– На соседнем стеллаже есть альбом с картинками.
– Это который? – нахмурилась я.
– В зеленой обложке, с серебром.
Минут пятнадцать искала нужную книгу. В итоге пришлось воспользоваться приставной лестницей – иначе не достать. Пыхтя и чертыхаясь, дотащила альбом до стола. Каргуля хитро улыбнулась и снова хихикнула.
Та-ак, и по какому поводу веселье?
Я плюхнулась на стул и распахнула книгу. Челюсть с грохотом упала на грудь. И даже мелодичный смех герцогини – тот самый, рядом с которым серебряные колокольчики фигня фигней, – из ступора не вывел.
На первой же странице красочная гравюра – парочка слилась в страстном поцелуе. И все бы хорошо, но она голая и оплетает его, аки плющ березку, а у него лосины приспущены, являя читателю то, что отличает порнографию от эротики. А под гравюрой крупная надпись серебряным шрифтом «Кама-Сут-Рар».
Сразу вспомнился мрачный зал со стрельчатыми окнами и поединщики, лениво звенящие мечами. И шок, которым Орис встретил мое заявление насчет девичьей чести и всего остального… Мама дорогая!
Шумно сглотнув, перевернула страницу, потом еще одну, третью, четвертую… Не знаю, отличаются ли позы эльфийского трактата от наших (ну в смысле индийских), но мне поплохело.
– Ну как? – весело поинтересовалась герцогиня.
С ответом не нашлась. Просто вспыхнула и захлопнула книгу.
Интересно, а этот вариант Камасутры тоже… эротико-порнографической частью прославился? Или эльфы все-таки заглядывают в философические заметки автора? Хотя… Черт, не важно…
Я одарила подло хихикающую блондинку укоризненным взглядом и потащила книгу обратно. Сейчас моей выдержке могла позавидовать любая монахиня. Впихивая развратный альбом на полку, случайно задела соседнюю книгу. Та радостно спикировала вниз и громко шмякнулась об пол. Терпение иссякло. Тихо матерясь, полезла за ней.
Когда пальцы коснулись потрепанного кожаного переплета, украшенного хитрым золотым тиснением, меня шибануло током.
– Стой! – запоздало воскликнула каргуля. Подскочила, едва не опрокинув чернильницу. Бросилась ко мне.
А я недоуменно таращилась на книженцию и никак не могла прочесть название. Черт! Не тот ли это язык, на котором Шердом и остальные заклинания шепчут?
Подлетевшая каргуля протянула руку и тут же отдернула, не коснувшись.
– Ольга, поставь обратно.
Я честно хотела последовать совету, но с места сдвинуться не смогла. Хуже того – руки зажили собственной жизнью. Пальцы терпеливо перелистывали страницы, испещренные непонятными закорючками, пока не наткнулись на разворот с гравюрой.
Ванесса тихо ахнула, я же едва не завизжала.
В центре рисунка прекрасный эльф с грустными глазами и загадочной улыбкой. Голый торс, нижняя часть прикрыта струящейся тканью, волосы заплетены в длиннющую косу. Руки эльфа опущены, из растопыренных пальцев тянутся нити. Они сплетаются в два кокона, из которых торчат головы. Лица жертв искажены болью.
– Проклятый бог! – прошептала каргуля.
Ага, я так и поняла…
Пальцы снова пришли в движение, страницы зашелестели. Вторая гравюра понравилась еще меньше, хотя ни Арха, ни других ужасов на ней не наблюдалось. Просто схематичный рисунок: вверху симпатичный особнячок со шпилем, увенчанным короной, вокруг три кольца – типа стены, разделяющие город, а под ними расплывчатый контур. Если сравнивать размеры – вишенка и арбуз. Вишенка – естественно, столица.
– Подземное святилище… – замогильным голосом произнесла герцогиня. – Я и не думала, что оно настолько велико…
Мои пальцы снова решили продемонстрировать свою ловкость, а я зажмурилась, вообразила лицо с первой гравюры и рыкнула:
– А ну отстань!
В эти слова вложила всю злость, на какую способна. И книга неожиданно выскользнула, опять грохнулась об пол.
– Скотина! – прорычала я.
Глаза каргули стали еще круглей и больше, светлые бровки взлетели на середину лба.
– Что это было?
– Божественный, блин, знак! – Злость неумолимо трансформировалась в ярость. – Арх хочет, чтобы я с ним пообщалась. В этом самом святилище.
Юная блондинка пошатнулась, тут же оперлась о стеллаж.
– А ты?
– Ванесса, я что, на дуру похожа? Конечно, не пойду! Я отлично понимаю – у бога своя игра, свои интересы. Я для него – инструмент, попользуется и выбросит. Шансов переиграть божественную сущность – ноль, так что даже пытаться не стоит. Это как с мафией – один раз поверишь, на всю жизнь в… приключениях.
