катар. — Тех, кто умели — сожрали первыми.
Вокруг отряда начал собираться народ. Каждая ходка этого отряда была целым событием. И дело тут было не только в том, что выглядело это как минимум эффектно. Зевак поглазеть на подобное событие собиралось много.
Особо выделялось преображение командира.
Он был единственным среди отряда, кто не вязал себе повязок, но стоило воротам активироваться, он преображался. Свободная рубаха натягивалась от выраставших мышц, по телу бежали черные линии, которые формировали на нем защитный рисунок. Они стекались к его лбу и формировали третий глаз. Лицо тоже преображалось. Скулы заострялись, на подбородке сквозь кожу проступал мощный шип. Из лба вырастали рога, которые изгибались и уходили в сторону затылка. За несколько секунд Катар превращался в подобие темной твари с одним исключением. Ни когтей, ни острых зубов у него не было.
Преображение действительно было эффектным, но дело не только в зрелищности, но и в том, что собирались люди, которые с надеждой ждали возвращения родных или хотя бы весточки, что с их родными все в порядке.
— С левой ноги! За мной! Марш! — рыкнул демоническим утробным басом Катар.
Члены отряда «Смерть», как один, подняли ногу и шагнули вслед за слугой ведьмы во тьму.
Несколько шагов молодой мальчишка Карлос ничего не ощущал, но стоило ему пройти в стихию, он почувствовал необычное ощущение.
Не было холода, не было жары. Ни усталости, ни тяжести. Ни ветерка или хотя бы сквозняка. Впервые в жизни он не почувствовал ничего.
Сначала он старался быть настороженным, но затем ощущение опасности куда-то улетучилось. Стало легко и просто идти в ногу.
Но стоило парню успокоиться, как он кожей почувствовал, как на нем скрестились тысячи взглядов. Его рассматривали, словно оценивая. И взгляд этот был не тот, что он испытывал от отца торговца, который оценивал его. Это был взгляд его матери, которая оценивала курицу, которую собиралась зарезать на суп.
— Что же ты мелкий сюда поперся…
— Это не игрушки…
— Молодой еще, на губах молоко не обсохло…
Шепот со всех сторон навалился одновременно. Словно кто-то дал отмашку, и все голоса заговорили в один миг. Они были тихими, но их количество было настолько огромным, что все они превратились в один непроницаемый шум, за которым было не слышно: маршируют остальные или нет.
Однако парень помнил наставления отлично и старался не слушать голоса. Проскользнула мысль запеть, но из головы от страха, который нагнал многоголосый шепот, вылетели все песни.
Чтобы хоть как-то собраться с силами и не обращать внимания на шепот, который высмеивал, пугал, угрожал и просто смеялся над ним, он представил, как встретит отца. Как взглянет ему в глаза и, расправив плечи, скажет:
«Я, может, и мал еще, но в стороне тоже не останусь! Я через тьму за раненными ходил с отрядом „Смерть“. Я взрослый! Я смогу!»
Эта мысль неожиданно помогла и позволила ему расправить плечи.
— Да кто ты такой? Ты же…
— Плечи он расправил. Тебе бы пошло кишки свои на плечах этих носить…
— Убью суку… раздавлю…
— Хитер, сукин сын, хитер, но не хитрее…
— Бездна, как же ты жалок. Видела бы тебя мать, повесилась бы от стыда…
— Хочешь увидеть, что у меня под юбкой? Я знаю, что хочешь…
Парень продолжил представлять отца, но внезапно шепот исчез. парень не сразу обратил внимание на этот факт, но тут кто-то сдернул с него повязку и хлопнул по плечу.
Карлос успел зажмуриться, но голос его успокоил:
— Пришли. Открывай глаза.
— А ты не демон какой? — не открывая глаз, произнес парнишка.
— Не демон. Хватит халтурить. Помогай давай!
Он открыл глаза и понял, что находится посреди лагеря. Перед ним находился Катар, который кивнул в сторону одноосной телеги.
— Раненых много. На руках не унесем. Быстро загружаем и обратно. Не успеем — помрут.
БУДУМ!
Оглушительный взрыв прозвучал где-то вдалеке. Парень на автомате втянул голову и испуганно заозирался.
— Что происходит? — оглянулся слуга ведьмы на стоявшего чуть в стороне воина в броне, на груди которого был герб Вольных баронств.
— Светлые в тыл зашли.
— Армейские?
— Нет, фанатики, — мотнул головой тот. — Не единым фронтом, а отрядами по сотне-две. Пылающие кулаки ими занимаются.
Катар кивнул и спросил:
— Где раненые?
***
Роуль глубоко втянул носом воздух и, поджав губы, произнес:
— Маркус.
— Что? — спросил Хойсо, наблюдая со стены, как у леса происходит бой Габо и трех паладинов.
Людей успели отвести, и пылающий рыцарь тянул время, чтобы смогла подойти подмога. У него была мысль попытаться закончить бой самостоятельно, но, к его удивлению, паладины показали отличную сработанность. Четыре выпада и резких финта ушли в молоко, а единственная результативная атака, несмотря на вложенную в клинок силу, безрезультатно влетела в коллективный щит из света.
Пробовать дальше и пытаться справиться самостоятельно он не стал, здраво рассудив, что это будет связано с огромными рисками, а его выбывание из строя даже на полдня может оказаться по-настоящему смертельным для его людей.
— Я говорю, что за нами наблюдает Маркус, — пояснил упырь. — Этот сукин сын наблюдал весь штурм и наблюдает сейчас.
— Думаешь, он готовится?
— Ему ничего не мешает изучать наши козыри, — пожал плечами упырь. — Ты ведь не думаешь, что наши «малыши» выросли настолько, что с ходу будут брать крепости?
— Я тоже почувствовал, что тут что-то неладно, — кивнул Хойсо. — Почему они оставили эту крепость без укрепления? Тут ведь даже фанатиков не было. Могли бы и устроить серьезный отпор.
— Клан в опале, — начал пояснять Роуль. — Если тебе не позволяют моральные принципы и общество уничтожить чужой клан, тогда просто сделай так, чтобы его уничтожили другие. А сам просто сиди и смотри, как твою работу выполняют враги твоих врагов.
— Ты хочешь сказать, что их просто отдали нам на растерзание? — нахмурился Хойсо.
— Скорее всего, так и вышло, — кивнул упырь. — К тому же Маркус прекрасно изучил то, что делали наши ученики.
Хойсо вздохнул.
— Весь этот поход может плохо кончиться, — произнес он, наблюдая, как из-под земли в паладинов начали бить острые, словно иголки, шипы.
— А как он может кончиться «по-хорошему»? — с усмешкой спросил упырь. — Ты вообще понимаешь, что он не может кончиться просто так? Никто не сложит оружие. Мы не помашем рукой императору и не пойдем домой, гонять по горам коз и пугать детей в темных проулках.
— Да, но…
— Что должно случиться, Хойсо, чтобы ты сказал — все закончилось «хорошо»?
Черт насупился и снова уставился на Габо, который продолжал бой с поддержкой мага земли.
— Мы затеяли чудовищную вещь. Именно ту вещь, которая губила целые континенты и отправляла их под воду, — Роуль перевел взгляд на сражающихся паладинов. — Посмотри на эту тройку. У них весь отряд полег, а они не собираются уходить. Они бьются до конца, а это значит, что их ненависть сильнее чувства самосохранения. Понимаешь, о чем я?
