Обездоленная Лидия Сергеевна тоже думала об Орешникове. Пока она шла от «Твоего портрета» до дома, ее чувство к Владимиру Антоновичу росло, росло и выросло до невиданных размеров.
Лидия Сергеевна машинально достала ключи, открыла дверь, сняла пальто, повесила его на вешалку, перешла в комнату, села на диван и заплакала. Она плакала потому, что ее лишили денег, а рядом не было Орешникова, который мог бы ее утешить. Она не замечала, что в комнате вновь появились диван, шкаф, стол и остальная мебель во главе с мужем.
Рентгенолог стоял у окна и ждал, когда Лидия Сергеевна начнет радоваться. Но не дождался и вспылил:
— Я возвратился! Привез обстановку! А ты ревешь! Значит, ты недовольна моим возвращением!
Услышав мужской голос, Лидия Сергеевна вздрогнула.
— Ах, это ты! — пробормотала она, узнав мужа.
— Да, это я! — муж сразу дал почувствовать, что он вернулся. — Почему ты явилась так рано?
— У нас было собрание.
— Собрание! — заорал муж, — Ты бы думала, прежде чем врать!
— Меня исключили из кассы взаимопомощи…
— И поэтому ты плачешь? Так я и поверил!
Но Лидии Сергеевне было сейчас не до семейных сцен. Она набрала номер телефона. Орешников сразу поднял трубку. Он как раз собирался звонить Лидии Сергеевне.
— Володя, это вы? — услышал он ее голос. — Сейчас я к вам приду…
Муж Лидии Сергеевны тоже услышал ее слова и затопал от негодования.
Лидия Сергеевна повесила трубку:
— Позже я тебе все объясню. Сейчас некогда.
Она оделась и ушла к Орешникову.
Муж перестал топать. Он принял решение. Он действовал энергично. Он выскочил на улицу и остановил первый попавшийся грузовик.
— Товарищ водитель! — сказал ревнивец. — Вы мне не поможете срочно перевезти мебель?
Тем временем события нарастали. Держатели облигации отправились менять ее на живые деньги.
Впереди шел Калачев под руку с Алевтиной.
Они двигались медленно, потому что у них происходил любовный разговор. А о любви не говорят на бегу.
— Ты учти, Алевтина, что я тебя не за деньги полюбил. Ты мне раньше приглянулась, когда я еще не знал про выигрыш.
— Я учитываю! Только я вас еще не полюбила, хотя уже меняю о вас мнение в лучшую сторону.
— Ты давай побыстрей меняй! — продолжал ухаживать Калачев. — Тебе давно замуж пора!
— Вот я теперь приоденусь, — кокетничала Алевтина, — так буду не хуже, чем Лидия Сергеевна.
— Я к тебе и в таком виде привык! — ласково прошептал ей на ухо Калачев.
Алевтина благодарно улыбнулась.
В сберкассе Иван Степанович достал облигацию, протянул ее в окошко контролеру и сказал:
— Девушка! Вот они, которых я привел, выиграли десять тысяч! Денег-то у тебя хватит?
В то время как Оля сверяла облигацию с таблицей, Калачев собрался уходить:
— Я вам больше не нужен!
Все были признательны Ивану Степановичу, восхищаясь его бескорыстием и благородством.
— А к тебе я вечером загляну! — интимно сказал он Алевтине.
— Буду ждать! — шепнула в ответ возлюбленная.
Тем временем Оля убедилась, что это та облигация, которая выиграла десять тысяч! Оля помнила, что главный выигрыш достался именно этому билету, который она вытащила для Орешникова любящей рукой. Поэтому ему и повезло.
Страшное подозрение мелькнуло в ее голове: «Шайка бандитов напала на моего Володю, хотя я его уже не люблю, и, безусловно, убила его!»
— Где вы взяли эту облигацию? — спросила Оля убийц, мучительно размышляя, как ей поступить: звать милицию, обратиться за помощью к кассирше или расправиться самой?
— Мы купили облигацию здесь, в вашей сберкассе № 5288/0331, — ответил хор голосов.
Подозрения Оли перешли в уверенность.
— Следовательно, вы ее купили у меня. Когда же?
Все помнили день, когда Орешников собирал взносы:
— Три дня назад!
«Они пытали его перед смертью и выведали подробности!» — подумала Оля в ужасе.
— Ваши паспорта! — потребовала храбрая девушка, убежденная, что преступники наведут на нее пистолеты. Когда гангстеры послушно полезли в карманы, Оля подавила в себе крик.
Паспорта собрал Полотенцев и протянул контролеру. Оля взяла документы и сразу придумала гениальный план.