– Правильно понимаешь, – вздохнула герцогиня. – Только он так просто не отстанет.
– Ему же хуже. Уж что-что, а парней отшивать умею. В моем мире блондинки без этого навыка не выживают.
– Он бог.
– А мне плевать. Не позволю собой манипулировать.
…В то, что смогу послать проклятого бога, Ванесса, кажется, не поверила. Ну и ладно, закончить чертеж это не помешало. По кроваткам расползлись ближе к полуночи, а книга с золотым тиснением так и осталась на полу.
Я неспешно переоделась в ночную сорочку, подлезла под легкое одеяло. Довольно долго ворочалась – день был жарким, камень нагрелся, в спальне духотища. В итоге пришлось встать, повозиться с защелками на ближайшем к кровати окне.
Едва распахнула створку – повеяло прохладой. С наслаждением глотнула ночного воздуха, прислушалась к звенящей тишине. Пожалуй, это то немногое, чем длинноухий мир лучше моего. Вздохнула и вернулась в постель.
Сон подкрался незаметно. Привиделся замок Атаэль, утопающий в золотых лучах новорожденного солнца, Вариэль со стеснительной улыбкой и его злопамятная кобыла, косящая карим глазом. Потянулась к зайчику в хитром желании щелкнуть по носу и резко проснулась.
– Тихо! – рыкнул голос.
Я дернулась, попыталась заорать. Не вышло – ночной гость шустро зажал мне рот, второй рукой придавил к кровати.
– Ну что, попалась? – злорадно спросил он.
Щеки коснулось горячее дыхание. Я замерла, чувствуя, как отступает ярость, а остатки сна сметает бешеное желание прижаться, коснуться губ, утонуть в его объятиях и ласках. Черт!
– Умница, – прошептал Орис и поцеловал в висок.
Как граф оказался в спальне? Влез в окно, разумеется.
Второй этаж? Для уязвленного мужского самолюбия это не высота.
Могла ли предположить, чем обернется желание подышать? Наверное, да.
Но ужас ситуации в том, что мне ни капельки не жаль. Даже знай я наверняка, что Орис поджидает снаружи, все равно бы открыла. Видимо, я все-таки мазохистка.
Вот и ненормальная предусмотрительность брюнета ничуть не смущает. Ну захватил он с собой пару ремней. Ну стянул запястья и щиколотки. И что? Подумаешь! Ерунда это! Мелочь!
Если бы не кляп, я бы вообще не напрягалась.
– Значит… Ольга? – Синеглазый говорил тихо, вкрадчиво. – Значит… невеста. Невеста… опального герцога. Ну-ну…
Ох, а голос-то приятный. Бархатистый. Сердце от каждого слова замирает. А от того, что Орис лежит рядом, приподнявшись на локте, мурашки по коже бегут.
– И замаскировал он тебя с помощью магии, верно? Или не он, а Ванесса? Хитрая она, ой хитрая…
Лежу, смотрю на него и понимаю… кляп – это здорово. Он мешает глупо улыбаться. А что еще делать, если в лунном свете лицо графа кажется не просто красивым, а умопомрачительным?
– И тебе, судя по всему, ничуть не стыдно, – продолжил рассуждать брюнет. – И почему я не удивлен?
Хм… А вот тут, будь добр, помедленней.
– Ты ведь только с виду тихая и благоразумная. В действительности – строптивая, эгоистичная и наглая. Ты же решила во что бы то ни стало домой вернуться, так?
Я б кивнула, но из горизонтального положения сделать это несколько сложновато. Кстати, кивок только последнего вопроса касается! В остальном ты сильно заблуждаешься. Я сама покорность и стыдливость. Видишь – краснею… Не видишь? Так это полумрак виноват. Скрадывает.
– Надеешься вернуть временной поток в правильное русло, – спокойно произнес эльф. Выдержал длинную паузу и выпалил: – И сбежать от меня!
Черт, сейчас расплавлюсь…
– Лёля, я понятия не имею, что там, в будущем, но уйти не позволю. Поняла? Я лучше мирозданием пожертвую, чем тобой.
Если бы такое заявление сделал кто-то другой, я бы усмехнулась и отпустила едкий комментарий, а с ним… Черт, как хочется, чтобы эти слова оказались правдой. Умом понимаю – заявка нереальная, а сердцем – верю.
– Ты спрашивала, почему я не сопротивлялся судьям, почему не мог сразу призвать в свидетели богов, так вот… Там, в замке Атаэль, мой мир рухнул. Я и предположить не мог, что мои собратья способны на такую подлость. Я узнал почти всех, кто участвовал в этом балагане, с многими из них я сидел за одним столом, делил хлеб. И подумалось тогда – а зачем сопротивляться? Ведь жить на осколках мира все равно не смогу.
Ох… Орис, ты идеалист. Странно, что за пятьсот лет ни разу не столкнулся с предательством. Черт, да тебе же повезло, что разочарование пришло лишь сейчас.
