раздалось за моей спиной.
Я обернулась. Рядом плыл маленький лопоухий ослик с грустными глазами.
– Вы тут все в зиндан рухнули? – вытаращилась я на Веселого Дервиша, не забывая шустро перебирать руками и ногами.
Слава Творцу, спать я завалилась одетой в рубаху и шаровары из плотного хлопка! Так что ткань меня сейчас хоть и облепляла, зато не просвечивала. Дедушке уже поздно на такое смотреть, а ослику еще рано.
– Девушка с глазами цвета амариллиса… – торжественно начал старик.
Я сверкнула на него слегка злобным взглядом, осветив красноватым светом.
– Это я уже выучила, почтенный, – фыркнула я, дотягиваясь до решетки над головой. – Пофилософствуем или наружу полезем?..
– А что ждет тебя там? – пространно осведомился Веселый Дервиш, повисая рядом на руках и держа ослика ногами.
– Не знаю, – призналась я, осматривая поле деятельности или, вернее, ранний завтрак. – Но то, что тут, я уже видела. Мне не понравилось!
– Тогда иди навстречу…
Тут я вцепилась зубами в решетку и откусила приличный кусок.
– Вы что-то хотели сказать? – поинтересовалась я у нервно сглатывающей слюну парочки.
– Да нет, – спохватился старик. – Нам пора. Мы уже все сказали. Выход там! Всего доброго! – И исчез вместе с таким симпатичным упитанным осликом.
– Эти хоть попрощались, – пробурчала я, выедая себе путь наружу.
А снаружи меня никто не ждал.
Я подтянулась на руках, вылезла и пошла к себе через внушительный пролом в стене.
Так и пришла. Мокрая, злая, голодная, с железными браслетами на обеих лодыжках и двумя цепями через грудь крест-накрест, освещаемая тусклым светом масляных светильников.
А в покоях тем временем хрупкая Ширин держала круговую оборону, подперев дверь десятью нукерами и жестоко пытая щекоткой одиннадцатого, чтобы выяснить мое местонахождение.
Мужик уже плакал от смеха, но молчал. Потому что кто-то в запале забыл вытащить у него изо рта мои шаровары! И вояка их почти сжевал от счастья наконец-то попробовать настоящий тонкий шелк Срединного царства.
– Он тебе ничего не скажет, – мрачно сказала я, влезая через окно.
Все равно уже терять нечего, поскольку я распугала своим видом одну половину гарема. Во второй мне пугать было некого. Их пугал Ясир.
– Это что? – ткнула пальчиком в мои цепи рыжая, предварительно ощупав мою голову.
– Закуска, – еще мрачнее сказала я, исподбровья оглядывая одиннадцать нахлебников. Заложников вроде как полагалось регулярно кормить. А у меня столько шаровар не было! – И ничего, – фыркнула я. – Отказалась от остального угощения и вернулась сюда. И прекрати меня трогать!
– Не могу, – призналась Ширин, с трудом убирая от меня руки. – Ты мне дорога как память о хорошей жизни и возможности выйти замуж.
Я пожевала губу и решила промолчать. Сначала еда – потом болтовня! И, отвернувшись в углу, я деловито захрумкала печенюшками и плюшками из железа, столь любезно предоставленными мне будущей свекровью. Печеньица и плюшки были несвежими, проржавевшими и долго выдержанными. Уважающая себя хозяйка такую каменную сдобу дорогим гостям на стол не подает. Но что поделаешь, дорогим гостем я себя не ощущала, мама Агилара уважающей себя хозяйкой тоже не проявилась. Один-один.
– Давай мы сейчас обсудим… – начала мне говорить о чем-то подруга, пока я все так же меланхолично расправлялась с цепями.
Но выразить свою очень умную мысль ей не дали. Сдвинув в сторону десять нукеров, к нам, гремя железом, вошли двадцать четыре стражника. Самый главный из них сказал, храбро заикаясь в мою сторону:
– Г-г-госпожа Зарема хочет вас срочно видеть!
– Скажи г-г-г… Зареме, что сейчас не время! – взбеленилась Ширин, вставая уже на мою защиту.
Маленькая, встрепанная, в измятой ночной одежде, со сверкающими глазами, она все равно выглядела грозной воительницей древности. Еще трезубца и копья со щитом для полной картины не хватало.
– Да ладно, – махнула я на нее ладошкой. – Пойду схожу. Вдруг еще чем-то вкусным накормят. – Причмокнула: – Сто лет свеженькой кобры не пробовала!
Стражники сбледнули и попятились.
Не давайте возможности женщине выйти из себя. Она может выйти не одна…
АмариллисДо мамы меня не довели…
Выманив обманом наружу, запихали в железную клетку и обмотали ее цепями, злобно хихикая и радуясь своей находчивости.