— Значит, так, — облигацию я пошлю на экспертизу. Может, она фальшивая. Заодно проверим ваши паспорта. Может, они тоже не настоящие!
— Мы согласны! — ответил хор.
— Приходите завтра! — продолжала хитрая Оля. — Я закажу деньги и вооруженную охрану, — добавила она многозначительно.
— Большое спасибо! — сказали уголовники и безропотно ушли.
Оля спрятала облигацию в надежное место, уложила паспорта в сумочку и напугала кассиршу:
— Я ухожу в связи с грабежом и убийством!
Она надела, старенькое пальто, на цыпочках подкралась к выходу, осторожно приоткрыла дверь и выглянула. Злодеев поблизости не было. Оля метнулась в сторону и скрылась, унося с собой их паспорта…
Тот, кто думает, что благородный человек — это такой человек, который совершает благородные поступки, жестоко ошибается. Благородный человек — это такой человек, который не совершает неблагородных поступков.
Легко быть принципиальным и бескомпромиссным в крупных, масштабных вопросах: как развивать добрососедские отношения с Новой Зеландией, когда проводит перепись населения и куда лететь раньше — на Уран или Нептун. Значительно труднее быть молодцом в случаях мелких, житейских, обыденных.
Если, к примеру, кто-то из мужчин, сидя в вагоне метро, увидел женщину и не уткнулся в газету, а встал и уступил женщине место, этот человек необыкновенный, он достоин того, чтобы его показывали, как экспонат на Выставке достижений народного хозяйства.
Если кто-то, допустим, за всю свою жизнь не написал ни одной анонимки, а наоборот, устоял, то этот человек образец порядочности и публично заслуживает одобрения и подражания.
Если кто-то — ну повезло — нашел чужой кошелек и не прикарманил его содержимое — это честный человек, и о нем следует написать в газете под рубрикой: «Так поступают советские люди».
Вера Фоминична Полотенцева была женщиной твердых устоев. Ее нельзя было сбить с панталыку ни за какие деньги.
— Вы потеряли моральный облик! — выговаривала мужу Вера Фоминична, после того как они закончили ужинать и уединились в маленькой комнатке, переделанной излишней кухни.
— В нашем бюджете столько дыр, — оборонялся Кирилл Иванович. — Их нужно затыкать деньгами!
— Мы не станем поступаться нашими принципами! — железобетонным голосом сказала мать-героиня. — Мне стыдно за ваш коллектив. Вы не должны были их исключать!
— А что мы должны были делать? — спросил затурканный Полотенцев.
— Взять их на поруки и перевоспитать! Да, у нас плохо с деньгами. Да, дети — бездонная бочка, но мы не будем торговать нашими убеждениями!
Вера Фоминична была прекрасна цельностью натуры.
— Вера, я тебя люблю! — не удержался Полотенцев.
— И я тебя люблю! — призналась она.
— Что же нам конкретно делать, я имею в виду историю с выигрышем? — И Полотенцев склонил усталую голову на крепкое плечо жены.
— Решайте сами! — сказала подруга жизни и погладила мужа по голове.
Полотенцев решительно подошел к двери и запер ее на ключ, чтобы не помешал никто из детей…
Лидия Сергеевна направлялась к Орешникову с серьезными намерениями. Когда красотка в волнении страсти вышла из лифта, ее сердце стучало так сильно, что Орешников услышал стук и открыл дверь.
— Володя, — сказала Лидия Сергеевна прерывающимся голосом, — я так перед вами виновата. Ведь я все организовала…
— Не будем вспоминать об этом. Заходите!
— Я не смею переступить порог вашего дома!
— Переступайте! — великодушно разрешил Владимир Антонович. — Мы теперь с вами друзья по несчастью. Меня тоже исключили!
Поняв, какой финансовый удар нанесла она дорогому человеку, интриганка обмякла и начала терять сознание. Орешников подхватил прелестный груз и доставил в комнату. Пока он надрывался от тяжести, Лидия Сергеевна пропадала от счастья.
— Володя, — произнесла она любимое имя и приоткрыла веки. — Я пришла сделать вам предложение!
Орешников усадил ее на стул и спросил:
— Какое?
Его недогадливость делала ему честь.
— То самое!
— Делайте!
Женщина встала и церемонно поклонилась:
— Я прошу вашей руки!
— В каком смысле? — изумился Орешников.
— В прямом! — намекнула Лидия Сергеевна. — Я хочу, чтобы вы стали моим мужем!
Владимир Антонович не нашелся, что ответить. В это время прозвенел звонок. Орешников и Лидия Сергеевна не обратили на него внимания. Входную дверь отворил отец.
