У кровососущих, к несчастью, очень хороший слух, и вампиры – не исключение. Поэтому Улькины вопли для них все равно что скрип гвоздем по стеклу, усиленный в несколько сотен раз. Упав на землю, эти бедняги скрючились, тщетно зажимая руками уши. Асака и вовсе взвыла, не зная, куда деваться от дробящего даже камни звука. А баньши все визжала и визжала, выражая свое искреннее негодование и не видя, что из глаз и ушей посмевших ее обидеть нелюдей уже потекла черная кровь.
Когда решила, что с них достаточно, я пихнула стоящую спиной баньши ногой и, как только подруга сбилась с ноты, проворчала:
– Все. Хорош стекла бить. Это не сведения для ритуала, Уль.
На улице, хвала Создателю, воцарилась тишина.
– Что? – спустя несколько секунд ошеломленно спросила баньши.
– Я ошиблась, – невозмутимо сообщила я, убирая руки от ушей. – Это были шпаргалки по оборотничеству, которые мне сегодня не понадобились.
Улька от растерянности как стояла с раскрытым ртом, так и замерла в ступоре. Шмуль, которого я все-таки отпустила, опасно поперхнулся. А я бесстрашно подошла к ближайшему кровососу и сочувственно похлопала его по плечу.
– Вам пора, приятель, ночь на исходе. Восстанавливаетесь вы, конечно, быстро, но глухая девушка – это безобразие. Так что поспеши, пока она совсем не скисла. Авось зачтется тебе потом за спасение благородной особы.
Парень, даром что едва дышал, с тихим стоном перевернулся на живот, все еще сжимая голову окровавленными ладонями. Затем, пошатываясь, встал. Помог такому же несчастному другу, у которого лицо превратилось в жутковатую маску, после чего они в четыре руки подняли беспамятную девицу и без единого слова растворились в темноте.
– Вампиры злопамятны, Хель, – тихо заметил Шмуль, когда они исчезли. – А высшие вампиры – тем более.
Я отряхнула руки.
– Это не страшно. Зато Улька никого не будет бояться на мертвологии.
На этот раз он набросился сразу, стоило мне только появиться в комнате. Налетел ураганом, сбил с ног и сгреб в охапку, прижал к стене, успев, правда, подставить между холодным камнем и моей спиной широкую ладонь. Только поэтому меня не приложило об камень со всей силы, и поэтому же не пострадали мои нежные крылья.
– Княже… – задыхаясь в железных объятьях, просипела я, когда муж с урчанием вцепился клыками в мою шею, а второй рукой, как и обещал, бесцеремонно принялся ощупывать мое тело. – Да что ж ты так… с ходу… не было у меня никого! Тьмой клянусь, ни один мужчина там ко мне не прикасался!
Он приглушенно рыкнул, зарывшись носом в мои волосы, но не отстал, пока не обнюхал меня всю, не обшарил руками сверху донизу и не убедился, что к его законной добыче никто чужой не притронулся. Я, правда, опасалась, что это займет больше времени и закончится так же, как в тот раз, когда он меня признал, но обошлось – всего через пару минут Князь как-то странно фыркнул, поморщился, а затем с неудовольствием отстранился.
– Что это за запах?
– Какой? – переведя дух, спросила я, все еще трепыхаясь в его руках, как пойманная птица в силках.
– Он был раньше, но слабый. А сегодня его присутствие на твоей коже меня раздражает. Чем ты ее мазала?
– Мазью. Лечебной.
– Зачем?
Я воззрилась на супруга с недоумением.
– Что значит – зачем? Ты мою шкуру видел? – А когда демон непонимающе нахмурился, выразительно ткнула пальцем себе в шею. – Вот это мне приходится носить на себе и в реальности, если ты не знал. Да, они заживают, и с мазями даже быстро, но каждый день появляются заново. Во всяких неожиданных местах. Тебе нравится прикасаться к моей коже, когда она вся покрыта синяками?
Он раздраженно заворчал и наконец разжал руки.
– Смывай.
– Чем? – спокойно осведомилась я и чуть не вздрогнула, когда мне на руки прямо из воздуха рухнуло мокрое полотенце. После чего подавила вспыхнувшую злость и принялась ожесточенно вытираться, до красноты растирая кожу. Вот же зараза… мог бы и вылечить, если на то пошло. Из-за его укусов я даже платье открытое надеть не могу. Скоро в монашку превращусь. Чудовище!
Долго ждать он не захотел; как только я остановилась перевести дух, тут же подступил снова и требовательно ткнулся носом в мою шею, не только нюхая, но и пробуя ее на вкус языком.