– Это вам даром не пройдет, – сообщила я, еле сдерживаясь, чтобы не показать место, куда им нужно пройти и что следует посмотреть. Но начинать все же было бы правильно с Заремы.
И вообще, до возращения Агилара мне чем-то было нужно заниматься. Почему бы не попутешествовать?
Я знала, что Ширин и Саид позаботятся обо всем остальном и доложат Агилару о моей временной отлучке. Главное, оставить за собой след, по которому меня можно будет найти.
– Молчи, презренная! – прикрикнул на меня один из нукеров и показал плеть.
Такой я еще не видела и поэтому отобрала, чтобы посмотреть. Мужик оскорбился и начал топать ногами и требовать ее обратно. Я кокетничала, обмахиваясь плетью, и не отдавала. Тогда он показал мне саблю. Ее я тоже взяла. А чего не взять, если настойчиво предлагают, тыкая в разные места?
Остальным показалось обидно, что я взяла только у одного, и они тоже предложили мне свое оружие. Я извернулась, но никого не обидела! В результате сидела в запертой клетке, обмотанная цепями, на куче оружия всех сортов и размеров.
– Дочь шайтана! – ругались нукеры, скалились, но клетку открывать не стали.
Понадеялись, что заберут свое добро обратно, когда меня оттуда вытащат. Напротив, набросили на клетку кожаную накидку, скрывая мой светлый лик ото всех.
Тут уже обиделась я и покромсала кожу на ленточки, пообещав, что в следующий раз потренируюсь на всех, кто рядом. После этого от меня все держались на расстоянии оглобли.
– Зря надеетесь, – зловеще ухмыльнулась я, притискивая лицо к решетке. – Длина руки увеличивается пропорционально сабле в этой руке.
На что мне подарили кувшинчик с вонючим маслом, связку смердящих овощей и деревянные бусы.
– Ой, спасибо! – расцвела я. – Так приятно получать незапланированные подарки. – И пробовала на зуб бусы.
И тогда мне подарили еще медальон, свиток с корявыми надписями и феску.
– А что? – засмущался мужчина, пожертвовавший мне головной убор. – Мама всегда говорила: это единственное, что сохраняет мою голову.
Меня это признание так растрогало, что я пообещала:
– Я теперь всегда буду носить ее у сердца! – И прижала феску к груди. – Ни у кого второй не завалялось? Для пары?
Мужчины пожадничали и не дали.
– Ну и ладно, – не стала капризничать я, наслаждаясь поездкой по саду.
Меня выкатили за ворота, где нас ожидали странные, на мой неискушенный взгляд, личности. Я бы им даже завязку от кошелька не доверила, не то что себя. Но меня спросить о том забыли, когда передавали с рук на руки. Пришлось известить всех самой.
– Красавчики! – позвала я чумазых личностей неопределенного возраста в живописных лохмотьях. – Со мной можно нажить только кучу неприятностей. И если в этом вы находите определенное удовольствие, тогда мы, возможно, сработаемся…
– Молчи, женщина! – рявкнул главарь, страдающий отсутствием передних зубов. – Твое место в клетке!
– А ваше? – полюбопытствовала я, чтобы прояснить ситуацию.
– А наше здесь! – подбоченился главарь, передавая нукерам тощий кошелек.
– Тогда я лучше тут посижу! – поспешно согласилась я, усматривая ползающих по новым знакомцам вшей.
– Забирайте девку, – разрешили нукеры. – Только мы сейчас оружие свое достанем…
– Как вы вообще умудрились его девчонке отдать? – полюбопытствовала одна из немытых личностей.
– На хранение сдали, – буркнул начальник, отпирая клетку.
– Вечное, – вцепилась я в дверцу. Радостно объявила: – Все, что мне в руки попало, то навсегда пропало! Свойство всего женского рода!
– Отдай! – взъярились стражники, вцепившись в дверь со своей стороны. – Это наше!
– Мое! – непоколебимо стояла я на уже своем оружии.
– Счас получишь! – пригрозил мне один из нукеров, засучивая рукава рубахи.
– Еще? – обрадовалась я всеми фибрами души, склонной к металлу.
– Быстро давай сюда! – Дверца клетки тряслась не на шутку.
Я поняла, что имею перевес в численности противника, и быстро-быстро начала обгладывать ближайшую ко мне саблю.
Все остолбенели.
Спустя пять сабель и два разрыва сердца…
– Мы ее не возьмем! – категорически отреклись от меня немытые личности, плюясь почище своих верблюдов и ругаясь на чем свет стоит. – Она нам не подходит!
– У нас договор! – чуть не рыдал начальник стражи, с неописуемой скорбью во взоре держа в руках голую рукоять своей любимой сабли. Этим наличие сабли полностью исчерпывалась, сохранилась одна несъедобная рукоять.