– Все равно плохо, – недовольно высказал он, хлестнув по воздуху хвостом.
Я чуть не фыркнула.
– Конечно. Который день мажусь, вот и въелось. Давай я проснусь и вымоюсь нормально, а потом снова вернусь? Сейчас Мартина кликну…
– Нет.
И я замолчала, уже усвоив, что когда он так это говорит, спорить бесполезно. Только разозлю.
– Хорошо, тогда проводи меня в душ. У тебя же есть во дворце?
Князь неожиданно отступил и с мрачным видом отвернулся. После чего снова обнял, клацнув зубами возле моих ключиц, но вскоре опять отошел, страдальчески поморщившись.
– Все равно придется мыть… Идем.
Я даже охнуть не успела, когда он цапнул меня тяжелой лапищей и, бесцеремонно притянув к себе, рывком куда-то прыгнул. Причем прыгнул в буквальном смысле слова – меня едва не замутило от скорости, с которой он взмыл в воздух. А потом обсыпало морозом кожу от мысли, что мы сейчас башкой в потолок ка-а-ак…
Мир вокруг меня на мгновение погас – так резко, будто кто-то выключил свет, – а затем снова расцвел всеми оттенками черного, серого и красного, внезапно полностью сменив обстановку.
То, что это был тот самый пресловутый демонический портал, до меня дошло только потом. Уже после того, как рванувшийся к небесам Князь с хлопком развернул крылья и ненадолго завис под низко нависшими тучами, как гигантская летучая мышь. А мне и деться было некуда – у меня слишком мягкие крылья, которые не умеют разворачиваться в полете; для этого их надо специально встряхивать еще на земле. Так что если муженек надумает разжать руки, которыми обхватил мое туловище, я камнем ухну вниз. И даже пискнуть не успею.
Внизу же виднелись скалы – красные, будто политые кровью, с крупными черными прожилками, придающими им совсем уж зловещий вид. А посреди скал – приличный по размерам котлован, на дне которого что-то поблескивало.
Князь недолго думая спикировал именно туда, и у меня снова захватило дух от вида стремительно приближающейся земли. В последний момент он, правда, развернул крылья, заставив меня клацнуть зубами от рывка, а затем достаточно аккуратно поставил на ноги и хмуро бросил:
– Мойся!
Я в некоторой растерянности огляделась.
Надо же… Видимо, это какое-то природное углубление, на дне которого оказалось наполненное горячей водой озеро (видимо, подземные источники близко), несколько широких каменных уступов, по которым вода стекала вниз естественным каскадом, и даже широкая площадка, где с мрачным видом уселся мой странный демон, всем видом выражая нетерпение.
Потрогав кончиками пальцев воду и убедившись, что не сварюсь в ней заживо, я уже смелее забралась в озеро, поминутно озираясь и удивляясь тому, кто и зачем создал это необычное место. Сверху оно выглядело жутковато, но на самом деле красный камень не был таким уж противным – в черных прожилках, расцветивших его причудливыми узорами, оказалось много отражающих свет кристалликов, которые заметно оживляли это место. Делали его приятным глазу и придавали своеобразное очарование.
Покосившись на молчаливого демона, внимательно следящего за мной сверху, я подплыла к водопаду и с удовольствием забралась под падающую воду. Высоты образующей его каменной лесенки вполне хватало, чтобы я поместилась там без труда, а глубина озера оказалась настолько впечатляющей, что я не отказала себе в удовольствии не только помыться, но и с радостным «у-ух!» нырнуть.
До дна, как ни старалась, так и не дотянулась, хотя пыталась несколько раз. А когда поняла, что там три таких меня поместятся, не меньше, смерила взглядом расстояние до края котлована, решительно выбралась из воды, шлепая по камням босыми ступнями. Под пристальным взглядом супруга забралась на самую высокую ступеньку каменной лестницы, помахала подозрительно прищурившемуся демону рукой и, плотно прижав к телу крылья, рыбкой нырнула вниз.
Уф, как же это здорово!
Я, довольно отфыркиваясь, вынырнула и только тогда соизволила выбраться из воды насовсем. Уже стоя на площадке неподалеку от Князя, с силой отжала волосы, чтобы не капать на него, если снова надумает меня тискать. Беспокойно подумала о том, что все это богатство надо будет как-то расчесывать, но намокшие локоны, как ни странно, не доставили проблем. Как только я их отпустила, они сами собой распрямились, разбились снова на пряди и улеглись на спину так, будто никакого купания не было и в помине. Блестящие, послушные, гладкие. Легонько шевелящиеся на концах и словно живущие своей собственной, ничуть не мешающей мне жизнью.
